Саша обошла машину вокруг и села. – Вы слишком впечатлительны, – сказала она. – Это не я монтировал взрывное устройство Булю, – начал он объяснять. – Но зато знаю, кто, когда и зачем это сделал. – Чудесно. – Саша жестом указала на место возле себя. – Здесь очень дует. К его великому удивлению, она отвезла его не в участок, а сразу в тюрьму. Несмотря на позднее время, дежурный без малейших препятствий впустил их в ворота. Габрысь засомневался и пытался сбежать. Охранники поймали его и силой втолкнули в тюремный коридор. – Что это вы себе позволяете? – возмущенно спросил он Сашу. Залусская пожала плечами: – У одного человека проблемы с памятью, и мне нужно ее ему освежить. – А я тут при чем? – Не догадываетесь? – удивилась она. – Пока я воспользуюсь вами, как инструментом. Отдохните, помолитесь. Это не повредит. Когда я дам знак, вы скажете: «Вишня растет парами». – Что? – Это название исторического романа. Никаких трупов, скандалов. Просто любовная история. Господь Бог решит, что будет дальше. – Сомневаюсь, – буркнул Габрысь. – Бог не похищает порядочных людей, чтобы обманом сажать их в тюрьму. – Не судите, да не судимы будете, – процитировала она. – Вы хотели знак Божий, вы его получили. Старт. Время спасти мир от гибели. Она посадила его в пустой комнате для ожидающих свидания, а сама подошла к кофейному автомату. – Вы хотите что-нибудь? Тут большой выбор. Он не успел ответить, потому что в помещение уже привели одного из близнецов. Саша поставила перед Габрысем стаканчик с черным кофе, дала знак охраннику и направилась к выходу. – И что я теперь должен сделать? – крикнул в отчаянии Габрысь. – Пусть Господь вам поможет, – ответила Саша. – В жизни иногда происходят события, способные изменить ее навсегда. Или вы ловите этот момент, или придется ждать следующего. Через полчаса она уже была у дома Духа и звонила в домофон, чтобы он спустился вниз. – Ты на часы смотрела? – пробубнил недовольный Духновский. – У тебя есть еще материалы того старого дела? Моника, Пшемек, «Девушка с севера»? – Они в надежном месте. Точно, не здесь. Мой дом – моя крепость. – Я не работаю в санстанции и не собиралась входить, – бросила она. – Жду в машине. – В это время я смотрю «Евроспорт». – Следственный эксперимент не может ждать. – В ответ молчание. – Джекил будет там через несколько минут вместе со своим чемоданом. Я попросила Валигуру, чтобы и он заглянул, и, представь, он сдвинул с места свою жирную задницу. Если ты не поспешишь, я и пожарных поставлю на ноги. – Что тебе надо? Горит, что ли? – простонал он. – Ты даже у нас не работаешь. – Слава богу. Ты бы уже освободил меня от обязанностей. Идешь? – Нет. – Тогда я еду одна. Тебе придется прикрыть взлом. Дух положил трубку. Страсть – иллюзия близости. Между ними не было ничего другого. Однако в последнее время ей все труднее было заставить себя ничего не ждать от отношений с ним. Они встречались раз или два в неделю, иногда раз в месяц. Иза скучала, но у каждого из них был свой график, расписанный по часам. Она поняла, что, раз ничего не изменишь, надо это принять и радоваться карнавальным ночам. Праздники непродолжительны, именно в этом их исключительность. Он признал ее правоту. Иногда, находясь на пике возбуждения, он говорил, что любит. Она не верила. Тогда она еще чувствовала себя толстой и некрасивой. Но со временем ей все-таки стало не все равно. Ложь, повторяемая тысячу раз, становится правдой. Он смеялся, что такая Снежная королева, как она, позволила покорить себя какому-то пустозвону. Тогда она подумала: «Я достойна чего-то большего. Ты не можешь быть пустозвоном, если я – королева». «Я никто, – сказал он и взял ее на кухонном столе. – Но благодаря этому я хоть ненадолго, но могу стать королем, – закончил он. – По крайней мере, и. о.». Она рассмеялась, соединила ноги