– Но я заходил еще раз позже, но ее не было дома. Так, посмотрим… – Он пролистал дальше. – Вот, это было двадцать первого ноября. Я почти закончил, мы договорились, но ее не оказалось дома. – Он отставил от себя картину и театрально приложил ладонь ко рту: – Боже мой! Может быть, потому, что она была мертва? – А раньше вам эта мысль не приходила в голову? – скептически сказала Кайса. 47 Карстен понимал отчаяние участкового. Он тщательно изучил весь материал расследования по делу Туне. Они проделали хорошую работу, но ни на йоту не приблизились к разгадке. Он взял протокол допроса Бенте Рисе. Карстен не переставал возмущаться, читая ее описание жизни дочери: нехватка общения с ровесниками, выживание и даже травля. В этот момент ему пришло сообщение от Кайсы. В нем было две фотографии: на первой картина, на другой – человек. Текст сообщения такой: «Стефен Шпиц – тот человек, кого Туне видела звонящим в дверь Сиссель. Это было двадцать первого ноября. Она не открыла». Он ответил: «Как ты узнала об этом?» «Я говорила с ним. Он кажется несколько фальшивым, возможно, скрывает что-то». «Шпиц?» – подумал он, разглядывая картину. Этого имени не было в материалах дела, в этом он был уверен. Он загуглил его и нашел множество результатов. Один из последних – статья из «Суннмёрспостен». «Известный художник Стефен Шпиц поселился на Нурдёя в коммуне Вестёй. У Шпица было несколько персональных выставок как в Норвегии, так и за границей, и его картины пользуются большим успехом. Он рассказал «Суннмёрспостен», что побывал в Суннмёре прошлой осенью и был полностью зачарован светом от моря: «Я переехал из Нью-Йорка в старенький крошечный лодочный сарай в стороне от жизни совершенно осознанно. Я ищу резкие контрасты, чтобы увидеть, как они повлияют на мое искусство». Карстен сложил ладони, потерев указательными пальцами переносицу. Затем посмотрел на часы. Оставалось чуть меньше часа до того, когда он должен забрать Юнаса из сада. Он позвонил Эггесбё и сообщил, что готов обсудить это дело со всей командой. Формальная обязанность лежала на участковом, но он позволил Эвену Рунде вести встречу и пройтись по всем данным, загруженным в программу. Присутствовали Руне Лауритсен и пятеро следователей из участка в Олесунне вместе с четырьмя полицейскими из других участков. Карстен успел довольно близко познакомиться с Эвеном Рунде во время работы над делом немца, и Эвен звонил ему несколько раз, пока тот лежал в больнице Суннос и интересовался его состоянием. Ему нравился молодой полицейский, они быстро нашли общий язык, и им хорошо работалось вместе. Эвен закатал до локтей рукава свитера с капюшоном и вывел карту Лусвики на проектор. Затем подошел к ней и показал: – Вот здесь и здесь Туне была замечена. И здесь… – Он ткнул пальцем. – Здесь нашли ее телефон. Туне во время пробежки видели двое: пожилой мужчина в машине у магазина и водитель автобуса на Хамневейен. Вместе с тем, что мобильный нашли у гравийной дороги, это давало основание предполагать, что Туне побежала по дороге вдоль жилых домов, далее по кругу к морю и обратно домой вдоль Хамневейен, все вместе около двух километров. – Это совпадает с данными базовой станции, – сказал Эвен. – Мобильным не пользовались с вечера того дня, когда Туне пропала. Он продолжил, рассказывая о том, что удалось выяснить на допросе семьи, друзей, школьных товарищей, учителей и других знакомых Туне. Мать утверждала, что дочь травили, но никто больше это не подтвердил. Все давали ей только лучшие характеристики: способная, тихая и скромная девочка, которую все любили. Прошло три дня, и основной версией было нападение и похищение. – Скорее всего, на машине, – сказал Эвен. – Ее также