Ему было страшно, так как это могло означать только одно: ему вынесен приговор. Не имеет значения, сдаст ли он кого-нибудь или будет молчать. Если даже он пойдет на сотрудничество и выйдет из этого «обезьянника», за первым же углом его собьет машина или случайно упадет на голову кирпич. Или, например, он пойдет в бассейн и захлебнется в джакузи или пропадет без вести на отдыхе в Греции. Тело так и не найдут. До него обязательно доберутся, Буль слишком много знает. Он не верил, что Тамара донесла на него. Она ни о чем не знала. Валигура блефовал и таким образом дал Булю понять, что его дело плохо. С Тамарой его объединяло только несколько договоренностей. Но они были настолько значимыми, что Тамара никогда не решилась бы этого сделать. Если он пойдет на дно, то она отправится вместе с ним. Собственно, она все равно не унаследует ничего из его имущества, так как у них подписан брачный договор. Однако неуверенность, подтвердит ли жена его алиби, осталась. Может, она действительно с кем-то связалась. Всегда умела ориентироваться в чрезвычайных ситуациях. Жизнь научила ее выживать в самых ужасных условиях. Но все-таки Буль убеждал себя в том, что Тамара бы этого не сделала. Сейчас надо подумать о себе. Разработать какой-нибудь план. Донести и наплевать на все, залечь на дно, исчезнуть? Но что это за жизнь, в постоянном страхе, что тебя отстрелят? Не будешь же постоянно бегать и прятаться, как Масса[36]. Лучшие адвокаты и проплаченные судьи тоже не помогут, пока не получат приказ от определенных людей. Никто не защитит его, наверняка все отвернутся. Предатель всегда остается один. Но ничего, надежда есть всегда. Как минимум несколько вариантов выхода из ситуации. По крайней мере, сейчас он в безопасности. Пока, так как он даже не представлял себе более чем трехмесячного пребывания здесь. Когда-то, несколько лет назад, он бы, может, и выдержал. Теперь предпочел бы погибнуть, чем жить жизнью зэка, по восемь человек на пятнадцати метрах, в унижении, подчинении и нищете. Почему он не подготовился? Он же знал, что будет задержан. Это входило в план, хотя и должно было осуществляться иначе. Он предполагал, что сейчас с него снимут отпечатки, биологические следы и образцы запаха. Это им не поможет, так как он не оставил следов. Того пальчика на дверной ручке и следа обуви на снегу недостаточно для того, чтобы обвинить человека в убийстве. Оружия тоже нет и не будет. Во время расследования дел такого уровня оружие никогда не находится. Пистолет, предварительно разобранный на части, наверняка уже где-то закопан. Сам Буль именно так бы и сделал. Метод проверенный, он поступал так много раз, и полиция никогда ничего не находила. Он сомневался. Может, все-таки начать сотрудничать с ними, а потом прятаться всю жизнь? Или лучше гордо умереть и идти до конца по намеченному пути? Завтра утром у него встреча с адвокатом. Это был его человек, все заранее оговорено и проплачено довольно крупной суммой денег. Удастся ли ему вернуть их? Валигура все еще на его стороне, он поможет ему с мобильником, благодаря чему можно будет пока отсюда руководить бизнесом. Надо обязательно обеспечить себе охрану, чтобы его не убрали, когда он будет сидеть на толчке, или не повесили ночью на дверной ручке. Пока он один, он в безопасности. Но так будет не всегда. В конце концов он попадет в общую камеру. Достаточно кому-нибудь оплатить услугу одного из «соседей», чтобы тот свернул ему шею. Причиной смерти укажут «самоубийство» – и все шито-крыто. Главное сейчас – узнать, кто же опередил его. Кто стрелял в Иглу, кому было нужно подставить Буля? Где ствол? Кто сделал заказ, Булю было хорошо известно. Слон заменил его кем-то из молодых, но ни один опытный киллер не оставил бы в живых свидетеля. Может, это чье-то не очень удачное боевое крещение? На самом деле подробности его не