– Ты – олицетворение всех воинов Надир, появившихся на свет следом за тобой. Ты был рожден на горе, вырос у фьорда. Дитя Торы и Сигра. Люди пойдут за тобой, Халвард. Они уже доверяют тебе. – А Лэтам? Он последует за мной? – спросил я. – Да, – без колебаний ответил он, – Лэтам выбрал тебя, как и все мы. – Но он не верит, что я справлюсь. И я не знаю, верю ли я сам в это. – Ты сделаешь то, что должен, – просто ответил он. Проглотив ком в горле, я заставил себя посмотреть ему в глаза. Мне не хотелось в этом признаваться, но я был обязан сказать ему правду. – Я не готов, Эспен. На его губах промелькнула терпеливая улыбка. – Но тебе придется, если мы не сумеем договориться о мире с кланом Свелл. – Ты ведь уверен, что у нас ничего не получится? Он задумался, прежде чем ответить. – Думаю, наш мир меняется. Но не настолько быстро, чтобы помочь нам избежать войны с кланом Свелл. Наши люди повидали слишком много сражений до того, как мы прекратили враждовать. Со склона горы до нас донесся свист, и я замер, резко выхватив топор и оглядывая лес. Эспен сделал то же самое, его оружие застучало по его ногам, когда его лошадь начала нервно топтаться на сырой земле. Свист повторился, и я вглядывался в сумрак до тех пор, пока не увидел фигуру человека, на его протянутую руку упал луч солнца. – Халвард! – до меня донесся знакомый голос. Я опустил топор, с облегчением выдохнув, когда Асмунд заскользил вниз по склону, поднимая за собой каскад опавших листьев. – А я все гадал, когда же мы снова встретимся. – Его поношенная, покрытая пятнами рубашка приобрела оттенок земли под меховой накидкой и неподходящим по цвету жилетом. – Эспен, – поприветствовал он моего спутника. Но верховный предводитель не пожелал снизойти до него, сделав вид, что не знает его, и, пришпорив лошадь, поскакал по тропе вдогонку Аги и остальным воинам. Он недолюбливал Асмунда. Как и многие. – Ты уже слышал? – спросил я, когда он вышел из-за деревьев. Асмус остановился передо мной, на его лице мрачной тенью отпечатался ответ. Чуть в стороне, на склоне, другие мародеры наблюдали за нами из-за деревьев. Как только Эспен скрылся за поворотом, они тоже спустились вниз следом за Асмундом. Прошло шесть лет с тех пор, как Асмунд и его брат Бард ушли из Хайлли. Теперь они занимались мародерством вместе с другими бродягами и отщепенцами, изгнанными с материка. Исключением в этой шайке был лишь человек из племени Кирр по имени Кжелд. Я уставился на черные татуировки, покрывавшие его тело до самой шеи и спускавшиеся к запястьям. Он был единственным человеком из Кирр, которого мне довелось увидеть, но на материке ходило много слухов об этих людях. Именно по этой причине никто не совал нос на мысы. – Мы увидели дым у восточной долины, – подойдя к нам, Бард приветственно стиснул мою ладонь. – Свелл? Я кивнул. – Вы их видели? – Нет, но Льйос больше не существует. Деревню сожгли дотла. – Его голос стал глухим. Возможно, он решил оставить свой клан, но есть вещи, которые невозможно вытравить из души. Мы навсегда останемся его народом. – Есть выжившие? Асмунд покачал головой и двинулся вперед по тропе, а я последовал за ним вместе с Бардом. Братья были среди моих первых друзей в Хайлли, но они потеряли всю семью во время нашествия Херджа, и хотя таких людей оказалось много, некоторые из них не смогли остаться в родном доме, где когда-то жили с близкими. Когда одному стукнуло четырнадцать, а другому шестнадцать, они оставили прошлое за плечами, променяв его на жизнь, где ничто больше не напоминало им о прошлом. – Значит, война? – Асмунд пристально посмотрел на меня. Годы жизни в глуши закалили его, и воспоминания о пережитых страданиях немного сгладились. Возможно, со мной произошло то же самое. – Мы идем в Льйос, чтобы встретиться с Беканом. – Встретиться? – Он хочет