Вабана спешно собрала свою работу. Нодан притушил костёр и, нервно осматриваясь, решил связать пленнице руки. Девушка не сопротивлялась, но из-за спешки он стянул ей руки слишком сильно и, ещё не закончив с узлами, заметил, что пальцы у неё синеют. Но времени исправлять что-либо не было. Вожди вошли в вигвам ещё до того, как Нодан успел вернуться на своё место. Оба вождя были одеты в церемониальные нарядные одежды, и у Нодана невольно пробежал холодок по спине — ему вспомнились истории Киты о том, что Арэнк лет тридцать назад славился своей жестокостью. Когда вождь воналанчей был молод, он в одиночку устраивал набеги на белых рейнджеров и мог пытать пленников, месяцами сохраняя им жизнь. Сейчас Арэнк потерял прежний пыл, но Коггин перенял его жестокость, и Нодану совершенно не хотелось, чтобы его пленница попала к ним в руки. Двое крепких мужчин заняли собой всё пространство и, склонившись над молодёжью как рассерженные боги, стали рассматривать то одного, то другого. — Странно пахнет, — сказал Арэнк. — Свежей берестой и смолой, — ответил Кита с лёгкой улыбкой, словно вспомнив что-то приятное. — Нодан, — обратился к юноше вождь воналанчей, — твой отец рассказал мне о белой пленнице, что ты захватил почти месяц назад. Кита также сказал, что ты желаешь судить её, но хочешь моего участия. Это так? — Да, — Нодан всё ещё сидел на земле и потому ему приходилось смотреть на вождей снизу вверх, но когда он поднялся на ноги, ситуация изменилась, — Нодан поймал её, и мне решать её судьбу. — Наши люди говорят, она связана со смертью Войбиго. Арэнк должен влиять на твоё решение. Нодан бросил взгляд на пленницу: бледная, испуганная Роза беззвучно шептала молитвы. Если Нодан позволит Арэнку решать, старый вождь либо велит замучить девушку до смерти, как Коггин поступил с Большой сумкой, либо отдаст в жёны своим воинам. Нодан понял, что хочет оставить её для себя, но обманывать старших он не мог — как и любой индеец, он с огромным уважением относился к старшим. — Нодан похитил её за пять дней до смерти Войбиго, — признался юноша. Арэнк, прищурясь, посмотрел на полную ужаса белокожую. Девушка была одета в индейскую одежду, обращались с ней тут хорошо и нужды она не знала. Словно почувствовав взгляд, пленница подняла на него глаза, и вождь, оценив её, одобрительно кивнул. Сероглазая йенги, очевидно, была непричастна к убийству Войбиго. Возможно, похищение девушки и заставило Рея отправиться на её поиски, но шериф и раньше охотился и убивал воналанчей. Этот мужчина потерял всякую человечность, творил бесчинства на их земле и убивал людей Арэнка безнаказанно. Это его следовало схватить и казнить, и Арэнк только тратил время, надеясь, что Кита окажет ему поддержку. — Как твоё имя? — спросил вождь белую и взглянул на Нодана, надеясь, что тот переведёт его слова. — Розмари, но пеннакуки называют меня Кохаку, — опередила его девушка, ответив на языке абенаки, и Арэнк принял решение. Пленница была примерно одного возраста с его погибшей дочерью и, после того как его старший сын самовольно учудил зверства в Берлине, ему не хотелось быть причастным к убийству ещё одного неповинного человека. Отвернувшись от Нодана и его маленькой пленницы, Арэнк обратился к вождю пеннакуков: — Что будет с этой белой? — Сын и племя желают повесить её, — ответил Кита. — Все единогласно приняли это решение, и мы лишь ждали, когда духи заберут наших мёртвых, дабы успокоиться, чтобы казнить пленницу. — Понимаю. И не буду более задерживать вас. Вижу, что Нодан не готов объявить о своём решении пока Арэнк в Белых горах. Арэнк и его племя отправляются с рассветом. Пусть пеннакуки сами держат ответ перед Малсумисой. — Ты всё верно понял, Арэнк, — кивнул Кита и, стараясь не задеть высоким головным убором низкий проход вигвама, выбрался наружу. Вождь воналанчей последовал за ним. Нодан посмотрел им вслед, а потом со вздохом опустился на землю. — Розу казнят? — чуть слышно спросила девушка. Нодан устало посмотрел на пленницу. Девушка побледнела, и её жемчужная кожа казалась светлее луны в ясном небе. Большие серые глаза наполнились слезами, и Нодан приблизился к ней, распуская