и заварила чай. Они пили его обнаженными. В чай она добавила немного рома, хотя в другой компании алкоголь вызывал у нее отвращение. Иногда она принимала какую-то пастилку, которую он давал ей, как облатку во время причастия. Он бесстыдно рассматривал ее, говоря при этом, что нет на земле женщины, которая могла бы сравниться с ней красотой груди. Она стала носить глубокие декольте. Он любил держать в руках ее внушительные ягодицы и смеялся над братом, который предпочитал тощих вешалок. Он тоже когда-то был таким дураком, но, к счастью, вырос из этого. Таким образом она узнала о том, что у него есть брат-близнец, известный священник. Ей это понравилось. Она сказала, что может когда-нибудь пригодиться. Иза не знала о нем ничего, кроме анатомических подробностей его тела и того, что он сам пожелал о себе рассказать. Для него имели значение только бизнес и деньги. Он не верил в романтическую чушь, но тем не менее сделал так, что она чувствовала себя любимой. Знания вредят, говорил он, хотя сам знал о ней все. Что у Изы в холодильнике, какие книги она читает, когда последний раз пылесосила и сколько стирки у нее накопилось. Какой косметикой пользуется ее супруг, чтобы замаскировать полопавшиеся от водки сосудики, что он будет есть на обед и во сколько отвозит ребенка к свекрови. Это уже были времена, когда они встречались только у нее. Она всегда меняла постель перед его приходом и сразу же после ухода. Они никогда не оставляли следов. Иногда стиральная машина работала целый день. Дважды они попадались Еремею. Один раз на улице, другой – в кофейне. Она сказала, что это новый менеджер из «Иглы». Ей показалось, что муж не догадался, хотя опять замолчал на неделю и, конечно, воспользовался первой же возможностью, чтобы напиться на служебном корпоративе. Он не вернулся на ночь, но это ее только обрадовало. На следующий день она сама сделала ему коктейль, так как хотела, чтобы он побыстрее заснул. Ей нужно было позвонить. Кроме того, она боялась, что он может захотеть дотронуться до нее, а ей был отвратителен даже его запах. Она удаляла всю переписку с любовником сразу после прочтения. Звонила только тогда, когда никого не было дома. Сын был слишком мал, чтобы что-то понимать. Иногда они уединялись, когда он спал наверху, но она быстро отказалась от этого. Ей казалось, он чувствовал, что происходит, потому что просыпался с плачем, а ее изводило чувство вины. К тому же ей не нравилось, когда им приходилось спешить. Они установили постоянное расписание встреч и придерживались его. Оба любили порядок, рутина им совсем не мешала. В среду и пятницу муж возвращался с конференции не раньше полуночи. После нескольких скандалов из-за его пьянства он старался хоть немного протрезветь, поэтому снимал номер в отеле. Возвращался утром, когда она уже уходила на работу. Ей было все равно, что это был за номер и с кем он в нем ночевал. Они сталкивались в дверях, она подставляла ему щеку для поцелуя. Важно было лишь то, что он обеспечивал ей дополнительные несколько часов счастья. Они познакомились в «Игле», когда он в одиночестве сидел у бара. Иза подошла и спросила, все ли у него в порядке. Он улыбнулся, ничего не ответив. Она наблюдала за ним весь вечер, он ни с кем не разговаривал. Потом, когда она прощалась, он вышел за ней и предложил отвезти домой. Иза отказалась, она была уверена, что он пьян, но он сказал, что у него в стакане были исключительно тоник и лед. Он просто ждал, когда она закончит работу. Такая женщина не должна возвращаться одна так поздно. Она потеряла дар речи. В тот же вечер он снял с нее блузку на заднем сиденье авто. Она уже много лет не чувствовала себя так спокойно в руках мужчины. Ей ничего больше не было нужно, да она ничего и не ждала. Они быстро привязались друг к другу. В перерывах много разговаривали. Она