могли увезти и на лодке, но когда она пропала, в гавани было много кораблей, и никто не видел, чтобы отчаливали какие-то суда, кроме фабричного траулера. Кроме водителя автобуса и пожилого мужчины в машине, они нашли еще пять транспортных средств. Во всех случаях сами водители пришли и заявили о себе. Две пожилые женщины, обеим за семьдесят, одна женщина с машиной, полной подростков, семья с маленькими детьми и микроавтобус с рабочими из строящегося отеля. Кроме того, рыбацкое судно. Оно отплыло из гавани в девять вечера к месту рыбной ловли. На борту был экипаж из десяти человек. Полиция связалась с ними, как только узнала, что бот уплыл в тот же вечер, когда исчезла Туне, и попросила обыскать корабль, хотя и маловероятно было, что кто-то из экипажа похитил Туне и сумел привести ее на борт, полный народу, и спрятать там. Никто из рыбаков ее не видел. – Мы должны быть готовы к тому, что ее убили, но по-прежнему не исключаем варианта, что она покончила с собой, – сказал Эвен Рунде. – Однако это становится все менее вероятно, потому что время идет, а ее не находят. Единственный достоверный след у нас – ее мобильный. В ночь исчезновения все было покрыто снегом, а мягкая погода с ливнями после смыла все следы. В телефоне нет ни сообщений, ни разговоров, которые могли бы указать на то, что она общалась с кем-то, кто мог бы ее похитить. Управление уголовной полиции все еще работает над восстановлением удаленных сообщений, но это займет время. Эвен оглядел собравшихся. – Есть еще некоторые технические экспертизы, – сказал он. – Ноутбуком она пользовалась в основном для учебы и «Скайпа». – На проекторе появились скриншоты нескольких диалогов. – Туне часто общалась в скайпе со своим учителем музыки. Она отмечена на нескольких фотографиях на «Фейсбуке», там форменное издевательство. Вот эту выложила одна из девочек по имени Лена. – Он показал на общее фото девочек. Лицо Туне перечеркивал крест. – Теперь перейдем к более интересному. – Эвен вывел на экран фото мобильного телефона. – На нем несколько отпечатков пальцев и крошечный кусочек зеленого лака для ногтей. Эвен заглянул в свои бумаги. – Мы также работаем над версией о том, что Туне могла видеть, кто убил Сиссель или Педера Воге. Возможно, даже обоих. В разговоре с Кайсой она упомянула, что видела, как к Сиссель приходил странного вида мужчина, но нам не удалось выследить его. Нужно как можно скорее объявить его в розыск. Карстен хотел было вмешаться, но решил подождать, пока Эвен закончит. – Комната Туне выходит окнами на дом Сиссель, – продолжил Эвен. – Видела ли она еще кого-нибудь у Сиссель? Или, может быть, преступник увидел Туне и подумал, что она заметила его – или ее? Эвен выжидающе посмотрел на Эггесбё, тот перевел взгляд на Карстена и передал ему слово. – Где были родители вечером, когда исчезла Туне? – спросил Карстен. – Оба были дома, – ответил Эвен. – Что вы о них знаете? – Одни из самых богатых в коммуне, владельцы большой судоходной компании и совладельцы нового отеля, который строится в Лусвике. Даг Рисе родом из пригорода Олесунна. В молодости у него была пара приводов, но ничего серьезного, по мелочи, получил наказание в виде общественных работ за вандализм и ограбление киоска. Сегодня о нем можно сказать, что он опора нашего общества. – Мог ли быть мотивом шантаж родителей с целью вымогательства? – Конечно, но они не получали подобных требований. – Туне удочерили? Руне Лауритсен полистал свои бумаги. – Приехала в Норвегию из Эфиопии в две тысячи третьем, ей было четыре года. Почти всю ее семью убили. – Почти? – Да, отца и старшего брата не было дома, когда это случилось. – Мы что-нибудь знаем о том, что с ними стало? – Нет, скорее