Стук в дверь прерывает этот прекрасный и увлекательный обмен, и я оставляю ее и иду открывать. Прибыли вино, чипсы и вошедшая за молодым человеком, доставившим еду в номер, горничная с одеждой, сложенной, высушенной и бережно уложенной в белый полотняный мешок. Я беру поднос и ставлю его на стойку, подписываю счет с внушительными чаевыми и хватаю одежду. Когда возвращаюсь назад, Дез стоит, опираясь плечом на дверной проем в гостиной, расчесывая волосы расческой, предоставленной гостиницей. Я поднимаю сумку с одеждой одной рукой и бутылку вина другой. — Выбирай, — говорю я. Ее глаза сужаются, и она бросает расческу через комнату на кровать. — Выбирать? Я поднимаюсь с нижней ступеньки, глядя на нее. — Вот сумка с твоей одеждой. Возьмешь, оденешься, и я отвезу тебя домой. Пойдешь своей дорогой, а я - своей. Или мы откроем вино и посмотрим, куда нас это приведет. — Трудный выбор, — говорит она почему-то без иронии или сарказма. Это действительно трудный для нее выбор по причинам, которые я не могу понять. Она стоит на верхней ступеньке, глядя на меня вниз, но я ничего не могу прочесть по глазам. Дез протягивает руку и дотрагивается сначала до белья, а затем до охлажденной стеклянной бутылки. — Если я останусь, что будет? — Она переводит на меня взгляд и ждет. Дез ожидает правду, поэтому я решаю рассказать ей ее. — Если ты скажешь мне, что хочешь остаться, я сниму с тебя халат и уложу на кровать; буду целовать и прикасаться к каждому прекрасному сантиметру твоего тела. Я собираюсь заставить тебя кончать снова и снова, и снова, пока ты будешь не в состоянии больше этого выдержать. И когда ты уже не сможешь кончать, я собираюсь вставить тебе свой член и заставить кончить снова. Ее глаза расширяются, рот раскрывается, и она перестает дышать. Поднимаюсь по ступенькам, пока не оказываюсь с ней лицом к лицу, девушка отступает, а я следую за ней. Ее ладони притронулись к моей голой груди, будто она хотела оттолкнуть меня, но она не делает этого. — Для начала мы выпьем вино, поедим чипсы и сальсу, а потом я буду брать тебя снова и снова, пока ты не будешь умолять меня остановиться. — Черт подери. Это был вздох, проклятие, молитва. Я не уверен, что именно. — Ты хочешь этого, Дез? Я ставлю сумку на пол, а затем бутылку на столик у двери. Она наблюдает за каждым моим шагом, руками играя с завязанным поясом. — Я... я не знаю, — произносит она. Двигаюсь ближе, глубокий вдох раздувает мою грудь, руки тянутся к ней, глаза прикованы к карему загадочному взору. — Ты не знаешь? — Когда ты так говоришь, да, я хочу этого, но…. — Ты хочешь, чтобы я отвез тебя домой? — Нет. — Голос тихий, пока она смотрит на меня из-под густых черных ресниц. — Да. Я не знаю. — Дез. — Я беру узелок пояса пальцами, ослабляю, но не развязываю. — Ты хочешь остаться? Она задерживает дыхание, и я вижу, как на шее бьется пульс. Ее пальцы касаются тыльной стороны моих кистей, но не мешает мне, когда я медленно развязываю пояс. Затем Дез руками обхватывает себя, не давая распахнуть халат. — Я не знаю, — говорит она чуть громче шепота, не смотря на меня. — Ты не хочешь уйти, но и не знаешь, хочешь ли остаться? — спрашиваю я. — Точно, — кивает Дез. — Знаешь, ты действительно испытываешь мою решимость не задавать никаких вопросов о тебе прямо сейчас. — Я берусь за подол халата, мои губы так близко, отчего задевают ее. — Я буду нежен, Дез. Не буду торопиться. В любой момент, когда ты захочешь все прекратить, мы остановимся. — Я уже завоевана? — выпаливает она. Я огорошен. — Что? Ты завоевана? — Ты делаешь это, чтобы доказать, что можешь? Это просто потому, что я здесь, и ты возбужден? Это то, что ты делаешь - соблазняешь случайных девушек? Что ты делаешь, Адам? Скажи мне правду. Дез сжимает мои руки в своих, держась, будто я - это все, что позволяет ей остаться на ногах. — Нет, Дез. Это не то, о чем ты думаешь. — Я делаю паузу, чтобы собраться с мыслями. – У меня никого не было уже несколько месяцев, а до этого были отношения на протяжении почти двух лет. Надеюсь, она не будет развивать эту тему, потому что не хочу ворошить прошлое. Не сейчас, и вообще никогда. Мне заметно любопытство в глазах, но она не задает вопросы. Вместо этого, Дез хмурится и спрашивает: — Почему я? Я качаю головой и