– Слушай, что это с ней? – забеспокоилась Лена, жена Бохенского. – Она странно себя ведет. Кинолог даже не взглянул в сторону собаки. – Обиделась. – Обиделась? Он пошел за пивом, а когда вернулся с холодной банкой в руках, около Эрраты крутились его четырехлетние двойняшки, а Лена гладила собаку по голове. Виктор подошел ближе, Эррата оскалилась. Лена обернулась с триумфальной улыбкой: – Она на самом деле тебя не переваривает. Он отошел, совершенно раздавленный. По телевизору транслировали футбольный матч Польша – Норвегия. Виктор намеревался открыть третью банку пива, когда в комнату вбежала одна из двойняшек, очень возбужденная: – Папа, давай тряпки! – Что? – Он лениво обернулся в ее сторону. Ну вот, он только что пропустил прекрасный удар по воротам. Он замер, когда показывали повтор, но девочка потянула его за рукав: – Старые полотенца, быстрей! Мама сказала, что они в прачечной на третьей полке! Виктор по-прежнему не отрывал глаз от экрана. – Вот же!.. – Он хлопнул себя по ноге, потому что мяч ударился о столбик ворот. Только после этого он смог переключить внимание на тряпки: – Что ты там говорила? Зачем вам полотенца? – У Булки идет кровь! Быстрее! – У Булки? – Ну, у этой новой собачки, – пояснила девочка. – Ее лапки пахнут, как булочки. Ты нюхал? Виктор вскочил как ошпаренный. С Эрратой не должно ничего случиться, пока она под его опекой. Иначе ему пришлось бы выплачивать как минимум тринадцать тысяч, потому что столько стоило обучение и дрессировка собаки. Начальница не простит ему этого. Через полминуты он был уже на улице, вместе с дочерью и полотенцами. Эррата опять была в сарайчике. Лена обернулась, вся красная и запыхавшаяся. Руки и платье ее были в чем-то буром. Кровь? Сердце у него ушло в пятки. – Она жива? – прошептал. – Все прошло хорошо, – объявила жена. – Давай это сюда. Она выдернула у него из рук полотенца и сначала сама вытерла руки, а потом пол в сарайчике. – Принеси горячую воду, пока это все не присохло! – крикнула. – Ну, что стоишь? Виктор не обратил внимания на команду жены и подошел к углу, в котором лежала Эррата. Только теперь он разглядел четырех щенков, прильнувших к соскам собаки. – О боже, – пробормотал он, не зная, как еще прокомментировать все это. – Хорошая Булочка, – похвалила собаку одна из двойняшек. – Мы придумали имена ее детям: Рогалик, Халка, Ватрушка и Сайка. – И как вы там смотрите за своими собаками? – удивлялась Лена, которая уже успела вернуться с ведром воды. – И почему никто не заметил, что она щенная? Видимо, поэтому она так на тебя и бросалась. Таким образом Виктор спас Эррату, с этих пор уже всегда именуемую Булочкой, от увольнения из полиции. После тайных родов она примерно служила в полиции в течение очередных двух лет и даже получила несколько медалей. Виктор оставил себе двух щенков, остальных раздал соседям. После того как Эррата стала матерью, ее характер диаметрально изменился. Она стала спокойнее, эмоционально стабильнее, полюбила рутину. Правда, для поиска наркотиков она уже не годилась. Зато была просто идеальной собакой для осмологических исследований. Виктора и Булку ставили в пример остальным на показательных выступлениях школы кинологов, потому что теперь они были самым дружным тандемом во всем управлении. Иногда Булка показывала зубы, чтобы Виктор не забывал, что у нее есть характер, но никогда больше не кусалась. Сегодня у них обоих был очень ответственный день. Дело было приоритетное, поэтому всю лабораторию поставили на ноги, чтобы эксперимент был проведен по всем правилам. Виктор привез Булку несколькими часами раньше, выгулял ее и, когда ему был подан сигнал, что эксперты готовы к исследованию, пристегнул поводок и повел собаку в каморку перед помещением, в котором уже стояли селекционные ряды с образцами запаха главной подозреваемой в деле об убийстве музыканта. Помещение за стеклом осмологической лаборатории было переполненно людьми. Прокурор Эдита Зюлковская вбежала, сильно опоздав. – Можем начинать, – кивнула она Духновскому, а также всей команде осмологов, которая собралась перед зеркалом Гезелла, чтобы наблюдать за ходом эксперимента. Предстояло как минимум шесть попыток с одной собакой. Потом нужно будет повторить все с другой, чтобы суд счел результат правдоподобным. Анна Яблонская, эксперт осмологии и здешний ветеринар, поместила контрольный поглотитель во вторую из шести банок, после чего присоединилась к группе. Дверь в каморку открылась. В лабораторию вошли Виктор с Булкой. Собака послушно трусила у его ноги. Когда кинолог подошел