Не так-то это легко, ведь сил почти не осталось. Она попыталась пошевелить руками, раздвинула локти, оперлась о матрас, чтобы приподняться. Длинные каштановые волосы упали на лицо. Тело не слушалось, удалось чуть-чуть оторвать голову от подушки, но она тотчас же завалилась назад. Что-то стягивало лицо: кислородная маска, соединенная с баллоном, висящим на стене. К руке прикреплена капельница. Она сорвала маску, вытащила иглу из вены. Но, оставшись без благотворного газа, почувствовала, что дыхание прерывается. Закашлялась. Попробовала вдохнуть воздух, окружавший ее, но тот был гуще, плотнее, чем свежий ветерок, которым она дышала до сих пор. Перед глазами заплясали черные точки. Мрак одолевал, но она не желала сдаваться. Сдернула простыню, покрывавшую ее ниже пояса, и сквозь туман, застилавший глаза, смогла разглядеть трубку, которая выходила из паха и втыкалась в прозрачный мешок, где копилась желтоватая жидкость. Все еще лежа на спине, она скинула правую ногу с кровати. Но левой что-то мешало. Какой-то груз. И вот, потеряв равновесие, она рухнула — лицом в холодный и твердый пол. Левая нога стукнулась о него с глухим, каменным звуком. Шум привлек чье-то внимание: она ясно расслышала, как открылась и закрылась дверь. Потом какая-то тень метнулась к ней, что-то звенело у пояса — связка ключей. Тень поставила на пол дымящуюся чашку и подхватила ее под мышки. — Успокойся, — подбадривал ее мужской голос, пока чьи-то руки поднимали ее. — Спокойно, — повторил незнакомец, бережно неся почти бесчувственное тело. — Ничего страшного. Она почти задыхалась, теряя сознание. И прислонилась к груди мужчины. От него пахло одеколоном, он носил галстук, и это ей показалось нелепым и бесчеловечным. Монстры не носят галстуков. Мужчина водрузил ее на кровать, убрал волосы с лица и надел кислородную маску. Кислород наполнил легкие, она почувствовала себя лучше. Как следует уложив ее, мужчина подсунул подушку под левую ногу, загипсованную от лодыжки до колена. — Так тебе будет удобнее, — заботливо проговорил он. Наконец мужчина нащупал вырванную капельницу и снова вогнал иглу в вену. Пока он проделывал все это, она не сводила с него изумленного взгляда. Она отвыкла от заботы. А главное, от человеческого общества. И все равно постаралась вглядеться пристальней. Кто-то знакомый? Кажется, нет. Вроде бы лет шестидесяти, атлетического сложения. Круглые очки в темной оправе. Взъерошенные волосы. Кроме связки ключей на поясе, бейджик с фотографией на кармане голубой рубашки. Рукава закатаны до локтей. Закончив укладывать больную, мужчина поднял с пола дымящуюся чашку и поставил ее на тумбочку рядом с желтым телефонным аппаратом. Телефон? Не может быть! — Как ты себя чувствуешь? — спросил мужчина. Она не ответила. — Ты можешь говорить? Она молча воззрилась на него расширенными глазами, готовая в любой момент наброситься. Он придвинулся ближе: — Ты понимаешь, что я говорю? — Это игра? — Голос был хриплый, приглушенный кислородной маской. — Что? — переспросил он. Она прочистила горло и повторила: — Это игра? — Не знаю, что ты имеешь в виду, извини. — Потом добавил: — Я доктор Грин. Она не знала никакого доктора Грина. — Ты в больнице Святой Екатерины. Все хорошо. Она попыталась вдуматься в его слова, но не получалось. Святая Екатерина, больница — все это выше ее понимания. Нет, все совсем не хорошо. Кто ты такой? Чего ты на самом деле от меня хочешь? — Понимаю, ты выбита из колеи, — проговорил мужчина. — Ничего удивительного: прошло слишком мало времени. — Он замолчал и взглянул на нее с участием. Никто на меня так не смотрел. — Тебя доставили сюда два дня назад, — продолжал мужчина. — Ты проспала почти двое суток. Но сейчас ты проснулась, Сэм. Сэм? Кто такая Сэм? — Это игра? — спросила она в третий раз. Мужчина, наверное, уловил замешательство в выражении ее лица, потому что сам забеспокоился: — Ты ведь знаешь, кто ты такая, правда? Она на минуту задумалась, боялась отвечать. Мужчина выдавил из себя улыбку: — Ну ладно, всему свое время… Как думаешь, где ты сейчас? — В лабиринте. Грин бросил быстрый взгляд на зеркало, потом повернулся к ней: — Я ведь говорил, что мы в больнице. Ты не веришь мне? — Не знаю. — Уже кое-что, и на том спасибо. — Он устроился на металлическом стуле, подался вперед, опершись локтями о колени и переплетя пальцы: поза, вызывавшая на откровенность. — С чего ты взяла, что мы в лабиринте? Она огляделась: — Нет окон. — Это странно, ты права. Но видишь ли, это особая палата: мы в ожоговом отделении. Тебя поместили сюда потому, что твои глаза отвыкли от естественного света, он мог тебе повредить так же, как пострадавшему от ожогов. Оттого и ультрафиолетовые лампы. Оба подняли глаза к голубым неоновым трубкам. Потом мужчина развернулся к зеркальной стене. — Отсюда врачи и родственники могут наблюдать за пациентом, не рискуя занести инфекцию… Знаю, это похоже на комнату для допросов в полицейском участке вроде тех, которые показывают по телевизору или в кино, — попробовал он пошутить. — На меня эта палата производит именно такое впечатление. — Он не любит зеркал, — вырвалось у нее непроизвольно. Доктор Грин посерьезнел: — Кто — он? — Зеркала под запретом. — В самом деле, она до сих пор так и не решалась взглянуть налево. — Кто запретил зеркала? Она ничего не ответила, подумав, что молчание говорит само за себя. Мужчина вновь устремил на нее сочувственный взгляд. Мягкий, ласкающий — но что-то в ней не покорялось, и ярость поднималась изнутри. Она еще ни в чем не была уверена. Не так-то легко обвести меня вокруг пальца. — Ладно, давай рассуждать здраво, — проговорил Грин, не дожидаясь ответа. — Если зеркала под запретом, а здесь у нас есть зеркало, значит ты уже не в лабиринте. Верно? В его словах вроде бы не ощущалось подвоха. Но после стольких обманов — стольких игр — было нелегко даже попытаться кому-то поверить. — Ты помнишь, как попала в лабиринт? Нет, она даже этого не помнила. Она осознавала, что существует нечто «снаружи», но, насколько ей было известно, она всегда находилась внутри. — Сэм, — он снова произнес это имя, — настал момент кое-что прояснить, потому что у нас, увы, мало времени. О чем это он? — Хотя мы и в больнице, я не совсем доктор. В мою задачу не входит тебя лечить, твоим здоровьем занимаются люди гораздо более компетентные. Моя работа — искать злодеев вроде того, который похитил тебя и держал пленницей в лабиринте. Похитил? О чем он говорит? У нее кружилась голова, она не была уверена, что хочет слушать дальше. — Знаю, это мучительно, но мы должны это сделать. Только так мы сможем остановить его. Что значит «остановить»? Вовсе не факт, что она этого хочет. — Как я сюда попала?