«Я никогда не бросала того, в кого верила» – Мэрилин Монро День 2. 21:38 Дрю Мы сидим за круглым столом рядом друг с другом, окруженные толпой людей. До нас все время доносится шум их болтовни. Прошел уже час, если не больше, но за весь ужин мы не сказали друг другу и слова. Знаю, глупо, но Фэйбл заставляет меня нервничать, а мне хочется, чтобы все прошло без сучка и задоринки. Я попросту не могу подобрать правильных слов. Что мне следует сказать, чтобы тот поцелуй на заднем сидении отцовского автомобиля повторился? Не хочу обесценивать этот момент, ведь сидя здесь, я будто бы до сих пор нахожусь в машине. Да, я веду себя, как девчонка, снова и снова прокручивая в голове этот момент. То, как Фэйбл отреагировала на меня, ее хриплый стон удовольствия, ощущение тепла ее тела, мягкость языка, коснувшегося моего, ее пальцы в моих волосах... Не помню, когда в последний раз меня так целовали. Меня вообще когда-нибудь так целовали? Черт, по-моему, нет. От осознания этого по моей коже пробегает холодок. Хоть мы и не разговариваем, но я наблюдаю за ней, изучаю ее: звук теплого дыхания, сладкий аромат, от которого слюнки текут, тепло тела, то, как ее обнаженное плечо касается моей руки, когда она тянется за стаканом воды. Я бы хотел, чтобы Фэйбл коснулась меня специально. Краем глаза вижу, как она пьет. Ее полные губы прижаты к стакану, нежные изгибы шеи движутся, когда она глотает. Желание поцеловать каждый сантиметр ее обнаженной кожи такое сильное, что я сжимаю кулаки и кладу их на бедра. Приказываю себе прекратить думать как идиот. Но это не работает. Я не могу перестать о ней думать. Вспоминать ее ощущение в моих руках, ее вкус, который по-прежнему на моих губах... Черт возьми, я никогда не думал подобным образом! Я давно похоронил все бесполезные эмоции глубоко внутри, и отказываюсь чувствовать их снова. Это бессмысленно. Большую часть времени я веду себя, как робот. День за днем совершаю одни и те же действия, необходимые для жизни. Но эта девушка... мои чувства к ней не кажутся бессмысленными. Она настоящая, прекрасная, а то неповторимое чувство, которое появляется, едва я ее касаюсь... Фэйбл пробуждает во мне тягу к чувствам. Рассуждать подобным образом так… опасно. Я не намереваюсь строить с ней отношения. Просто хочу достичь желаемого. Я предложил ей эту работу и теперь об этом жалею. Сердито смотрю на пиво, которое заказал в баре. Это уже второй стакан, мне нужно пить медленнее, но вот я уже тянусь за следующей порцией. Напиваюсь, потому что мой план расхаживать везде с фальшивой девушкой катится к чертям собачьим, и я понятия не имею, как остановить этот поезд под названием эмоции, сносящий все на своем пути. Даже не могу с точностью сказать: хочу ли его останавливать. И эта неуверенность – полный идиотизм. Сколько еще я смогу себя мучить? Но если рядом с Фэйбл так хорошо, почему я должен хотеть остановить все это? «Ты делал и другие вещи, от которых становилось хорошо, но точно знал, что нужно остановиться». Ненавижу свой внутренний голос. Он неустанно напоминает мне обо всех моих ошибках. Обо всем гребаном дерьме, которое совершил. Я плохой человек, и мне это известно. Мне не нужно непрерывное напоминание об этом. – Дрю, вот ты где! – Черт бы побрал эту Кайли и двух ее подруг, волочащихся за ней. Со всеми этими девушками, разряженными, словно пластиковые куклы Барби, я ходил в школу. Трудно отличить их друг от друга. – Мы тебя повсюду искали! Ты ведь помнишь Эбби и Эллу? – Да. Привет, – киваю я в знак приветствия, и все они одновременно начинают