к подоконнику, на котором стояла тарелка с порезанной колбасой, Булка принялась подпрыгивать, как щенок. Виктор угостил собаку несколькими кусочками лакомства, а потом открыл банку с контрольным образцом запаха, который должен был составить пару с тем, который находился во второй емкости. Уверенным движением он сунул в нее морду собаки. Принюхиваясь к запаху, Булка подпрыгивала, противясь неестественной позе, но не осмелилась вынуть нос из банки, пока кинолог не ослабил хватку. Потом, слегка покачиваясь, она подошла к ряду приготовленных емкостей с образцами. Казалось, что она вот-вот заденет одну из гранитных подставок. Ничего подобного. Сначала Булка выполнила привычный «обход территории», а потом стала слегка приближать нос к каждому из образцов, принюхиваясь к запахам. Последний заинтересовал ее больше всего. Почему-то он оказался для нее самым привлекательным. Булка танцевала вокруг него несколько минут. Но в конце концов все-таки легла возле двойки. – Контрольная попытка удалась идеально, – пояснила следователям офицер Мартина Свентохович, коротко стриженная брюнетка в мини-платье. – Если все пройдет так же удачно и с нулевым образцом, можно будет дать ей для идентификации запах подозреваемой. – А если нет? – Испытание будет остановлено. Но можно будет попробовать с другой собакой. Виктор увел Булку в каморку. Дверь захлопнулась. Яблонская поменяла запахи в емкостях. На этот раз там не было запаха, который кинолог должен был дать собаке, чтобы она его запомнила. Ритуал был идентичен: колбаса, принюхивание, обход. Собака не указала ни на один запах. Генеральная репетиция прошла успешно. Это означало, что собака сегодня в форме и охотно сотрудничает. Можно было продолжать. Теперь в одну из банок Яблонская положила запах, снятый с перчатки, найденной на месте преступления. Кинолог вошел с Булкой в лабораторию, открыл емкость с запахом Люции, взятым не далее как вчера. Осмологи напряженно ждали. Следователи с трудом скрывали скуку. – Какой номер? – не выдержала Зюлковская. – Тихо, – прошептал Дух. Прокурор надула губы, раз за разом поглядывала на часы. Булка шла слаломом, по очереди суя в емкости нос. Четвертый номер оставила без внимания, возле шестерки сделала кружок. Казалось, что все это длится слишком долго. Наконец она вернулась к четверке, остановилась. – Есть? – Валигура отвернулся. – Она должна быть уверена. – Начальница группы осмологов пригвоздила Валигуру ледяным взглядом. – Она должна лечь. Кинолог с равнодушным выражением лица ждал, когда Булка примет решение. Она смотрела на него, все медленнее виляя хвостом. Наконец отвернулась от него и легла возле образца номер четыре. – Правильно, – объявила Свентохович. Виктор с Булкой вышли. Ветеринар опять поменяла запахи. На этот раз заданием собаки было распознать запах, несущественный для следствия, а просто подтверждающий ее способности. – Долго еще это будет продолжаться? – зевнула Зюлковская. На этот раз Дух даже не взглянул на нее. Валигура зыркнул на осмологов. Ясно было, что он думает то же, что и прокурор. – Еще три пробы, – проинформировала сосредоточенная Свентохович и добавила: – Нет смысла, чтобы вы теряли здесь время. Приглашаю на кофе. Валигура и Зюлковская охотно воспользовались приглашением. Духновский отказался, он хотел досмотреть представление до конца. Он был скептически настроен по отношению к такого рода методам, но понимал, что показания Изы Козак нуждаются в подтверждении. Если запах укажет на Люцию, появятся основания для продления ареста. Если нет – придется заново разбирать эту следственную версию. После того как начальство вышло, осмологи слегка расслабились. – Еще немного, – Яблонская наклонилась к уху Вацлава Нижинского, самого старшего эксперта в лаборатории, – я боялась, что она вообще ничего не выберет или выберет тот, наиболее привлекательный. – Сравнительный запах был слишком свежим, – фыркнул он недовольно. – Потому собака слегка ошалела. Яблонская склонила голову. – Только этот подходил к запаху клуба, – начала объяснять она. Яблонская заняла эту должность всего два месяца тому назад. В команде, работающей вместе несколько лет, она была новичком. – Надо было взять запах с мясокомбината или из какого-нибудь бомжатника? – Ладно уж. – Вацлав понимающе покивал и добавил, понижая голос: – В следующий раз обращайся ко мне, что-нибудь придумаем. Не в пример Мартине, которая сожрет нас всех, если мы провалим эксперимент. Видела ее мину, когда Эррата кружилась возле шестерки? Яблонская поблагодарила и отошла. Духновский взглянул