интересовали. Он был уверен, Слон дал ему понять: твое время подошло к концу. Злость придала Булю сил для борьбы. Он ничего не скажет, направит их по ложному следу, прикинется дураком. А когда сумеет выбраться отсюда, пойдет прямо к Слону, этому старому подонку, задницу которого охранял все эти годы, на которого пахал, служил верно, как собака, и если эта мразь не пожелает сказать, кто занял его место и почему его так жестко подставили, то он прикончит его, даже если после этого ему придется прострелить башку самому себе на турецком ковре в Olivia Business Сentre. Подумав обо всем этом, Буль спокойно уснул и даже не обратил внимания на то, что уже светает. Было очень ветрено, когда Саша добралась до небольшого прихода Рождества Христова, в котором служил ксендз Мартин. Заостренный купол храма показался из темноты, когда Залусская вскарабкалась на насыпь. Вокруг было пусто и тихо, ни души. Ее слегка передернуло, когда прямо перед ней прошмыгнул кот. Она направилась прямо к скромной плебании, притулившейся к зданию костела. Саша на мгновение задумалась, не перенести ли разговор на завтра, но все-таки решила не откладывать. Тяжелая деревянная дверь была слегка приоткрыта. Достаточно было тронуть ее, чтобы оказаться внутри. В прихожей было темно, но в глубине дома она заметила свет. Пахло домашней выпечкой. – Добрый вечер, – громко произнесла Саша, чтобы ее не приняли за вора. Она подошла к двери в комнату и прислушалась. Внутри точно кто-то был, доносился звук включенного радио. Саша без стука толкнула дверь. Люция, стоявшая у книжного шкафа, резко обернулась. Она нажала кнопку на музыкальном центре, и повисла тишина. Рефлекторно она убрала руки за спину, видимо пытаясь что-то спрятать. В комнате находился только один письменный стол в комплекте со стулом, сундук, раскрашенный кашубскими цветами, и большой книжный шкаф, заставленный книгами до самого потолка. У стены Саша заметила профессиональные динамики. Сбоку стоял дешевый шкаф из «Икеа». Узкий, с ажурными дверцами, одна из которых была приоткрыта. На вешалках внутри висели сутаны, а на полке виднелись носы военных ботинок. – Было открыто, поэтому я позволила себе войти. Удивленная поначалу, Люция быстро пришла в себя. Она поставила на место толстую книгу, которая была у нее в руках, и подошла к Саше. Залусская была слишком далеко, чтобы прочесть название на переплете, но запомнила полку, на которую девушка вернула томик. – Добрый вечер, – поздоровалась Люция. – Чем я могу помочь? – Я ищу ксендза Староня. – Он уехал после обеда. – Есть ли тут еще кто-нибудь, кроме вас? Люция пожала плечами. Она перенесла из-под окна ведро, добавила в него моющего средства и принялась протирать подоконники. Саша оперлась о дверной и косяк и смотрела на работающую девушку. – Можно подождать? – спросила она через какое-то время. Люция закончила уборку и только после этого обратилась к гостье. – Может быть, выпьете кофе? Я испекла торт, – сказала она без улыбки. Глаза ее выдавали настороженность и напряжение. Саша впервые увидела ее без макияжа и в таком наряде. Ланге была в сером спортивном костюме и кроссовках. Волосы спрятаны под косынкой, никакого пирсинга. Татуировки скрыты под одеждой. Она мало напоминала персонаж, с которым Саша разговаривала в участке. – С удовольствием, – ответила Залусская. Они направились на кухню. Люция прихватила с собой ведро и тряпки, темнота совсем не мешала ей. Она грациозно обошла стоящий в центре коридора ящик, Саша чуть о него не споткнулась. – Почему вы сидите в темноте? – поинтересовалась профайлер, когда Люция вынула из холодильника огромный шоколадный торт и отрезала гостье большой кусок. Девушка в ответ щелкнула выключателем. Кухня была оформлена в скандинавском стиле. Белые стены, столешница, обеденный стол. На окнах клетчатые занавески. На подоконнике вместо цветов в