Права. Их я всё-таки получила. Сдала практику со второго раза. Боюсь, что на этот раз Борис мухлевал в мою сторону и закрыл глаза на парочку незначительных нарушений. Наверно сложно меня понять, но радуюсь пластиковой карте как ребёнок. Работа и права — пока это всё чего я добилась. Квартира не в счёт — она снята на деньги, полученные от прошлой жизни. Права забрала пару дней назад, но вот машину забирать не спешу. На это есть свои причины. Кай — то есть прошлое. Страшно встретиться с ним. С прошлым, не с Каем. Не то что бы это больно, но это тяжело. Морально тяжело осознавать какой путь я прошла, что пережила и то, что я сама в этом виновата. Сама машина. Это его машина. С одной стороны, хочу её продать и купить что-то гораздо попроще. Во-первых, на её содержание у меня нет денег, во-вторых — это напоминание о нём. С другой стороны — это его подарок, то есть напоминание о нём. Не знаю как с этим быть, но всё же думаю стоит продать. Мне не к чему такая дорогая машина. Что если разобью? Или она сломается? Сколько денег понадобится на её ремонт. Мама. Уже который раз порываюсь ей позвонить. Помню её номер наизусть, но её ли это номер сейчас? Мамочка. Как же я за тобой соскучилась. Она знает не всё, даже не много. Она была всё время занята младшим сыном — я ни дня её не винила за это. Она видела, как умирает её ребёнок и ничего не могла с этим поделать. Наверное, это самой ужасное наказание для человека. Я сама отдалилась. Можно сказать сбежала из дома. Регулярно высылала деньги, большие деньги. А потом стиснув зубы их отрабатывала. Наверное, для неё было большим ударом то, что не присутствовала в их жизни в такое сложное для них время. Я даже не была на похоронах брата. После этого она прекратила любые попытки связаться со мной. Глеб. Этот мужчина не выходит у меня из головы что бы я ни делала! Перед глазами стоит его грозный образ, хмурый взгляд, борода. А во рту вкус булочек, которыми меня угощала Тася и которые испёк Глеб. Это вообще нормально думать и даже мечтать о булочках мужчины? О еде в смысле, а не о ягодицах. Хотя, судя по тому, что я успела разглядеть у Таси в квартире — с ягодицами и фигурой в целом у него всё превосходно. Даже лучше, чем у Демидова. Он так смотрит...словно знает меня наизусть, обо всех моих грехах, но при этом не осуждает. Боюсь мы ещё встретимся и не раз. Демидов. Артём. Мой первый мужчина, мой последний клиент. Тот из-за которого я слетела с катушек и загнала себя в яму. Что я о нём знаю? То, что моё девичье наивное сердце определённо в его руках. То, что он наверняка хочет встретиться. Иначе как объяснить пропущенный звонок? Я была в душе и просто не слышала. Сама звонить не решалась. Боялась услышать, что он хочет предложить роль персональной шлюхи. Это не удивит, но разобьёт меня. Мне определённо нужно позвонить. Вызываю уже подписанный контакт. Трубку не сняли со второго гудка. Не сняли и с третьего. На четвёртом я потеряла надежду, но продолжала держать телефон возле уха. На пятый послышался звонок в дверь. Шестого не было. Трубку сняли одновременно с тем, как я открыла дверь. Глава 13 — Привет, мам, — проговорила тихо, услышав родной голос. — Ева?! — воскликнула испуганно трубка. — Ева... — следом растерянное с тихим всхлипом. Я не знала, что сказать. С чего начать. Мне хотелось поддержки или толчка. Но в ком мне искать эту поддержку? В самой себе? Не уверена. Я и слова не могу из себя выдавить, слыша её всхлипы. Я виновата перед ней, очень виновата. Она потеряла сына и не должна была терять дочь. Это моя вина. В Алике который стоит на моём пороге? Пусть мы и знакомы столько лет — нет. Он способен на поддержку, но поможет ли он мне? Попрошу ли я его о помощи? Приму ли я его помощь? Нет. Он прошлое. Постыдное и грязное прошлое, которое стоит на моём пороге со знакомой ухмылкой. В Тасе которая так не вовремя высунула свой любопытный нос из квартиры? Ну уж нет. Она сбежит, как только узнает обо мне правду. Я не хочу ей врать, но и рассказать о себе не могу. Она отвернётся от меня. Не хочу её терять, пока это единственный человек, рядом с которым я могу забыть о том, кто я. — Мама, прости меня, — стёрла со щеки скатившуюся слезу, отступая назад. Алик не стесняясь шагнул в квартиру. Видимо это ещё больше раззадорило любопытство соседки, и она проделала тоже, самое. Захлопнула свою дверь и вот уже через секунду вытанцовывала от нетерпения в моём коридоре. Пришлось закрыться от них в ванной комнате. Трудно сосредоточится и собраться с мыслями, когда на тебя глазеют две пары глаз. И обе с любопытством. — Прости меня пожалуйста, мамочка, — повторила, слушая её слёзы. — Только не плач. — Как ты? — прозвучал тихий вопрос. — Не плохо, — ответила с нервной улыбкой, стирая слёзы. — Теперь даже хорошо. А ты? — Я тоже, — не вижу, но чувствую на её лице такую же натянутую от волнения и страха улыбку. — Я не знала твой ли это номер. То есть...