предложить примирение. – И что это значит? – Его голос стал резким, взгляд помрачнел, напоминая мне прежнего Асмунда. – Ты же знаешь, что мы не можем допустить войну с кланом Свелл. Он смерил меня взглядом. – Но можем пролить как можно больше крови, прежде чем отправиться в загробный мир. Его сердце осталось таким же, как и в былые дни, и пережитые страдания подпитывали вспыхнувший гнев. Как и у всех нас. – Что вы видели в Льйосе? Его взгляд оставался мрачным. – Судя по следам в лесу, их было примерно тридцать, и действовали они быстро. Убили всех, кто попался им на глаза, подожгли деревню и скрылись. Я протянул ему руку, и он стиснул мою ладонь, не скрывая тревоги. – Ты должен вернуться в Хайлли, собрать всех воинов Надир на границе и схватить их. Брат был согласен с ним, но лицо Кжелда, как всегда, казалось непроницаемым, его глубоко посаженные глаза внимательно наблюдали за мной. Его пальцы стиснули запястье, на котором виднелись медный обруч и костяной браслет. Когда я ничего не ответил, Асмунд вздохнул. – Будь осторожен, Халвард. Он направился в лес, а остальные двинулись следом, исчезая в полумраке среди деревьев. Бард в последний раз оглянулся на меня, прежде чем они скрылись за горой. – Будь они все прокляты, – крикнул поджидавший меня в отдалении Аги. Он закряхтел, растирая ладонями узловатое колено. – Предатели. – Ты ведь знаешь, что они не мародерствуют на землях Надир, – сказал я, поравнявшись с ним. Он презрительно вскинул бровь. Для него это не имело значения. Они утратили честь, оставив свой народ ради мародерства, и обратного пути у них не было. Он не понимал их, как понимал я. – Ты во всем стараешься видеть хорошее, Халвард, – пробормотал он. Я взглянул на отцовский топор, пристегнутый к ноге. На его лезвии был изображен ствол тисового дерева, и точно такой же символ – на его кожаном жилете. – Ты считаешь, что это делает меня слабым. Он поднял глаза и нахмурился. – Это делает тебя сильнее. Мудрее, чем я. Так мне кажется. – Аги был немногословен, но его слова всегда звучали весомо. – Ты боишься, – сказал он. – И это хорошо. – Хорошо? – Я едва не расхохотался. Он наклонился вперед, заглядывая мне в глаза. – Страх не враг нам, Халвард. Ты помнишь сезоны сражений. Я помнил. Это было одно из самых ярких воспоминаний об отце. Помню, как он сидел у огня и затачивал свой меч перед тем, как отправиться в Аурвангер, где кланы встречались каждые пять лет, чтобы закалить в бою свою кровную вражду. – Но отец и братья не боялись участвовать в сражениях. – Они боялись не сражений. Они боялись потерять то, что им дорого. И потому вели себя бесстрашно на поле боя. Я пытался представить Аги на полях Аурвангера, размахивающего мечом и перекрикивающего ветер. Вероятно, он был великим воином, раз прошел через столько сражений, но тот Аги, которого я знал ребенком, был мягким и добрым. – А чего ты боишься сейчас? Он прищурился, его голубые глаза были чисты, словно холодные воды фьорда. – Я боюсь, что, однажды отправившись в загробный мир, встречу своих детей, и они скажут, что наши люди утратили мир, который обрели в те дни, когда я жил на земле. – Он вздохнул. – Здесь всегда будет война, Халвард. Воевать легко. Война начинается снова и снова, накатывая на наш мир, словно волны на берег. Но я большую часть своей жизни прожил, испытывая ненависть, и не хочу той же участи для своих внуков. Или твоих, – он протянул мне руку. – А теперь помоги старику слезть с коня, чтобы он мог справить нужду. Я улыбнулся, ухватив его за руку, и отступил назад, когда он с кряхтеньем опустился на землю. Впереди Эспен и воины из Хайлли ждали на тропе, исчезающей в непроходимой лесной глуши. Ветер метался вокруг них, мчась в нашу сторону, донося резкий запах гари из-за деревьев, за которыми нас ждала деревня Льйос. Глава 5