горшках росли в специальных ящичках пряные травы. Саша приняла тарелку с угощением и села за стол. Люция приготовила чай и вышла из кухни. Саша, немного подумав, взяла в руку ложку. – Не бойтесь, не отравлено. Можете спокойно есть. – Люция улыбнулась, возвращаясь. Шея ее была замотана шарфом. Только сейчас Саша заметила синяк у нее под глазом. – Что случилось? – Ударилась. – В СИЗО? – В последнее время я больше нигде и не была, – пробормотала Люция c иронией и положила себе кусок торта. – А это по какому случаю? – Саша указала на торт. Она разрезала свой кусок и заметила, что бисквит находится в вертикальном положении, а не в горизонтальном, как обычно бывает в этого типа пирогах. – Просто так. – Люция пожала плечами. – Я люблю украшать торты и только поэтому их пеку. – У вас талант. – Саша попробовала кусочек и растянула губы в улыбке. – Я вообще не очень люблю сладкое, но этот с удовольствием съем. Выглядит очень аппетитно. Как дела? Люция задумалась. – Есть кое-что, о чем вы должны знать, – сказала она, слегка поразмыслив. – Но я не скажу об этом в суде. В «Игле» был тайный сейф. Другой, не тот, который вы проверили. Саша отложила ложку. – Старый радиоприемник пятидесятых годов, в нише студии звукозаписи, там, в глубине. Достаточно вынуть переднюю стенку, за ней внутри находится сейф. В нем обычно хранилась не выручка клуба, а деньги, которые приносил Буль. Только он знал шифр. Игла об этом понятия не имел или притворялся. Я предполагаю, что в тот день они с Изой пошли именно за этими деньгами. Речь шла наверняка не о тридцати тысячах, а о куда более значительной сумме. Сто, двести тысяч. Я точно не знаю. Причем не наличными, а в золоте. – В золоте? – Иногда бывала и валюта, но редко. – Откуда вы знаете? – Я подсмотрела за Булем, когда он складывал слитки в сумку. Это выглядело как в кино. Я первый раз видела подобное. Скорее всего, и последний. Еще там лежали какие-то папки с документами, возможно облигации или другие ценные бумаги. Я в этом не разбираюсь. Клуб должны были закрыть еще в прошлом году, но Янеку удалось его спасти. Не знаю, что именно он сделал и с кем договорился. После этого «Игла» официально начала приносить только убытки. А что касается выручки, которая никак не регистрировалась, то все брали себе, сколько хотели. Иза в том числе. Этих денег никто не считал. Скандал мог бы случиться, если бы исчезло вдруг все. Буль прекрасно знал об этом. Те деньги, которые вы нашли, он сам мне дал. Чтобы подставить меня, теперь я уже понимаю. – Зачем вы мне все это говорите? Люция задумалась. – Хочу помочь. Залусская взляделась в ее лицо и опять взялась за ложку. Люция успокоилась. – У меня к ним свои претензии. Смешали меня с дерьмом. Я хочу знать, что же там на самом деле произошло. – К кому претензии? – Буль, Изка. Игла тоже не был святым, да и с головой у него не все было в порядке. Дурь и девки, только это на уме. И не было никакого менеджера, никакого контракта. Буль это знал. Не пойму, почему он спасал Иглу несмотря ни на что. Я хочу вам помочь, потому что если вы это дело распутаете, то поможете мне. Вот и все. – Съездим туда сейчас? – спросила Саша. Она не заметила в клубе какого-либо старого радиоприемника. Ни в первый, ни во второй раз, когда была в «Игле». История, рассказанная Люцией, казалась малоправдоподобной. – Проведем небольшой следственный эксперимент. Ключи я раздобуду в течение часа. Люция отодвинула тарелку с недоеденным тортом и покачала головой. – Я должна быть здесь, ждать ксендза. Этот придурок викарий с радостью донесет на меня. Мне не нужны очередные неприятности. Мне нельзя туда возвращаться. – И она указала на свой синяк под глазом. Саша улыбнулась, встала и подошла к окну, ей не верилось в эту сказку. Она оторвала листок базилика и сунула в рот. Очень приятный вкус после сладкой бомбы. – Это все