всё ещё твой ли он. Ты долго не брала трубку, подумала он не твой. Прости, — рассмеялась со всхлипами, — я так волнуюсь. Боюсь, что ты меня не простишь. — Прощу доченька, я уже простила. Я сидела на полу, подперев спиной дверь. Замка не было, а я не хотела, чтобы кто-то вошёл. Я слышала их шаги и тихие голоса. Тася стучала дважды, я не отвечала. Всё вслушивалась в мамины слова о том, что она простила. Что выслушает и примет, что ждёт меня дома. Мы договорились что я приеду на следующих своих выходных, то есть через неделю. Мы долго молчали и просто всхлипывали, говорили, как соскучились друг за другом. Было тяжело положить трубку, но теперь я знала, что я могу позвонить её в любую секунду и более того, я могу приехать. — Зачем ты здесь? Вышла из ванной только когда пришла в себя. Вытерла слёзы, умылась холодной водой. Воспользовалась лёгким тоном, чтобы устранить следы слёз и тушью. Помогло мало, но внимание отвлечёт. — Чаем не угостишь? — спросил, склонив голову на бок. — Тася уже угостила, — буркнула, бросая короткий взгляд на три кружки, стоящие на столе. — Я тебе с лавандой заварила, надеюсь ты не против? — спросила осторожно подруга, изображая неловкость и извинение. — У меня нет лаванды, — нахмурилась, взяв в руки кружку. — У меня есть, — закивала Тася, — сбегала пока ты там...по телефону говорила. Подогреть? Я могу и новый заварить... — Всё хорошо, спасибо, — перебила подругу, иначе она будет трещать без умолку. — И так, — тяжело вздохнула, переводя взгляд на Олега. — Машина, — запустил руку в карман пиджака и извлёк ключи от моего авто. — Ты получала права, можешь ездить. — Откуда ты... — нахмурилась, подбирая пальцами чип-ключ. Бросила короткий взгляд на пригревшую уши подругу. При ней много не скажешь и не спросишь. — Кай. — Кто этот Кай? — спросила Тася мгновенно. — Твой бывший жених? — поиграла бровями. Алик рассмеялся. Тихо, но он явно сдерживался чтобы не рассмеяться в голос. — Что-то вроде того, — ответил он Тасе, под моим убийственным взглядом. Они следят за мной? Но зачем? — Мелкая, сходи погуляй, — выдохнул Олег, не глядя на Тасю. — Это он мне? — возмутилась девушка. — Пожалуйста, я забегу к тебе сама, ладно? — посмотрела с мольбой и просьбой. Нехотя, но всё же Тася поднялась со своего места, бурча о том, что этому мужчине вовсе не нужно было заваривать её лучший чай. А если и заварила, то нужно было обязательно в него плюнуть. — Сколько ей, шестнадцать? Подругу постарше не могла найти? — спросил после хлопка двери. — Ей двадцать, — ответила с улыбкой, — и она очень хорошая. — Да, могла бы подняться попади она к нужным людям... — Даже не думай! — перебила, выставив вперёд указательный палец. — Шутка, — не стирая с лица улыбки. — И так, Кай...вы следите за мной? — вернулась к важному. — Присматриваем, -покачал головой. — Зачем? — Личная просьба Кая, — пожал плечами. — Боится, что пропадёшь без него или сорвёшься. — Я не собираюсь больше...это было ошибкой. Я не наркоманка, — отвела в сторону взгляд от смущения и неловкости. — Мы знаем. Но он просил — я выполняю. — Что будете делать если я...пропаду? — хмыкнула. Алик пожал плечами. — Заберём домой, — добавил. — Не говори так, — передёрнула плечами, вставая с места. — Я не вернусь! Больше не стану... — Тш... — поднялся следом, обнимая меня сзади за плечи. — Между нами было всякое Ева. Ты была с нами и в том числе с ним десять лет. Хочешь того или нет, но сегодня ближе нас у тебя никого нет. Эта малолетка? Что она скажет, когда узнает правду? — О! Прекрасно. Ты умеешь вдохновлять! — всплеснула руками выбираясь из его рук. — Думаешь я ничего не понимаю? Думаешь я не знаю, что на всей чёртовой планете есть всего лишь один человек, который примет меня с моей правдой? И то, только потому что я её дочь, и она будет любить меня кем бы я ни была?! — Тише, — поднял руки, открывая ладони. — Я не хотел делать тебе больно. У Кая особое отношение к тебе. Так было всегда. Он не оставит тебя, просто прими это и знай, что можешь рассчитывать на нашу помощь. — Помощь? — фыркнула. — Вы заставляли меня трахаться с потными и жирными извращенцами. Ты знаешь какого это когда один из них заставляет тебя примерить образ пятилетней дочери, всучивает тебе её куклу и жёстко трахает в её комнате, на её детской кровати. И после всего ты не бежишь зализывать раны, ты ночи напролёт молишься о том, чтобы этот ублюдок никогда не смел к ней, прикоснутся. Думаешь после всего этого, я обращусь к вам за помощью?! — Однако сломало тебя не это, — тихо проговорил, разворачиваясь и отступая на пару шагов. — Что ты хочешь услышать? Что я ублюдок? Да! Да Ева, я ублюдок. Я, Кай и другие кто завязан на этом. Мы продажные ублюдки. Мы делаем деньги, большие деньги на том, чтобы кто-то кого-то драл в зад. Но именно тебя никто к этому не принуждал. Мы не крадём вас. Вы сами пришли к нам. Вы шли за деньгами, вы их получили. То, что у кого-то не хватает мозгов сидеть тихо и сосать пока не выплатишь долг — не моя вина. Никто никого не принуждал ставить подпись. — Некий благотворительный фонд, с охренеть какими процентами! — Скажи, ты знала на что шла? Понимала, что поставив подпись тебе придётся быть шлюхой?