ремни на запястьях. Кожа совсем посинела там, где он передавил её, и когда её руки освободились, девушка стала судорожно тереть повреждённые участки. — Розу казнят? — повторила она вопрос, беззвучно заливаясь слезами. — Тихо, — шепнул он, не зная, как успокоить пленницу. Поддавшись эмоциям, он прижался к её лбу своим и схватил её за затылок, не позволяя отпрянуть. Роза ахнула, страх перед смертью сменился страхом перед индейцем. Она боялась пошевелиться, а юноша, словно показывая ей своё расположение, удерживал её голову, как если бы Роза была его соплеменницей. — Нодан принимает решение! — Но ведь ты и хотел казнить меня… — Роза осторожно попыталась отодвинуться, но юноша держал её крепко. Почему индеец сменил гнев на милость, она не могла понять, но внутри неё вспыхнула надежда, что все действительно закончится для неё хорошо. Нодан проявил к ней великодушие, и теперь ей хотелось ответить ему тем же и постараться забыть о его грехах. Но сделать это было сложнее, чем просто подумать. — Это было месяц назад, — он поднял на неё взгляд и тут же отвернулся, смущаясь грозовых туч в её глазах. — Гнев Нодана успокоился, и Нодан теперь должен всё обдумать. Нодан отпустил её и встал поодаль, сосредоточено сведя брови и пытаясь решить, что с ней делать. — Если Рея убьют, мой отец отправится искать Розу сам… — Роза покусывала губы, морщась от боли в руках и пытаясь придумать, как теперь лучше с ним себя вести. — Но Роза не уверена, что её отец жив, — последнее она сказала с неподдельной печалью. — Он жив, — Нодан резко к ней обернулся, и девушка заметила нескрываемый гнев, — наши разведчики видели его. — Если ты не хочешь казнить меня, возможно, тебе стоит меня отпустить? — с мольбой попросила Роза, надеясь, что если он сегодня в хорошем расположении духа, то ей удастся его уговорить. — Нет! — сердито ответил индеец и, поднявшись, вышел. *** Арэнк действительно покинул Белую гору с рассветом. Он и его племя, прибывшие на прощальную церемонию, собрали свои типи ещё до восхода солнца и, оседлав коней, направились к переправе. Нодан, Кита и старший охотник сопровождали их. К концу пути два вождя решили объединить силы в борьбе против общего врага. Вождь из деревни Войбиасен не горел желанием доставать топор войны, ведь пеннакуки не воевали уже третье поколение. Арэнк был настойчив, и Кита всё же согласился, но просил отложить войну до осени — ведь в Войбиасен надо обработать землю и собрать урожай, а для этого нужны мужчины. Нодан несколько раз пытался заговорить с вождём, но Кита намеренно избегал сына, и лишь когда они вернулись в посёлок, Нодан смог встретиться с отцом в его вигваме. В доме вождя как всегда было людно, и сегодня два молодых охотника принесли для Киты прошения: один хотел жениться и просил Киту выбрать для него подходящую девушку, второй тоже хотел жениться, но избранница у него уже была, а вот её отец не был благосклонен к жениху, и молодой охотник надеялся на справедливость вождя. — Пусть всё решает семья, — ответил Кита второму, первому же предложил младшую внучку Мигуен. Когда охотники ушли, пришли два правнука знахарки и принесли вождю свой первый в жизни улов. Кита с благодарной улыбкой принял их дары и позволил рассказать, как прошла первая рыбалка. Нодан терпеливо ждал. У вождя всегда было много дел. И он привык ждать. — Чего ты хотел? — спросил вождь, когда его жилище опустело, и он смог снять нарядный убор, который Мигуен заставила его надеть в честь прибытия Арэнка. — Можно ли оставить пленницу в качестве рабы? — напрямую спросил Нодан. — У Нодана нет жены, но он захотел рабыню, — сухо заметил вождь. — Белой рабыне не место в доме неженатого мужчины. С йенги надо поступить иначе. Он сел скрестив ноги перед затухшим костерком и стал подкладывать туда щепки и разбитую кору, немного сухой травы и огонёк вспыхнул, зародившись из тлевшего уголька. Кита вытащил трубку и стал медленно её набивать травами, Нодан наблюдал, не мешая и дожидаясь решения отца. Юноша знал, что молод, и если Кита позволит оставить рабыню, то скорее всего оставит её в своём доме. А Нодан желал Кохаку для себя. Наконец трубка набита, Кита