очень легко проверить. Радиоприемник, слитки. Почему полиция не обнаружила его во время осмотра? – А может, потому, что Буль убрал его накануне убийства? – Люция пожала плечами. – Убийства? – Я думаю, что это его работа. Я знаю, что вы мне не верите, но… Она не договорила, подошла к выдвижному ящику с вилками и ложками, подняла пластиковую емкость и вынула из-под нее слегка помятую рекламную листовку, после чего положила ее на стол. С листовки улыбался ксендз Мартин Старонь. – Вы слышали о финансово-консалтинговом холдинге SEIF? – Она подняла голову. – Это банк, в который моя тетя вложила все деньги. Их не так много, но она поверила ксендзу. Он для нее является единственной гарантией безопасности. Это все, что у нее есть. Все, что она смогла отложить за долгие годы. У SEIF множество отделений по всей Польше. Они дают кредиты, занимаются страхованием, принимают срочные вклады, инвестируют в золото, бриллианты, облигации. Всю информацию можно найти на их сайте. Можно также пойти в их ближайшее отделение и расспросить обо всем. Проблема в другом. – Она запнулась. – Говорят, что SEIF вот-вот станет банкротом. Это пирамида Слона. Я сегодня была там с тетей, она хотела забрать деньги. Нам предложили подождать и в итоге выдали десять тысяч. Остальное должны приготовить к завтрашнему дню. Адвокат, которая мне помогает, посоветовала быть там с самого утра и забрать все деньги, пока не поздно. Это она сказала, что SEIF – пирамида. В отношении этой фирмы Служба финансового надзора уже семь лет ведет расследование. А гданьская прокуратура, вместо того чтобы что-то предпринять, тянет время, чтобы не дошло до суда. Перебрасывают бумажки туда-сюда, да и все. Один из документов якобы лежал там три года, и решение по нему так и не было принято. А за это время SEIF приобрел десятки тысяч новых вкладчиков. Они жертвуют на детские дома, телевидение, футбольные клубы. Все для правильного пиара. В общем, это прекрасный способ отмывания денег. Буль является одним из акционеров этой фирмы. Он продал SEIF практически обанкротившийся клуб. Зачем? Но после этой инвестиции, – Люция показала пальцами кавычки, – в клубе начали появляться золотые слитки и облигации. Я думаю, что убийство в «Игле» как-то связано с этой фирмой, но я не поняла и половины того, что сегодня объясняла мне пани адвокат. Саша взяла в руки листовку. – Какие люди? Какой банк? – Вы мне не верите? – расстроилась Люция. – А я-то надеялась, что могу рассчитывать на вас. С улицы донесся рокот двигателя и звук захлопнувшейся двери. – Не говорите, пожалуйста, ксендзу, что я донесла на него. Я не могу пока себя выдать. Я вам помогу, – сказала она и стала хлопотать на кухне. – Но что же у него общего с этим SEIF? – удивилась Саша и посмотрела еще раз на фотографию ксендза Мартина Староня на рекламной листовке SEIF. Это все показалось ей слишком странным, мало похожим на правду. – Я попытаюсь побольше разузнать. Можете на меня рассчитывать, – быстро пообещала ей Люция. И добавила: – Я не убивала Иглу, поверьте. Меня там не было. Относительно перчатки – кажется, я знаю, как она туда попала. Саша успела убрать листовку до того, как в кухню вошли ксендз Старонь и викарий. На их руках висела Тамара Соха, жена Буля. Она была в полуобморочном состоянии, бредила. – Пани Люция, пожалуйста, принесите горячей воды, чистые полотенца и крест. – Священник указал на стоящее на столе серебряное распятие. – Гжесек, быстро в костел. Я буду проводить ритуал. Дамы, вы останьтесь здесь. Если потребуется помощь, я позову. Мужчины вышли, волоча за собой Тамару. Люция собрала все, о чем ее попросили, и выбежала следом за ними. Саша села за стол и спокойно доела свой кусок торта. Ей было слишком любопытно, что тут творится, поэтому она не могла сейчас позволить себе уйти. Позвонила дочери и убедилась в том, что та уже в кровати.