«Она до смерти перепугана», – подумал Карстен. – Также нам нужно пойти к тебе домой и взять пробы твоих лаков. – Она уставилась на него, а он не отрывал взгляда от нее. – Давай возьмем отпечатки пальцев сразу же? – Только не вмешивайте маму с папой, – сказала она высоким голосом. – Это будет зависеть от того, о чем пойдет речь. Она провела пальцем под глазами, и он снова сел. – Думаю, тебе есть что мне рассказать, – произнес он. – Комната Ханны находится в подвале, – начала Лена так тихо, что Карстен едва услышал. – И оттуда есть дверь в сад. – Куда вы и пошли? – Мы встретились с двумя мальчиками старше нас. Нашим родителям не нравится, что мы проводим с ними время. – Вы встретились на гравийной дороге прямо у дома Туне, так? Она кивнула. – Да, там есть маленький сарай, обычно мы встречаемся там, когда идет дождь. – И что произошло, когда вы там были? – Пришла Туне. Она бегала туда-сюда по дорожке. – И? – Мальчики решили подразнить ее. – Каким образом? – Когда она закончила, она пробегала мимо сарая, где мы сидели. Они выпрыгнули и схватили ее, слегка толкнув. Телефон выпал у нее из рук. – Карстен кивнул, чтобы она продолжала. – Она… она упала и ударилась, мне кажется, она осталась лежать на земле. «Мне кажется», – подумал Карстен, но оставил это без комментариев. – И что ты сделала? – спросил он. – Я сказала, чтобы они перестали. – Ты брала ее телефон? – Мне кажется странным, что она так часто бывает дома у Гисле, нашего учителя музыки. И мы решили проверить, есть ли у нее в телефоне сообщения от него. – Что потом ты сделала с телефоном? – Один из мальчиков бросил его. – А потом? – Мы пошли домой. – А что делала Туне? – Я не знаю. Через час на допрос вместе с родителями пришла подруга Лены, Ханна Йорстад. Карстен перешел сразу к делу, сообщив им показания Лены. Ханна производила несколько иное впечатление, чем Лена. У нее были такие же светлые волосы средней длины, и она так же часто проводила по ним пальцами, но макияж был не такой броский, и она серьезно смотрела на Карстена. Ему показалось, что в ее взгляде появилось некоторое облегчение, пока он говорил, но она побледнела так же, как и ее мать. – Я всегда говорила, что Лена плохо влияет на Ханну, – сказала она. – Важно, чтобы ты рассказала все, что знаешь, – обратился Карстен к Ханне. – Все именно так, как помнишь. И даже если это будет не совсем так, как говорит Лена. Отец кивнул, а мать приобняла дочь за плечи. У Ханны был такой вид, словно она вот-вот сорвется. – Я понимаю, что это тяжело для тебя, но ты действительно можешь помочь нам в расследовании исчезновения Туне, – сказал Карстен. – Ты ведь хочешь этого? Мама дала Ханне носовой платок. Та высморкалась и кивнула. – Это была идея Лены, – начала она. – Это она привела мальчиков. Я говорила, чтобы они прекратили, но они так разошлись, толкали Туне, кричали гадкие вещи, называли ее черножопой. Лена взяла у нее мобильник. Туне была в истерике, она плакала и пыталась вырваться, но один из мальчиков толкнул ее так сильно, что она упала и ударилась. А потом… они ее пинали. Ханна наклонилась вперед, закрыв лицо ладонями. Мать успокаивающе гладила ее по спине. Карстен подождал, пока она соберется с силами, и продолжил: – Что с ней было, когда вы ушли? – Она неподвижно лежала на земле, думаю, потеряла сознание. Мы так испугались, что убежали оттуда. – Ты видела поблизости кого-нибудь еще? – Нет, там были только мы. – А потом вы не встретили кого-нибудь по дороге домой? Ханна посмотрела на него, по ее щекам катились черные от туши слезы. Она отрицательно покачала головой. Карстен подошел к окну в кабинете. Солнце мерцало над фьордом сквозь невесомые облака. Кайса увидела ситуацию Туне намного раньше него. Карстен всегда поражался ее таланту чувствовать душевные состояния других, хотя его и обучали понимать выражение лица и язык тела. Он представил себе ту сцену на гравийной дороге в тот вечер, когда Туне исчезла, и почувствовал, в каком отчаянии она, должно быть, была. Но ему нельзя было погружаться в это чувство, нужно оставаться в здравом уме. Правда ли то, что рассказали Лена и Ханна? Оставили ли они Туне в живых? Она могла удариться головой очень сильно и умереть от этого. Они могли спрятать ее труп. Нет, они бы рассказали об этом, во всяком случае Ханна. Она много раз уже чуть не рассказала обо всем родителям. Когда он вышел к ресепшену, из кабинета Эвена Рунде появился Стефен Шпиц. Его лицо было ярко-красным, а лоб бледным. – Это вы тут начальник? – Он выставил дрожащий палец Карстену в лицо. – Чем, черт побери, вы тут занимаетесь?! Вы что, вообще не контролируете своих людей? Вы не можете подозревать меня в убийстве Сиссель. Меня! Да я даже не могу убить… паука! Его голос надломился. Он зажмурился с таким видом, как будто сейчас заплачет. – Шпиц, вы можете ехать домой, – сказал Эвен. – Тебе нужно научиться владеть собой, не давить на тех, кто этого не может выдержать, – произнес Карстен с улыбкой, когда Шпиц вышел за дверь. Эвен вздохнул с напускной досадой в лице. – Да, но ты же знаешь, это не всегда легко. – Ты отпустил его? – Да, у нас недостаточно поводов для задержания. Но пока не вычеркиваем его из списка. В день убийства Педера Воге он жил в отеле. Надо проверить его алиби. – Окей, давайте соберемся всей командой, – предложил Карстен. Пять минут спустя все собрались в переговорной. Вначале Эвен отчитался о допросе Стефена Шпица. Его показания совпадали с тем, что говорила Туне. – Что он сказал о своем отношении к Сиссель? – спросил Карстен. – Он заявил, что она пыталась закадрить его. Приближалась и наклонялась, такие выражения он употребил. – И? – Он говорит, что отказал ей. Но я не уверен, что он говорит правду. «Ей нужна была физическая близость», – процитировал Эвен Шпица. – Может, он и дал ей ее? – Наша жертва – взрослая женщина, живущая с родителями и почти не имеющая контакта с людьми, перестала говорить, а это признак травмы. И если Шпиц говорит правду, то она не просто искала общения. Что можно тут предположить? – Жертва насилия? – спросил Эвен. – Именно. Поэтому у нее были книги о насилии. – Но кем был насильник? Мог ли это быть ее отец?