Глава 3. Войбиго Встречать невесту из соседнего племени отправились четверо: старший охотник Бинэ — мужчина средних лет с большим носом, похожим на клюв и узкими серыми глазами; его сын Гагонс, который всячески старался походить на отца, отчего хмурил брови и приподнимал подбородок; Нодан — сын вождя племени пеннакуков, живущих в Белых горах, и его друг Маконс — весёлый улыбчивый юноша с тёмной загорелой кожей и светло-карими глазами. Несмотря на погожий день, группа выглядела мрачно — все поддались настроению Нодана, который всё ещё скорбел по брату. В условленном месте рядом с узким перешейком реки Пискатака пеннакуки никого не застали. Они провели почти шесть часов, ожидая гостей, а потом двинулись к ним навстречу. В трёх милях от реки Гагонс, мечтавший стать следопытом, обнаружил следы всадников, и группа, двигаясь по указанию младшего, вышла на поляну, где они и нашли остатки лагеря. Картина ужаснула всех. Участники свадебной процессии, состоявшей из пяти воинов и двух сопровождающих девушек, были жестоко убиты. Сама же невеста была повешена на дереве. Руки девушки были скручены за спиной; тело с множеством ранений было изогнуто и застыло в неестественной позе. Ноги несчастной были связаны крестом в области лодыжек, отчего её колени смотрели в разные стороны, а посиневшую кожу покрывали тёмные кровавые разводы. Порванное платье грязными лохмотьями висело на её плечах. С девушки сняли скальп, и остатки её волос, покрытые потемневшей запёкшейся кровью, закрывали её лицо. Один из мужчин сидел, прислонившись к дереву, и, тяжело дыша, старался руками зажать кровавую рану у себя на животе. Увидев пеннакуков, он слабо застонал. Бинэ подбежал к раненому и уложил его на спину. Остальные медленно спешились. Не в силах справиться с шоком они озирались по сторонам, пытаясь понять, что произошло. — Моё имя Иси, — произнёс мужчина слабым голосом, — сын Арэнка, вождя воналанчей из Долины ветра. На нас напали бледнолицые… Люди из Рочестера во главе с Реем Хамермэном… Прошу, передайте отцу Иси имя убийцы его сына и дочери. — Войбиго мертва? — удивлённо произнёс Нодан, медленно подходя к раненному. — Её пытали… — Иси покосился на висящее тело. — Белые мужчины изнасиловали её, избили, а потом повесили. Подруг Войбиго ждала та же участь. Йенги обвиняли нас в похищении дочери Мориса Балтимора. Но мы ничего не знали, — изувеченное лицо индейца исказилось болью, и он зашёлся в кашле. Бинэ покосился на Нодана: юноша с ужасом смотрел на изуродованное тело девушки, которая должна была стать его женой. — Мы передадим твои слова Арэнку, — ответил Маконс. Нодан подошёл к Войбиго. Срезав верёвку, удерживающую тело на дереве, он опустил девушку на землю, разрезав путы на руках и ногах. Его товарищи молча смотрели, не пытаясь помочь или поддержать. О мёртвых могли заботиться лишь родственники, а из оставшихся в живых Нодан был в самом близком родстве с покойницей. Юноша надел на тело свою рубашку, бросил полный гнева взгляд на Иси и, вскочив на коня, покинул поляну. — Стой! — окликнул его Маконс. — Не мешай, — остановил Бинэ молодого индейца. — Сейчас Нодану нужно самому справиться со своим гневом, ни ты, ни я не способны ослабить его страдания. — Нодан направился к деревне, — сказал Гагонс. — Мигуен сможет оказать ему поддержку. Бинэ кивнул. — А нам надо похоронить тела и известить Арэнка. *** Вабана зашла к Розе сразу после рассвета. Снова разожгла костёр, дала воды и еды. Девушка принимала пищу с благодарной улыбкой, но индианка выглядела сегодня ещё более мрачно и расстроенно. Роза не решилась