– И я тоже. Фрейдис взглянула на Лэтама, напрягаясь. – Не думаю, что это хорошая идея, – ее голос звучал настороженно. – Мы возьмем с собой двадцать воинов. Лэтам и Фрейдис, вы разошлете гонцов по деревням. Подготовите наших людей к войне. А Майра займется тем же самым здесь, в Хайлли. Однако Фрейдис по-прежнему выглядела неуверенно, как и Лэтам. – Уходим на закате, – стиснул Эспен мое плечо. Я кивнул, отступив назад, когда он направился к выходу. Жена последовала за ним, и, когда они скрылись из виду, Лэтам обернулся ко мне. Он никогда не скрывал сомнений по поводу того, что я способен заменить Эспена, но все равно согласился. Он смотрел на меня, как недовольный дядя мог смотреть на упрямого племянника, и я знал, что он не верил, что у меня все получится. И, если честно, я тоже не совсем в это верил. Наши взгляды встретились лишь на один краткий миг, а затем я вышел следом за Аги. И не успели двери захлопнуться за нами, как Майра набросилась на меня. – Ты соображаешь, что творишь? – распрямив плечи, она уставилась на меня. – Я иду с тобой. – Ты остаешься, – снова воскликнул Аги, и на этот раз в его голосе прозвучали металлические нотки. – Когда они узнают… – девушка взглянула на гору у меня за спиной, и я понял, что она думает о моей семье. Они стали и ее семьей тоже. – Подожди два дня. Я отправлюсь в Фелу. Мы будем ехать всю ночь и… – Мы вернемся еще до того, как они узнают, что мы уезжали, – сказал я, но понимал, что она права. Элин и братья придут в ярость, узнав, что я отправился на встречу с Беканом. – Мне это не нравится, – ее голос смягчился, она заглянула мне в глаза, – тебе не стоит ехать, Халвард. – Мы вернемся через три дня. Самое большее, через четыре. Она неохотно кивнула, и я узнал этот взгляд. Она была обеспокоена. Напугана. Я прижал ее к себе, обхватив ее маленькую фигурку, и прижался подбородком к ее макушке. – Я больше не потеряю своих близких, – сказала она, – ты меня слышишь? – Если мы начнем войну с кланом Свелл, то потеряешь. – Девушка отстранилась от меня, ее голос стал резким. – Не вернешься через четыре дня, мы начинаем действовать. – Хорошо. – Если я не увижу тебя на горизонте до захода солнца… – Хорошо, – снова повторил я. – Да защитит тебя Сигр. – Она глубоко вздохнула, переведя взгляд с меня на Аги, а затем покачала головой, беззвучно выругавшись, и, обойдя нас, вернулась обратно. Аги дождался, пока двери закроются за ней, а затем обернулся ко мне. Я знал, о чем он думает, прежде чем он заговорил. – Ты уверен, сынок? – ветер, дувший с моря, подхватил его глубокий голос. Я посмотрел в его глаза, под которыми теперь залегли глубокие морщины. Теперь они стали для меня родными. Он приютил нас в своем доме, когда мы пришли жить на берег фьорда, а когда мой брат женился на его дочери, мы стали его семьей. Его дом стал нашим, когда кровная вражда между нашими народами еще тлела, словно горячие угли в костре, в любой момент грозя разгореться с новой силой. Я не мог солгать ему. А даже если бы и захотел, он бы это понял. И потому я сказал ему правду, которую мы уже оба знали. – Нет. Глава 3 Това ВСЕВИДЯЩИЙ ИСЧЕЗ. Я шла по лесной тропинке, прижимая к себе еще теплые тельца двух выпотрошенных кроликов, а за спиной у меня болтался лук. Пристально разглядывая верхушки деревьев, я прислушивалась, пытаясь различить крик козодоя. Но он молчал, и единственными звуками, нарушавшими тишину, было пение птиц в гнездах и шорох моих башмаков по опавшим сосновым иглам, устилавшим землю. Последний расклад рун все еще не выходил у меня из головы, и я медленно перевела взгляд на цветок белены, изображенный на тыльной стороне левой ладони. Но если Всевидящий исчез, то, возможно, забрал с собой и беду. – Я не мог найти тебя. Я замерла, стиснув пальцами тетиву, а из-под переплетенных ветвей цветущего клена, чуть дальше на тропе, показался Джоррунд. Бутоны цветов раскрылись раньше срока, и я пыталась понять, плохой это знак или, наоборот, он сулит удачу. Они были прекрасны, эти бледно-зеленые цветы, покачивающиеся