на Нижинского, отметив, что это серьезный человек, но, хотя и демонстрирует спокойствие, буквально кипит от волнения, что настолько важный эксперимент пойдет как-то не так. В этом случае осмология как наука в очередной раз стала бы посмешищем. У метода и так был довольно сомнительный «пиар», подрывающий репутацию. После знаменитого судебного поражения в деле об убийстве Войтека Круля[25] большинство следователей ставило эксперименты с запахами на уровень гаданий или еще ниже. Выводы о необходимости принять на работу сумасшедшего, коим Духновский считал самого знаменитого ясновидящего Польши, делались все чаще. Причины были самые прозаические. Человек не в состоянии подтвердить осмологические исследования. Даже самые образованные специалисты, работающие в этой области, могли выполнить только определенный набор функций. Они организовывали исследование, записывали его результаты и, прежде всего, следили за тем, чтобы хвостатый эксперт определил, соответствует ли запах подозреваемого тому, который полиция сняла на месте происшествия, и тому, который мог происходить исключительно от убийцы. Все зависело на самом деле от собаки, хотя четвероногого коллегу осмологов совершенно не интересовало, с какой целью используется его нос и насколько важно его мнение для следствия. Он вилял хвостом, пожирал колбасу и выполнял самые трудные задания только затем, чтобы его кинолог по окончании эксперимента немножко с ним поиграл. Его заслугой было то, что он имел нос в сотни тысяч раз более чувствительный, чем у человека. Конечно, ни один из следователей не оспаривал этих его качеств. Даже если бы удалось улучшить секвенатор[26], прибор для считывания запахов, собачий нос, вне всяких сомнений, будет более эффективным. Хотя бы даже потому, что собака бывает в разных средах, сталкивается с множеством новых запахов, при этом каждый из них запоминает и может распознать запахи даже по истечении довольно длительного времени. Секвенатор позволяет анализировать результаты и определять конкретные запахи, причем называет их состав, но, как любой прибор, не развивается, не обновляет систему без участия обслуживающего его персонала. Каждая новая комбинация должна быть записана в его памяти. В свою очередь, возможности собаки здесь неограниченны. Проблема заключалась в другом, и в этом следователи усматривали слабость метода. Выбор собаки невозможно было проверить. А с каких это пор порядочный страж правопорядка должен воспринимать всерьез мнение эксперта, который обжирается колбасой и гоняется за мячиком. Это всего лишь живое существо. Оно имеет право ошибаться по причине плохого самочувствия или просто нежелания работать. Кроме того, никто не может гарантировать того, что собака не обманывает, с целью получить похвалу от своего кинолога. Поэтому запах, даже если он является главным следом преступника, в деле по-прежнему фигурирует как косвенное доказательство. – Посмотрим, как она справится, – прервал размышления Духновский. Он не собирался поддерживать осмологов, просто ему было интересно. – Конечно, хорошо, а почему она не должна справиться? – пожал плечами Вацлав. – В случае чего у нас есть еще три пробника. – То есть мы можем проверить в этом направлении еще трех человек? – Двух с половиной, – поправил Нижинский. – Третьего только в случае форс-мажора. Запаха останется очень мало, надо было бы его размножить. – Как это делается? – В банку с запахом добавляем дополнительный компресс. Только осторожно. Если запах станет слишком слабым, собака может не учуять его, – пояснил он. – Но спокойствие. Я вижу, что здесь мы попадем в десятку. Собака только что прошла последний слалом. Во второй раз, без всяких сомнений, она указала на запах Люции Ланге. Виктор, в награду за выполненную работу, выдал Булке остатки лакомства, а потом бросил резиновый мячик, звучно шлепнувший по стене. Булка бросилась за ним. Ловила его и приносила. Казалось, что она только ради этой игры и выполняла все предыдущие команды. Она работала ради своего хозяина, чтобы доставить ему удовольствие. Когда он хвалил ее за хорошие результаты и трепал за ухом, в ее глазах читалось настоящее собачье счастье. – Значит, барменша была на месте преступления, – сказал Дух с облегчением, скорее себе, чем экспертам. – Абсолютно точно, что там была ее перчатка, – уточнил Нижинский. – Главное, чтобы прокуратура нам все не испортила, – пробормотал Дух и протянул руку на прощание. – Ну, на это мы уж не можем повлиять. – И что? – крикнул Виктор Нижинскому, когда ему разрешили войти в лабораторию.