пожимаю плечами. — Потому что ты красивая. Скрытная, загадочная и сексуальная, — говорю и собираю ее густые, влажные черные волосы в руку. — Потому что, когда я увидел эти волосы, захотел зарыться в них руками. Потому что, когда в первый раз увидел твои большие карие глаза и сочные губы, я захотел узнать тебя. Поцеловать тебя. Понять. Узнать, какая ты. — Сочные губы? — Она дышит, будто не веря. Я чуть касаюсь ее губ своими, слегка дразня. — Самые сочные. — Целую ее скулу, и она отклоняет лицо в сторону, чтобы я смог поцеловать ее в шею. — Я заинтригован тобой. Сам понимаю не больше, чем ты, Дез. Последнее, что мне сейчас надо, это впутаться во что-то подобное, но я не могу остановиться. Она отпускает мои руки, не прикрываясь больше халатом, и хватается за меня, прижимаясь к груди. Я придвигаюсь ближе, сближая наши тела еще больше; она вздыхает и отчаянно выдыхает. Пальцы царапают мою грудь, сжимаются и вонзаются в грудные мышцы. Когда Дез поворачивается и откидывает голову, чтобы посмотреть на меня, я вижу ее глаза, широко раскрытые, цвета расплавленного шоколада и такие глубокие, бездонные, выразительные, но все еще не раскрывающие ничего из того, о чем она думает. — Я - не загадочная. — Да, точно, — смеюсь я. Она качает головой, не отводя пристального взгляда. — Просто... о многих вещах я не люблю говорить. — Ясно. Руками слегка касаюсь ее спины и наклоняюсь вперед, накрывая рот своим. Я чувствую ее дыхание, чувствую дрожь в теле. Но она все теснее прижимается, бесподобные груди сдавливаются между нами, и я теряю последние силы, чтобы не раздеть ее. Больше не могу сдерживаться. — Я должен видеть тебя, — шепчу ей прямо в губы. Губами Дез двигает по моим и поднимается на цыпочки, углубляя поцелуй. Я стону от вкуса ее губ, чувствуя ее тело рядом с моим, а потом языком она проскальзывает ко мне в рот и скользит по моему. Все, я пропал. Я умер. Я дотягиваюсь и сжимаю пальцами толстый воротник халата, прямо под подбородком. Она стоит на цыпочках, такая высокая, что мне не нужно нагибаться, чтобы поцеловать ее. Последнее, что мне нужно - это быть уничтоженным, пока она трется своим язычком о мой. Я медленно скольжу руками по ее торсу; халатик распахивается, открывая загорелую кожу и участок между грудей. Она вздыхает мне в рот, пальцы царапают мне плечи. Я близок к тому, чтобы содрать с нее халат и получить полностью все ее великолепное обнаженное тело. — Нет! — Она хватается за края халата и стягивает их вместе, резко дергаясь назад. — Адам, я не могу. Не могу. Она задыхается, качаясь, с широко раскрытыми глазами. Я поднимаю руки в знак капитуляции. — Дез, все хорошо, прости, я…. Когда мои руки поднимаются, она резко отшатывается, будто боится меня, моих рук; ее глаза мокрые от слез. — Не надо! Не трогай меня, нет… пожалуйста… — Дез? Что случилось? Что не так? — Я совершенно запутался, потому что едва прикоснулся к ней, и, как только она произнесла слово «нет», убрал свои руки прочь. Это слишком бурная реакция на простую ситуацию, и я не знаю, как с этим справиться, что делать и что ее вызвало. Она ударяется коленями о край кровати, садится, а потом отползает подальше от меня, рыдая; я совершенно беспомощен. * * * ДЕЗ Это паническая атака. Такое прежде уже случалось однажды, и то был последний раз, когда я позволила мужчине прикоснуться к себе. Это был парень из класса психологии двухсотого уровня20, с которым у нас было несколько общих занятий. Он был красивым и привлекательным, с ним было легко общаться и было приятно на него смотреть. Мы решили попить кофе после занятий, правда немного выпили алкоголя, а потом оказались в его машине и начали целоваться. Затем его руки пробрались под мою рубашку; тогда я не была уверена, что мне это нравилось, но все равно позволила щупать грудь, просто чтобы посмотреть, каково это. Но потом он захотел большего и попытался расстегнуть мои брюки. Я и запаниковала. Он немедленно прекратил и извинился; мне бы стоило все объяснить, ведь он не знал, почему я была в ужасе, но не могла остановиться. Не могла дышать и видеть, потом закружилась голова, горели легкие. В конце концов, мне удалось взять себя в руки, и парень отвез меня домой, смущенный и расстроенный, но все равно милый, каким и был. Это было год назад.