заговорить с ней и, когда индианка ушла, девушка вновь осталась одна, полная тревожных мыслей о своём отце. Прошло уже четыре дня, и Роза всё больше беспокоилась за жизнь Мориса. Ведь если бы отец был во здравии, он бы давно отыскал её. К вечеру огонь потух, и в хижине вновь стало холодно. Прошёл небольшой дождик, и с крыши капали ледяные капли. Роза прижимала к себе колени, пытаясь хоть как-то согреться. От верёвок у неё онемели ступни и кисти рук, юбка невыносимо воняла, но девушка уже не пыталась терпеть — всё равно о ней никто не заботился. Она старалась коротать время во сне, но спать на ледяной земле было тяжело, кроме того её мучила жажда, болели конечности и тошнило от голода. Ближе к ночи, когда на улице уже стемнело, кто-то заглянул в её домик. На мгновение девушка обрадовалась, что хоть кто-то пришёл. Но потом в очертаниях она узнала Нодана. Юноша был зол пуще прежнего, с самого порога он начал тихо ругаться, угрожать и, оторвав от стены прут, несколько раз ударил девушку по оголённым плечам. — Твои соплеменники убили ни в чём не повинных людей, — с гневом шептал он. — Проклятый Рей Хамермен, он ведёт на нас охоту, словно абенаки бродячие псы! — Рей ищет меня! — так же тихо, но с надеждой сказала Роза. — Именно! Всё из-за тебя! — ещё более сердито прошипел юноша. Откинув прут, он стал бить девушку ногами. Роза поджала к себе колени ещё сильнее, стараясь защитить живот, но, несмотря на то, что крепкие усы корсета хорошо держали удар, ей и без того было плохо, и после первого же удара её почти вырвало. Избивать жертву Нодану удовольствия не приносило, но гнев переполнял его настолько, что он едва был способен трезво мыслить. В душе и разуме горело всепоглощающее пламя, требующее мести и расправы. — Белые убили мою невесту! Нодан ждал встречи с ней три года. Белые надругались над ней, изнасиловали и повесили на съедение мухам! Нодан сел рядом и, схватив девушку за горло, продолжил говорить тише, но ещё более пугающее: — Когда Кита объединится с Арэнком, мы сожжём Рочестер, убьём всех йенги, что когда-то забрали наши земли, и повесим всю твою семью, чтобы ты смогла увидеть их белесые тела. А потом мы повесим и тебя! Роза хрипела и отчаянно пыталась глотнуть побольше воздуха, на глазах выступили слёзы. Девушка уже чувствовала, как проваливается в темноту, когда индеец отпустил её. Откашлявшись, она громко всхлипнула и залилась слезами. Вновь вернулось противное ощущение страха за себя, свою семью, и Роза мысленно молилась, чтобы Рей поскорее отыскал её. — С тобой индейцы обойдутся так же, как бледнолицые обошлись с Войбиго! Подняв кляп, что весь день без дела провисел у неё на шее, мужчина засунул пленнице палку в рот и туго затянул ремни, так что уголки губ болезненно заныли. Схватив за пояс юбки, Нодан передвинул её дальше от стены и уложил у своих ног на бок. Из-за неудобного положения девушка вывернула плечо, локоть был придавлен её телом, а согнутые колени почти упирались ей в лоб. Верёвка, связывающая лодыжки и кисти, сильно впилась ей в кожу, Роза попыталась пошевелить ногами, разогнуть колени, чтоб хоть немного улучшить свою позу и выпрямиться, но Нодан тут же ударил её кулаком по рёбрам. — Пусть йенги знают, что мы думаем об их белых женщинах! С этими словами он задрал её юбку. Одежда, пропахшая мочой и грязью, была тяжёлой, юноша набросил верхнюю юбку пленнице на голову, и девушка мотнула головой, пытаясь избавиться от дурно пахнущего покрывала. Нодан смахнул подъюбником грязь с её бёдер и с силой надавил рукой на её ноги. Опираясь на них, он прогнул девушку