Остановившись перед дверью из чёрного полированного металла, он быстро перевёл дух и обернулся. Зильфа спускалась сидя, осторожно соскальзывая задом по ступеням, и потому была ещё очень высоко. Глава 42 Тимоти был практически уверен, что дверь окажется заперта, но ручка неожиданно легко повернулась, и створка приоткрылась. Он всмотрелся во влажную тьму, из глубин которой доносился ровный скрежет и гул древнего мотора, поворачивающего фонарь маяка. Он решительно пнул дверь, и гул стал громче. Тимоти едва не позвал «ау», но, представив затаившегося в темноте Джека, прикусил язык. Вскоре глаза привыкли, и он обнаружил, что внутри не так уж темно. Помещение представляло собой идеальный цилиндр с закручивающейся вдоль стены спиральной лестницей, упирающейся в открытый люк в потолке футах в двадцати над полом. Каждые пятнадцать секунд из него бил яркий свет, но и без того маяк изнутри заливало тусклое, какое-то призрачное сияние. Тимоти осмотрелся. Комната чем-то напоминала заброшенный кабинет Гесселиуса – та же антикварная мебель, карты, фотографии окрестных пейзажей. Вот только здесь явно кто-то недавно был, возможно, даже регулярно сюда наведывался. На столе высилась стопка бумаг, стоял компьютер, телефон. Рядом стояли галогенная напольная лампа и современное офисное кресло. И ни души. «Может, Эбигейл наверху?» Ржавые болты лестницы не внушали доверия. Тимоти закрыл дверь, чтобы никто не подобрался со спины, подошёл к лампе и щёлкнул кнопкой. Комнату залил белый свет. Он ещё раз повернулся вокруг своей оси, вдруг всё-таки что-то упустил, и тут его кроссовок зацепился за что-то на цементном полу. Опустив взгляд, Тимоти ахнул. На полу были высечены знакомые слова: «Правильность. Честность. Жертва». На сером флаге в кабинете Гесселиуса они были вышиты треугольником, но здесь слова отходили от центра, как звезда с тремя лучами, заключённая в шестифутовый круг из каких-то чисел. Тимоти наклонился, чтобы лучше рассмотреть. Проведя пальцами по бетону, он заметил, что пол маяка состоял из нескольких фрагментов: каждое слово в своём треугольнике, каждое число – в прямоугольнике. Тимоти отошёл в сторону и обозрел всю композицию, стараясь найти связь. 435, 102, 340, 921, 556, 900, 167, 761, 149, 899, 255, 929, 320, 532, 203, 230… Он что-то упускал… И тут его осенило. Карлтон Куигли, Баки Дженкинс, Лерой Два-Пальца Фромм – имена, написанные на полях «Ключа к загадке мертвеца». Бейсбольные карточки. Подсказка Кристиана, оставленная сыну. Номера на куртках игроков служили комбинацией к сейфу. Узнав о замурованном кабинете отца и открыв сейф, Джек Харвуд, как и Тимоти, догадался о маяке, скорее всего, благодаря найденному там дневнику. Гесселиус уже один раз оставил подсказку в книге. Что, если эта эмблема тоже часть неё? Числа на полу не могли быть порядковыми номерами на куртках, слишком большие. А если это номера страниц?.. Тимоти закрыл глаза и постарался припомнить, на каких страницах Гесселиус написал имена. Первая, вторая и третья базы – Дженкинс, Куигли и Фромм. Баки Дженкинс… Сто сорок девятая? Тимоти медленно обошёл по кругу и наступил на плиту с высеченным на ней числом «149». Пришлось приложить усилие, но она опустилась на несколько дюймов, что-то дрогнуло под полом и раздался щелчок. «Да!» – возликовал Тимоти. Теперь Карлтон Куигли. Он перешёл к плите с числом «102» и нажал на неё ногой. Та тоже погрузилась в пол, и здание ощутимо содрогнулось от нового щелчка. Последний номер. Лерой Два-Пальца Фромм. Тимоти надолго задумался. Он не помнил точный номер страницы. По логике, все плиты могли опускаться, может, попробовать каждую по очереди? А вдруг, наступив не на ту, он что-то сломает? Эбигейл упоминала, что Кристиан Гесселиус интересовался инженерными решениями древних цивилизаций. Что, если он расставил тут ловушки? Нет, нельзя было рисковать. Тимоти ещё раз изучил круг и инстинктивно направился к двум соседним плитам с числами «203» и «230». Память подсказывала, что одна из них была верной, но какая именно? Они были слишком похожи. Вероятно, Гесселиус специально поместил их рядом, чтобы сбить со следа посторонних. Тимоти сделал глубокий вдох и попытался представить перед собой книгу, её потрёпанную обложку, название, выражение лица Зельды Кайт. Пожелтевшие страницы. Имя Фромма было написано на правой странице, как и Дженкинса. Число Дженкинса было «149», нечётным. Значит, число Фромма тоже нечётное. 