хлопать ресницами в ответ и хихикать, когда смотрят на меня. Это очень раздражает, поэтому мне сразу захотелось, чтобы они ушли. Я слышу тихое фырканье Фэйбл, что заставляет меня улыбнуться. Взглянув через плечо, замечаю слегка ошеломленное выражение на ее лице, смешанное с недовольством. – Знаешь, позже будут танцы, – говорит Кайли, не обращая внимания на раздраженный взгляд Фэйбл. – Может быть, я смогу умыкнуть тебя у твоей девушки? Мы могли бы наверстать упущенное. С ее слов можно решить, что мы встречались, хотя на самом деле я едва ее помню. Не знаю, почему эта девушка так одержима мной, что даже преследует. – Все танцы на сегодняшний вечер уже зарезервированы мной. Ты уж прости, – раздается четкий и веселый голос Фэйбл, не похоже, чтобы она чувствовала себя хоть немного виноватой. Плюс, она положила руку на мое бедро, ее пальцы скользят вверх по ноге, практически добираясь до члена. Мне чертовски нравится это собственническое движение. – Да, э-э... прости, Кайли, – отвечаю я ей извиняющейся улыбкой, сообщая таким образом, что разговор окончен. Она гневно разворачивается и уходит вместе со своими подружками, тряхнув светлыми волосами. Смотрю им вслед, как никогда ощущая близость Фэйбл. Точнее ее руки, до сих пор находящейся на моем бедре. И я не хочу, чтобы она ее убирала. – Скажи, кто для тебя эта девушка? – рассерженно спрашивает она. Я смотрю на нее, и взгляд Фэйбл встречается с моим. Эти зеленые глаза метают искры, и цель, конечно же, я. – Никто. Мы познакомились еще в школе, но едва перекинулись парой фраз. Губы Фэйбл сжаты в тонкую линию, а взгляд не сулит ничего хорошего. Кажется, будто она готова надрать чью-то задницу. – Она вела себя как бывшая подружка. – Но она не была ею, – я качаю головой. – Тогда могу сказать, что она тебя хочет, – щурится Фэйбл, и мое сердце сжимается в груди от осознания ситуации. Фэйбл ревнивица. Ощущение злорадства охватывает меня, и если это делает из меня осла, то так тому и быть. Определенно ощущаю эмоции, исходящие от этой девушки. Она ведет себя так, будто за меня волнуется. – Но я не хочу ее, – произношу мягко, потому что не хочу ее злить. Набравшись смелости, провожу пальцами по ее щеке и смотрю на губы. Я хочу ее поцеловать, убедить в том, что между нами с Кайли ничего не было, что эта девушка не является частью моего прошлого. – Отлично! – Фэйбл убирает руку с моего бедра, отпрянув от моего прикосновения. Я хватаю ртом воздух, не веря своим глазам – она отстраняется от меня. Затем Фэйбл отодвигается еще немного и это самое странное, что я когда-либо видел. Она была моей, но теперь это не так. И я понятия не имею почему. Фэйбл отодвигает стул и встает, протягивая руку. – Можно мне телефон? – Ты куда? – Роюсь в кармане и, достав из него телефон, отдаю Фэйбл. И я снова отмечаю, как она хороша в этом платье. Хотя, без него Фэйбл смотрелась бы куда лучше. – Наружу. Мне нужно позвонить брату и удостовериться, что с ним все в порядке. – Прежде, чем я успеваю спросить нужна ли ей моя помощь, она одаривает меня быстрой улыбкой и уходит, пробираясь сквозь толпу и открывая двери, ведущие на террасу, с которой открывается вид на поле для гольфа. Толпа быстро поглощает Фэйбл, и вот она уже вне поля моего зрения, и я чувствую, что мне не хватает воздуха. Я скучаю по ней. Забавно, учитывая, что я едва ее знаю, и мы провели вместе всего три сумасшедших дня, если считать день, ушедший на дорогу. – Ты ведь знаешь, что она тебе не подходит. От неожиданности я выпускаю весь воздух из легких, а затем закрываю