в талии, словно пытался сломать. Когда Роза почувствовала его пальцы у себя между ног, её охватил ужас, страх сдавливал всё тело сильнее чем путы. Сквозь кляп она стала его умолять не делать этого, смазанные неровные слова лились из неё, как и слёзы. Индеец не обращал на это внимания. Она услышала, что Нодан снимает свою одежду, и отчаянно заскребла онемевшими пальцами землю, пытаясь отодвинуться. Мужчина вошёл внезапно. От боли и отвращения к нему Роза истошно закричала. Палка стала рвать ей губы, а индеец схватил её за шею и сдавил горло, пытаясь заглушить крики. Боль усиливалась, расплываясь по всему телу, ей хотелось сопротивляться, но внутри словно что-то умерло, а Нодан продолжал душить её, лишая воли. Двигался он очень грубо и резко, его горячая плоть обжигала её промёрзшее тело. Девушку тошнило, всё тело ломило, она почти не могла дышать. Наконец он отпустил её шею, и Роза безвольно уткнулась лицом в землю. В такт его движениям она скреблась палкой о плечо, пытаясь вытащить кляп изо рта, но так только расцарапала себе кожу. Борьба с кляпом помогла ей ненадолго отвлечься, а когда она поняла, что все попытки спастись или выбраться тщетны, Нодан вышел из неё. Бледнолицая не вызывала у него никакого желания, и соитие с плохо пахнущей, промёрзшей девчонкой не доставляло удовольствия. Он спешно оделся и с отвращением произнёс, чётко выделяя каждое слово, выплёвывая их словно проклятие: — И так же с тобой поступят все жители Войбиасен, Кохаку! Он ушёл, и Роза, вцепившись зубами в кляп, тихо подвывала. Боль не проходила, словно мужчина оставил внутри неё пригоршню гвоздей. Всё тело болело и ныло, а там, куда пришлись удары кожаных сапог индейца, кожа горела. *** Нодан покинул палатку пленницы, спустился к реке и устало сел на берегу. Руки безвольно упали на траву, запрокинув голову, он тяжело выдохнул. В груди всё болело, воспоминания о брате сливались в мешанину дорогих образов. Гнев отступил. Так же как и вчера, вылив на пленницу свою агрессию, он чувствовал облегчение. Но сегодня облегчение было противным скользким червём, что пожирал его сердце, как гнилое яблоко. Он ждал встречи с Войбиго три года. Три ужасных года понимания того, что он уже взрослый, что он готов стать мужем и мужчиной, но должен ждать. Три года ожидания, так как отец Войбиго не желал отдавать свою дочь молодому охотнику, не достигшему возраста мужчины. Маэру и Нодан были сосватаны в один год, хотя Маэру был старше брата на четыре года. Вабана — младшая дочь вождя из племени кочеко, прибыла в деревню через месяц после обмена свадебными сундуками. Она была красива, как свет луны, добра, заботлива, и Нодан с завистью смотрел на брата и его жену всю свадебную церемонию и годы позже. Невестка оказалась девушкой деловой, шустрой, и Маэру легко попал под её влияние. И без того спокойный и покладистый мужчина делал всё для своей молодой и жизнерадостной супруги. Домашний очаг девушка хранила в меру сил и умений, а умений у неё было не так много, и потому Нодан стал частым гостем и помощником в доме молодой семьи. В те времена его чувства к Вабане были далеки от братских, но девушка держалась дружественно-отстранено и, когда мальчишка признался своей погодке в любви, то получил от брата пару подзатыльников и совет: учиться и тренироваться, чтобы вождь Арэнк отдал-таки свою единственную дочь молодому и пылкому сыну Киты. И Нодан тренировался. Много месяцев, проведённых в лесу, в реке, в поле. Юноша хотел быть достойным жены, о которой ходила слава самой красивой девушки среди абенаков. Но он даже не смог