203! Он осторожно наступил на плиту и почувствовал, как она уходит в пол. Новый громкий щелчок сотряс здание, затем пол задрожал. Тимоти в панике отпрянул к столу. Из щелей между плитами вылетела пыль, и треугольные панели со словами одна за другой опустились. Первой скрылась из виду «Правильность», за ней «Честность» и, наконец, «Жертва». Когда все посторонние звуки стихли, оставив лишь гул мотора, плиты с числами снова выровнялись, а в полу маяка возникла дыра. Панели со словами образовали ступеньки, каждая ниже на два фута предыдущей. А вели они к шершавому скалистому дну, сбоку которого в стене был пробит тоннель, уходящий куда-то под здание. Тимоти прикрыл рот рукавом и подождал, пока пыль не уляжется, затем пощёлкал фонариком, проверяя, что он всё ещё работает, и направил его луч в тоннель, высветив влажную поверхность крутого спуска, конец которого терялся за поворотом. «Мне придется спуститься туда?» – ужаснулся Тимоти. Но какой у него был выбор? Сегодня было полнолуние, он должен был найти Эбигейл. Спрыгивая с панели на панель, он подумал о сползающей по лестнице склона Зильфе: «Хоть бы с ней было всё хорошо…» В тоннеле было темно, так что ориентироваться можно было лишь по стенам и низкому потолку. Тимоти старался дышать ровно и глубоко, будто это могло расширить проход. Каждые несколько футов из скалистого пола торчали неровные выступы, создавая подобие ступеней. Луч фонаря отражался от влажных камней, высвечивал паутину и разбегающихся при приближении Тимоти жучков. Он при виде их вздрагивал, словно они могли внезапно раздуться до гигантских размеров и напасть на него, и прибавлял шаг, чтобы поскорее оставить их позади. С потолка то и дело капало, и Тимоти всякий раз вскрикивал, когда капли попадали ему на лицо, и торопливо их вытирал. В одном месте тоннель так сузился, что ему пришлось практически протискиваться, что едва не вызвало у него приступ паники. Сколько ещё идти? Фонарь ощутимо дрожал в руке. Вглядываясь в бесконечную тьму впереди, он пискнул: – Эбигейл? Ответом ему стало эхо его собственного голоса, запрыгавшее от стен, как перепуганный грызун в поисках выхода. Тимоти было знакомо это ощущение. Он закрыл глаза и вызвал в памяти образ брата, не зомби, а настоящего, лежащего сейчас без сознания на больничной койке где-то в Мэриленде. Его брат был героем. Может, Тимоти тоже удастся им стать. Когда он снова открыл глаза, стены раздвинулись, а потолок стал выше, так что Тимоти смог спокойно выпрямиться. Впереди проход разветвлялся на несколько тоннелей, уходящих в глубь земли. Даже если бы Тимоти знал, какой из них правильный, его нервы были слишком натянуты, чтобы продолжать спуск. Он сам не заметил, как повёл рукой, и луч фонаря скользнул вбок и высветил большую железную дверь в стене, приоткрытую почти на фут. За ней начинался ещё один тёмный тоннель. Снизу от двери отходили две загнутые буквой «Г» скобы. Судя по их расположению и прибитой к полу доске перед дверью, они служили подобием запора, когда створка была захлопнута. Тимоти прислушался и уловил едва различимое дыхание. У него перехватило в горле, но всё же он заставил себя тихо позвать: – Эбигейл? Пара томительных секунд, и из темноты донёсся высокий стон. Эбигейл! Тимоти навалился всем телом на дверь, и под скрип ржавых петель и скрежет железа по неровному полу та отворилась до конца. Первым, что увидел Тимоти в луче фонарика, была светлая бесформенная фигура посреди какого-то мусора. Она пошевелилась и повернулась к нему, явив грязное лицо и чёрные волосы. Эбигейл. Её глаза были красными от слёз и круглыми от ужаса. Рот был заклеен чем-то вроде толстого слоя паутины. Руки, заведённые за спину, были привязаны к деревянному столбу, поднимающемуся до самого потолка пещеры. Присмотревшись, Тимоти похолодел. Мусор вокруг Эбигейл. Это была целая гора старых костей. «Это всего лишь кости», – подумал он, испугавшись, что сейчас упадёт в обморок. Эбигейл умоляюще застонала. – Мы выберемся отсюда, – пообещал он. – Не бойся. Услышав что-то у себя за спиной, Тимоти резко развернулся и направил луч фонарика в темноту. К его лицу метнулись покрытые паутиной когти, и он заорал. Кошмария! Она прыгнула на него, Тимоти инстинктивно ударил по размытому за вуалью лицу, но рука прошла насквозь, и фантом исчез. Фонарик выскочил из пальцев Тимоти и откатился к дальней стене, сам он с криком отшатнулся и, потеряв равновесие, завалился на спину. Кто-то схватил его сзади за плечи, дёрнул в глубь пещеры и швырнул на пол. Кто-то пробежал мимо него к двери и подхватил обронённый фонарик, и Тимоти на четвереньках бросился к закрывающейся железной створке. В быстро сужающейся щели мелькнуло лицо Джека. – Спокойной ночи, детишки, – усмехнулся он. И захлопнул дверь. Глава 43 Тимоти поводил руками по двери в поисках ручки, но тщетно. – Выпустите нас отсюда! – закричал он, но немедленно понял, как это глупо. Эта пещера не была иллюзией, и все те маленькие хитрости, что помогали ему бороться с проклятием, здесь были бесполезны. Никакие заклинания эту дверь не отопрут. «О боже, о боже, о боже…» – панически стучало в голове. Что его родители подумают, когда он не вернётся домой? Что они скажут Бену, когда тот очнётся? Что Джек – Джонсон Харвуд – сделает с Зильфой, когда найдёт её на лестнице на склоне? Тимоти хотелось свернуться клубком и заснуть. И не видеть снов. Эбигейл позади что-то невнятно закричала, и это привело его в чувство. – Вмм!.. Неммм!.. Ан! Он пошёл на звук и едва не упал на неё. – О боже, Эбигейл, ты в порядке? Погоди, я сейчас тебя освобожу. Тимоти нащупал тонкую тугую верёвку, которой её привязали к столбу. Но если убрать кляп труда не составило, то с верёвкой вокруг запястий оказалось сложнее: не зная, где узел, он не представлял, как её снять. – В моём заднем кармане, – прохрипела Эбигейл. – Что?.. – начал он, но вспомнил про зажигалку, которую она умыкнула у отца.