глаза, желая находиться где угодно, только не здесь. С ней. Открыв глаза, я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Адель, сидящую на стуле Фэйбл. Стул еще не успел остыть, как она уже его заняла. Я действительно не желаю иметь дело с этим дерьмом. – Держись подальше от моей жизни, – говорю очень тихо, чтобы окружающие не смогли услышать моих слов. – Ты не можешь избегать меня вечно. Ты же знаешь, что когда-нибудь я застану тебя в одиночестве, – улыбается она, и в ее темных глазах сверкают недобрые искорки. – Ты используешь ее как щит, но в конце концов я смогу его пробить. – Я не использую ее, – начинаю я, но Адель заставляет меня замолчать одним лишь взглядом. – Думаешь, я не видела этого шоу поцелуев на заднем сидении автомобиля? То, что я в тот момент ссорилась с твоим отцом, вовсе не означает, что я не слежу за каждым твоим шагом. – Ее самодовольная улыбка вызывает у меня отвращение. – Ты уж прости, но чтобы там между вами ни было, вы выглядели как парочка детишек, которые понятия не имеют что нужно делать. Вы выглядели так, будто никогда прежде не дотрагивались друг до друга. Скажи мне правду, Дрю. Ты действительно с ней? Паника охватывает меня, в горле сухо, как в Сахаре. Я не хочу отвечать. Это не ее, черт побери, дело, но знаю, что Адель так просто не отступит. Она будет допытываться, пока не сдамся. Раньше я всегда уступал Адель и ненавижу это в себе. Ненавижу. Смотрю на места напротив, надеясь встретить взгляд отцовских глаз, но он разговаривает с парнем, сидящим рядом с ним, и не замечает ничего вокруг. – Мы на самом деле вместе, – говорю сквозь сжатые зубы, стараясь не смотреть на Адель. Но, несмотря на все мои усилия, она все равно не выпускает меня из своей хватки. Ее глаза мечут молнии, она колеблется, однако потом решительно преодолевает свою нерешительность: – Ну и как? Она хороша в постели? Способна доставить мужчине неземное блаженство? Боже милостивый! Я знал, что когда-нибудь Адель задаст этот вопрос, но не думал, что это случится здесь. Не среди сотен людей. – Не лезь не в свое дело. Ее улыбка становится шире. Адель знает, что задела меня за живое. – Она удовлетворяет тебя, Эндрю? Знаешь, это весьма непросто. Однако как только кто-то разрушает все стальные стены, которые ты так старательно возводил вокруг себя, ты становишься совершенно... ненасытным. Мне невыносимо стыдно. Я вскакиваю на ноги, мой стул с грохотом падает на пол. Каждый, кто находится за нашим столиком, обращает на меня внимание, и мои щеки пылают от смущения. Адель сидит совершенно безмятежно, словно королева на троне, и даже не смотрит на меня. Ей известно, что она сделала. – Ты в порядке, сынок? – спрашивает отец, поднимая брови. Я ничего не отвечаю. Вместо этого спасаюсь бегством, желая поскорее убраться прочь от Адель. Мне нужно выбраться из этой толпы. Такое чувство, что комната стремится меня поглотить. Голова кружится. Не знаю от тревоги или от двух выпитых порций пива. Знаю только, что мне срочно надо выйти на воздух. И направляюсь на террасу. Мне нужно к Фэйбл. Фэйбл – Ты уже у Уэйда, да? – Делаю затяжку и выдыхаю, глядя, как белый дым постепенно исчезает. Тут ужасно холодно, а я тайком выкуриваю сигарету, поскольку здесь нигде нет знака, разрешающего курить. В чем смысл открытой террасы, если вы не хотите, чтобы люди здесь курили?! – Да-да, я у него. Оуэн сердится, но мне наплевать. Уже больше девяти часов, а он должен быть в постели в десять, поэтому я хочу убедиться, что он именно там, где и должен быть. – Не забывай, что отбой в десять.