сказала ему о деньгах в большом сейфе, нарисовала план клуба. Он знал о планируемом увольнении Люции, обо всем, что происходило в «Игле», о заказе на убийство песняра. Так они называли Иглу. Он смеялся, расписывал ей в подробностях, как они сбегут с этими сокровищами и никто их не найдет. Потому ей так трудно было смириться с мыслью, что после реализации плана он выстрелил и в нее. Она точно помнила каждый сантиметр его лица. Но это было лицо в экстазе, улыбающееся либо грустное, когда он иногда отрывался от реальности. Тогда, в «Игле», она ничего не видела. Было темно, хоть глаз выколи, но это должен был быть он. Войтек Фришке, брат-близнец знаменитого священника, ее любимый. Она никогда не называла его по-другому. Каждый, даже не очень точный выстрел разбивал ее сердце. Она знала, что он говорил правду. Он любил и только потому оставил ее в живых. Он был не в состоянии добить ее, а ведь мог расстрелять все патроны. Она знала, сколько их там, потому что сама заряжала пистолет. – Я недостоин тебя, – сказал он, уходя. – Прости, королева. Она предпочла бы не помнить этого, но память возвращается фрагментами и остается уже навсегда. Придется с этим жить. Она могла бы сдать его, без труда распознав по фактуре кожи и запаху. Она с закрытыми глазами отличила бы его от брата, но, даже если бы ее прижигали каленым железом, не сделала бы этого. Тогда пришлось бы признаться в том, что это никакая не мафия, а она сама освободила Буля от расправы над Иглой. Кто с мечом придет, от меча и погибнет. Дурацкая пословица. Иза встала, аккуратно сложила больничную ночную сорочку и упаковала вещи в дорожную сумку. На ноги пришлось надеть слишком высокие шпильки. Она попросила Еремея, чтобы он привез ей именно эти, потому что в них она чувствовала себя стройнее и привлекательнее. Иза ослабила повязку на руке. Она неплохо смотрелась в маленьком черном платьице с глубоким декольте. Ей хотелось хорошо выглядеть, когда у входа ее окружат журналисты. Прежде чем она вышла в коридор, к ней подошел крупный, странновато одетый мужчина в очках и сказал с минуту подержать в руке кусок марли. Говорил, что это необходимо для следствия. Она выполнила просьбу с улыбкой. Он терпеливо ждал пятнадцать минут, а потом упаковал марлю в банку и вышел. Люди в форме охраняли ее намного тщательнее, чем раньше. Прошло несколько часов, прежде чем ее отпустили. Полицейский, который пришел сюда в первый день, когда она проснулась, несколько раз расспрашивал, в каком состоянии находится пациентка. Может ли она самостоятельно ходить, не должна ли она остаться в больнице еще какое-то время. Иза знала, чего боится Валигура, но не собиралась раскрывать тайну его участия в этом деле. А те, кто мог бы что-то добавить, были мертвы. – Я выписываюсь по собственному желанию, – объявила она с улыбкой. – Чувствую себя очень хорошо и отлично все помню. Валигура замер. Она отклеила улыбку с лица. – Я дала показания. Мне нечего добавить, – объявила она с ударением на «нечего». Ей показалось, что он вздохнул с облегчением. Перед дверью уже ждал Еремей с ребенком на руках и банальной розой. Раньше он никогда не дарил ей цветов. Она подумала, что им нужно поддерживать эту традицию. Он улыбнулся, стараясь скрыть легкое похмелье. «Я выдержу этот театр, – пообещала она самой себе. – Я все сейчас выдержу». Пустозвон был прав. Той, прежней Изы больше нет. Воскресла королева. А королева может быть только одна. Только она знала, где находятся золотые слитки мафии со Стогов, которые украл Игла и которые Буль так и не вывез в пансионат в горах. И никто никогда не узнает, где они находятся сейчас. Ксендз будет молчать, несмотря на то что в курсе дела. Она ему исповедовалась. Он всегда был хорошим и правильным духовником. У Тамары есть ее авторские права. Она справится или наконец покончит