на ветру, но поздние заморозки в одно мгновение погубили бы их. – Я беспокоился. Я видела, что он говорит правду. Потирая ладони за спиной, он криво ухмыльнулся. – Прости, – ответила я, остановившись перед ним. Джоррунд не любил, когда я уходила куда-нибудь без его ведома. Ему не нравилось напоминание о том, что он мог меня потерять. Мужчина взял кроликов, и я молча последовала за ним. Медленно возвращавшееся с весной тепло земли сулило свежее мясо и сочные съедобные травы и коренья. И это давало мне поводы для отлучек из крошечной лачуги на окраине Лиеры, которая порой все больше напоминала мне клетку, а не дом. Мы вошли внутрь, и я повесила на стену лук и колчан со стрелами с черно-белым оперением. Я зажгла свечу, хотя солнце уже поднималось над деревьями, и поднесла холодные ладони к мерцающему пламени, которое обожгло кожу. Положив кроликов на стол, Джоррунд наблюдал за мной. Седые кудри обрамляли его лицо, густая борода ниспадала на грудь. Он не ложился спать, и от усталости его глаза казались еще более раскосыми, чем обычно. После того как я разложила руны, он провел остаток ночи за закрытыми дверями ритуального дома вместе с предводителями деревень клана Свелл. Их громкие голоса были слышны даже у ворот, когда я медленно брела прочь обратно в лес. – И что они собираются делать? – Я смотрела, как воск тает, образуя лужицу на деревянной поверхности стола, а затем, застывая, приобретает золотисто-молочный оттенок. – Бекан встретится с предводителями Надир и предложит перемирие. Я всинула бровь. – Перемирие? Он кивнул, отводя взгляд, и я поняла, что он не хочет, чтобы я догадалась, о чем он думает. Но мне и так все было понятно. Джоррунд не желал войны, но руны убедили его, что время пришло. Он не произносил этого вслух, но считал, что Бекан совершает ошибку. Мне доводилось слышать о предложениях перемирия и дарах, которые обидчик подносил пострадавшей стороне, но между кланами такого никогда еще не случалось. Обычно так поступали враги, чтобы избежать кровной вражды между своими семьями и не сделать ее наследственной. Это было предложение мира в обмен на подношение. – Когда? – я опустилась на табуретку, не сводя с него глаз. – Мы уходим завтра. – Ты пойдешь с ними? – Да, – он помолчал, глядя в пол, – и хотел бы, чтобы ты тоже пошла с нами. Я отдернула руки от огня. – Я? Он попытался улыбнуться, но уголки его губ предательски поползли вниз. – Да, ты. – Но зачем? – Ты понадобишься, если мне придется вмешаться, чтобы все уладить. Ты всем нам понадобишься. Я стиснула ладони на коленях под столом. – А что говорит Бекан? Глаза Джоррунда метались по моему лицу, но он не говорил ни слова. Бекан едва замечал меня с тех пор, как умерла его дочь. Джоррунд попросил меня разложить руны на судьбу девочки, но Прядильщики дали не тот ответ, который все ожидали услышать. Единственная дочь Бекана ушла в загробный мир, где станет ждать отца, который присоединится к ней, когда испустит свой последний вздох. Произнеся эти слова, я тут же ощутила это. Как разверзлась земля у меня под ногами. В глазах Бекана я стала не просто Провидицей. Я превратилась в вестника смерти. И союзник, которого я когда-то обрела в верховном предводителе клана Свелл, похоже, навсегда отвернулся от меня. – А что, если уже ничего нельзя исправить? – осторожно спросила я. Джоррунд пользовался рунами, словно лекарь – лекарствами, пробуя одно средство за другим, пока не добивался желаемого результата. Но у Прядильщиков все было гораздо сложнее. Они были проницательны, умны и искусны в своем ремесле. Он встал и подошел к связке свисавших со стропил сушившихся стеблей вереска и осмотрел крошечные лиловые цветки, скрытые среди темно-зеленой листвы. Подняв руку, он отщипнул цветок от стебля. Я смотрела, как он повертел его в пальцах, а затем протянул мне. Я взяла бутон, рассматривая его в блеклом утреннем свете, пробивавшемся сквозь окно. – Возможно, именно по этой причине Эйдис привела тебя сюда, Това. Я воткнула цветок в кончик своей темной косы.