глубоко вдохнул и протянул её сыну. Табак был несвежим, или Мигуен снова что-то подсыпала вождю в трубку, но Нодану запах не понравился. — Арэнк уехал. Когда ты хочешь провести казнь? — Нодан больше не хочет её казнить! — сказал юноша, стараясь сохранить спокойствие. — Вот как? — Кита выпустил несколько клубков дыма и посмотрел на небо, в которое уходил белый дым. — Скоро летняя сушь. Уровень воды упадёт, и Пискатаку будет проще пересечь. — Нодан это знает. — И Рей знает. Нам следует обменять пленницу на наши жизни. Когда явится Рей, она станет нашей защитой. — Значит никакой казни! — с облегчением произнёс Нодан, мысль о расправе уже давно тяготила его. Вождь опустил своё усталое лицо и сердито посмотрел на сына. — Лишь ты желал её убить, но Кита бы не позволил Малсумисе захватить твою душу. Племя разделило бы твой гнев и грех, а когда проклятый сын Табалдака явился бы выбирать своего приспешника, он бы не смог отыскать тебя. Нодан, пристыдившись, опустил голову. Отец был прав, его безудержный гнев навлёк беду на деревню. И теперь не имело смысла объяснять, что Нодан выплеснул свою ярость, убивая йенги в Берлине, и волк Малсумиса явился за ним и лишь ожидает его следующей ошибки. Когда сын ушёл, Кита с тоской посмотрел на опустевший вигвам. Всего пару месяцев назад тут нянчила внука Вабана и любил понежиться у костра спокойный Маэру. Теперь здесь было слишком тихо, и одиноко. Нодан — непокорный и непослушный мальчишка и Кита очень надеялся, что его младший сын женится и станет семьянином. Только не было девушки, что привлекала бы юного бунтаря. *** С уходом Арэнка и его воинов в селе сразу стало спокойно, тихо. Нодан сразу направился к домику пленницы, но с удивлением обнаружил там двух женщин, которые тут же прогнали его. На его вопросы они ответили, что Вабана забрала пленницу, так как этот вигвам был нужен другим и для других целей. На мгновение юноша рассердился, что сестра увела его пленницу, он обежал деревушку, прошёлся по полям, которые готовили к посадке маиса и тыквы, вышел в лес, полный терпких весенних запахов. Не найдя Вабану, он серьёзно встревожился, решив, что добросердечная девушка отпустила пленницу, и он Кохаку больше не увидит. Нодан нашёл их у реки. С пленницы сняли кандалы, Вабана, Кина и одна из внучек Мигуен — Аниби плескались в реке нагишом. Кохаку в светлой тонкой сорочке пыталась следовать их примеру, но вода была ледяной, только спустившись с гор, обжигала кожу, и белая девушка выглядела посиневшей. Но сейчас она смеялась, и Нодан, спрятавшись в траве, бесстыже наблюдал за купальщицами, не в силах отвести взгляда от бледной, непохожей на всех остальных жительниц деревни, девушки. Ткань её сорочки намокла, облепила тело, и Нодан пытался разглядеть скрытые от него прелести. Когда девушки вышли на берег, обсохли и оделись, он вышел из своего укрытия и, стараясь не глазеть на пленницу, сел рядом. Кина и Аниби играли в верёвочку, слушая наставления белой, которая и показала им эту игру. Вабана села у ног юноши и, стряхнув воду с волос ему на мокасины, хитро подмигнула. — Вабана тебя видела. — Что? — Нодан попытался сделать удивлённое лицо, но лишь покраснел. — Кохаку будет жить теперь в доме Маэру, — сразу сменила она тему, продолжая хитро улыбаться. — Кита сказал, мы обменяем пленницу у Рея, пусть белые её выкупают. — Вабана бы дорого за неё просила, — с серьёзным лицом сказала Вабана. — Дорого это сколько? Девушка задумалась. Словно занятая подсчётами, она загибала пальцы и смотрела на заплывающее грозовыми тучами небо. — За смерть Маэру, за смерть Хоку, — тихо сказала индианка. — Вабана не хочет, чтобы она уезжала, — добавила Вабана, опуская голову. — Вабана к ней привязалась. Нодан вновь бросил взгляд на девушек и замер от ужаса — по другую сторону реки сидела огромная чёрная тень. Среди ветвей можно было разглядеть силуэт волка. — Ты просто тоскуешь, сестра, — попытался успокоить её и себя Нодан. — И Кита сказал, что до конца лета Кохаку скорее всего пробудет здесь. — Хотелось бы. Вабана вскинула голову, наблюдая, как скручиваются и темнеют облака. — Громовой орёл прилетел в Белые горы. Время пахать.