всего, они мертвы, по словам ее родителей. Карстен прочел все это в материалах дела. Он задавал вопросы, чтобы подойти к теме. – Могли ли они оказаться в Норвегии? – В Вогене есть приют для беженцев, – ответил Лауритсен. – Давайте проверим, есть ли там кто из Эфиопии. На всякий случай. – Я займусь этим, – вызвался Лауритсен, криво ухмыльнувшись. – Мне легко находить общий язык с беженцами. – Хорошо. Вернемся к отпечаткам пальцев на телефоне Туне. Кто-то мог одолжить его. Или… – Карстен обвел взглядом собравшихся, – …они принадлежат преступнику. Или преступникам. Вы конечно же уже думали об этом, – поспешил он добавить и увидел, что Эвен кивнул. – Вопрос в том, как нам выяснить, кому они принадлежат, если у нас нет конкретных подозреваемых, чтобы взять у них отпечатки. Нам придется попросить всех из окружения Туне сдать отпечатки добровольно. И еще кое-что – лак для ногтей. В отчете химического анализа Управления уголовной полиции было указано, что маленький фрагмент зеленого лака застрял между кнопкой четыре и корпусом телефона. Карстен не мог представить себе Туне с зеленым лаком на ногтях. И он определенно помнил, что у нее не были накрашены ногти в тот вечер, когда она играла у них с Кайсой дома. – Значит, какая-то женщина или девушка пользовалась ее мобильным, – сказал он. – Я бы посильней надавил на одноклассниц. Нужно допросить их заново. Нет сомнений, что Туне была жертвой травли, и мать говорила, что дочка никогда не хотела проводить время вместе с этими девочками. Возможно, они забрали у нее мобильный? Возможно, мы столкнулись с травлей, которая зашла слишком далеко? – Травля наверняка мотивирована расизмом, – возбужденно сказал Руне Лауритсен. Карстен кивнул и почувствовал, как былая энергия возвращается к нему. Усталость и уныние тяжелой пеленой висели в комнате, как будто ее давно не проветривали. Но сейчас изменился его внутренний настрой, и он понял, как сильно ему не хватало именно этого: расследовать, вдохновлять и возглавлять. И более всего приносить пользу и быть нужным. – Но все же не будем забывать о предположительной связи между двумя убийствами и исчезновением Туне, – сказал он. – Я думаю, в делах об убийствах речь идет о двух разных убийцах. – Двух? – Эггесбё взял стакан «Фарриса». – Да, – ответил Карстен. – Из-за способа и характера действия. Почерк совершенно разный. Как упоминал Эвен, Туне могла что-то знать. И мне кажется, так как пропала она после последнего убийства, что мы найдем ее, если узнаем, кто убил Сиссель Воге. Но исключать того, что похищение никак не связано с убийствами и что есть третий преступник, тоже не стоит. – Трое? – простонал Эггесбё. – Вы допрашивали Туне по делу об убийстве Сиссель, – сказал Карстен, обратившись к Руне Лауритсену. Тот кивнул: – Отчет писал я, но Эвен также был на допросе. Карстен пролистал бумаги: – Вы спрашивали, видела ли Туне, как кто-нибудь приходил к Сиссель, и она ответила «нет». И Эвен Рунде и Руне Лауритсен кивнули. – Но теперь мы знаем, что это не так. Она рассказала Кайсе, как видела того мужчину, описав его как «странного». Как она вела себя во время допроса? – Немного неуверенно, – вспомнил Эвен. – Не сразу ответила, что не видела никого и ничего. – Допрос происходил у них дома, присутствовали и мать и отец, как я вижу. – Карстен указал на отчет. – Могло ли это повлиять на нее? Как она вела себя? Она смотрела на вас, отвечая на вопросы, или сначала смотрела на родителей, говорили ли они что-то? Может быть, она видела, как кто-то знакомый ей приходил к Сиссель? Например, мать или отец? Никогда нельзя исключать невероятное и неочевидное. Все серьезно закивали. Карстен открыл сообщение Кайсы и переслал его Эвену.