с собой. Остальные уже в земле, и им нет до этого никакого дела. «Я жива, а вам всем – приятного времяпрепровождения в аду». Снега уже не было. На тротуарах только кое-где виднелись солевые подтеки. Весеннее солнце блаженно грело и настраивало на позитив. Весна готовилась к контратаке. Изу ослепил блеск вспышек. Она слабо улыбнулась. Журналисты что-то кричали, но она не отвечала, а шла под руку с мужем прямо к машине. Прежде чем сесть, она взяла сына на руки и лучезарно улыбнулась в сторону объективов. На время она даже почувствовала себя звездой. Иза уже собралась сесть в машину, муж в это время пристегивал ребенка в автомобильном кресле, когда к ней подошла профайлер и попросила на минутку отойти в сторону. – У меня нет тайн от мужа, – кокетливо ответила Иза. Залусская не улыбнулась в ответ. Еремей согласно кивнул, занялся ребенком, который проснулся и начал плакать. Иза потянулась, чтобы помочь мужу, но Саша задержала ее. Из-за ее спины появился Дух и взял Изу за плечо. Она подумала, что очень похоже выглядела сцена ссоры с Люцией, вот только тогда ее позиция была намного увереннее. – Ты не могла видеть лица преступника, – сказала профайлер. – Так же как оружие и руку. Было слишком темно. Точечный свет фонарика не помог бы в данной ситуации. Собственно, фонарика-то у тебя и не было. Преступник точно знал, что ты там находишься, иначе он не оставил бы тебя в живых. Потому что стреляла не женщина. Убегать не было необходимости, достаточно было спрятаться за пультом для звукозаписи. Он никогда не вошел бы в это помещение и не выстрелил в тебя, если бы ты не начала стрелять в него первой. Сквозь дверь, мимо. Только потом появился Игла. В следующий раз, когда будешь планировать нападение, бери в расчет, что что-то может пойти не так. Иза молчала. Она непроизвольно повернула голову в сторону мужа, журналисты фотографировали ее. Еремей в страхе попятился к машине. У Изы слезы навернулись на глаза, поскольку даже в такой момент он не попытался бороться за нее, а позволил, чтобы на виду у всех этих людей и камер ее сунули в обезьянник. Ей нужно было уйти раньше. – Тогда все пошло не так, – сказала она, вздохнув, когда оказалась в участке. Расплакалась и начала давать показания: – Все было подготовлено, а Войтек в последний момент отказался. Мало того, он пришел предупредить Иглу. Струсил. Если бы не он, не было бы перестрелки. Никто никогда не сообщил бы о краже. – Ничего не вышло, святой отец. – Саша вошла в комнату для свиданий и пристально посмотрела на Мартина Староня. Тот в ответ поднял воротник кожаной куртки. – Или, может, мне надо было бы сказать «недоучившийся святой отец», ведь ты так же, как брат, был в семинарии, но не задержался там надолго. Ты слишком любил деньги. С таким вкусом к жизни можно стать только звездой эстрады или идеальным мошенником. Хотя я считаю, что вы оба мошенники, и еще какие. Мужчина в куртке гордо поднял голову. За Сашей стоял его брат. Он был в сутане, с положенным к ней белым воротничком. Гладко выбрит, чист, как будто только что из ванны. – Время закончить это шоу с переодеваниями, – буркнула профайлер. Она села и оглядела близнецов. – Вы действительно очень похожи. Интересно, что это за чувство? Прошу извинить, просто не смогла сдержаться. Наверное, вы множество раз слышали этот вопрос. – К этому можно привыкнуть. – Тот, что в сутане, улыбнулся и обратился к брату: – Они уже все знают. Мне пришлось сказать. – Дебил, – прошипел мужчина в куртке. Священник жестом показал Саше, что это нормально. – Он скоро успокоится. – Я начинаю вас чувствовать. Это явно Мартин. Настоящий Мартин, хотя по паспорту – Войтек, – сказала она. Близнец в куртке не произнес больше ни слова. Только когда она спросила, будет ли он давать показания, ответил, что братик уже, видимо, все напел. – Не все.