рассмотреть её лица. Внутри у него пробежал холодок, воспоминания вызывали ужас. И неудержимый гнев. Девушку повесили — оторвали от Матери Земли. И дело даже не в чувствах, которые он мог бы испытывать к невесте. Нодан не был уверен, что сможет полюбить кого-либо кроме Вабаны, хотя после рождения сына сноха перестала обращать на него внимание и запретила приходить в вигвам брата. Дело в трёх годах, которые Нодан посвятил девушке, которую никогда не видел и которую больше никогда не увидит. Нодан честно пытался быть таким человеком, каким воспитывал его отец. Пытался жить в гармонии и уважении, соблюдая традиции, чтя природу и духов. Но сейчас он чувствовал себя волком. Вабана была права — он позволил своей злой сущности победить и без суда вершил правосудие над связанным противником. И сделал он это как йенги. Вряд ли его отец и племя одобрят такой поступок. Ему требовалось рассказать об этом Ките, но мысль о том, что вождь сейчас будет говорить лишь о Войбиго, отбивала желание встречаться с ним. Нодан не хотел говорить о невесте. Он хотел, чтобы она была жива, и чтобы он смог стать её супругом. Глава 4. Воины воналанчи Белые горы, горный перевал Пинкхэм, штат Нью-Гэмпшир, Апрель 1848 года. Солнце лениво поднималось из-за гор. Нодан приподнял голову и стряхнул с себя капли росы. Он не помнил, когда уснул, но рассвет наступил неприятно рано. Без рубашки, которую он оставил у погибшей невесты, его тело окоченело, и с пробуждением пришло осознание своих поступков, которые теперь вызывали в юноше стыд. Поднявшись, он направился прямиком к домику пленницы. Вчера он не задёрнул за собой полотно у входа, и неприятная картина открылась ещё до того как он вошёл в хижину. Девушка лежала там, где он её оставил, она не спала и, уткнувшись лицом в землю, тихо постанывала. Вид её оголённых ягодиц вызвал у Нодана ещё большее чувство стыда. Между ног и по бёдрам девушки струилась кровь. Он отдёрнул её юбку и приподнял голову пленницы, снимая кляп. Девушка продолжала стонать. Её глаза были закрыты, уголки рта она порвала о палку, щёки почернели от слёз и земли. Она была без сознания и неестественно горячей. — У тебя жар, — испуганно прошептал Нодан, понимая, что в этом и его вина. Индеец быстро разрезал верёвки и уложил девушку на спину. Когда он выпрямлял её затёкшие конечности, она стала вскрикивать, так и не придя в себя, и Нодану пришлось закрыть ей рот рукой, чтобы она не разбудила жителей деревни. Юбка Розы медленно окрашивалась кровью. — Позову женщин, — сказал он бесчувственной пленнице, поняв, что это за кровь. Выбежав из хижины, он стремглав бросился к вигваму Киты. Вабана после смерти мужа перебралась в дом своего свёкра. Осторожно приподняв полог, чтобы утреннее солнце не разбудило вождя, Нодан столкнулся с бабушкой Мигуен. Женщина варила что-то на огне и курила длинную трубку Киты. — Доброе утро, — произнесла знахарка, подкидывая что-то в варево. — Доброе, — буркнул Нодан и сел напротив неё, понимая, что разговора не избежать. — Вабана ушла к реке, — сказала Мигуен. — Испей. Знахарка налила из своего котелка в маленькую глиняную кружку какую-то странную зелёную жидкость, и Нодан послушно выпил. Живот скрутило от горечи, рот обожгло от невыносимо вкуса и он с трудом смог справиться с собой, чтобы не выплюнуть. — Как на вкус? — спросила Мигуен и налила себе огромную чарку. — Горько, — ответил юноша. — Сладко, — передразнила она его, делая большой глоток. — Слёзы Матери Земли дают тебе возможность опробовать вкус твоей души. Моя душа сладкая, мальчик, а ты, похоже, что-то не то ешь.