Бок Чой убрал сигару и встал. — Отпустите ее, — сказал он, — и развяжите. Вес пропал. Веревку убрали в следующий миг, а потом и сеть. Я села. Свобода почти кружила голову. Я потерла запястья, где на них была веревка. — Доллар на девочку, — сказал Бок Чой. — Проиграете, босс, — сказал один из его мужчин. — Вы можете стать проституткой завтра. Я делаю это ставку. — Ладно — сказал Бок Чой. — Чего вы ждете? Бейтесь! 20 Я вскочила на ноги и пригнулась от сильного удара. Отшатнувшись, я попыталась восстановить равновесие, но нога ударилась о стул, и я упала на пол. Нога летела в мое лицо, но я откатилась в сторону, схватила стул за ножку и закрылась им от следующего удара. Я повернула стул и поймала ножками его лодыжку. Я оттолкнула его, нарушая его равновесие. А потом вскочила на ноги. Передо мной был его бок. Я ударила ногой его с силой по ребрам. Раз, два, три. Он застонал и подавил кашель. Мужчины кричали вокруг. Они болели. Радость вспыхнула по мне с яростью. Я не знала, как выглядел мой противник, но это не имело значения. Я была свободной и ловкой, я сражалась. Я обрушила удары на его живот. Он опустил локоть на мою лодыжку. Попал. Боль пронзила мою ногу. Я отпрянула, и он наступал на меня. Но его стойка была слишком широкой, и левое колено было не защищено. Я ударила по колену пяткой левой ноги. Он согнулся, и я опустила локоть на основание его черепа. Он закричал и шагнул вперед, схватился за мою одежду. Если он обрушит меня на пол, он победит. Но он уже прижимал меня к полу. С ногой на моем лице. Я ударила по тому же колену. Раздался треск, а я отпрянула от рук мужчины. Я не теряла время. Я вернулась с ударом. С бурей кулаков и пинков. Он вскинул руки для защиты, я ударила его и там. Он пятился, я преследовала, ударяя его. Он дошел до стены. Он перестал поднимать руки, и я била его по груди. Я уловила голоса: — Остановись, — говорили они. — Ты победила. Я обрушивала удар за ударом на грудь мужчины, поставившего ногу на мое лицо. Мужчины пытались схватить меня, я увильнула и продолжила избивать его. Я не дам никому так с собой обходиться. Мне это надоело. Надоели порезы на животе, нога на лице. Они оттащили бессознательного мужчину от меня, но я не была готова прекратить бой. Я повернулась и напала на бандитов. Я была вспышкой жестокости. Они защищались стульями, выставив их вместо оружия. Я ударила по стулу, и он врезался в мужчину, держащего его, и сбил его. Я наступала на следующего. Он был еще мальчишкой, держал стул перед собой. Он боялся. Я дернула за стул, он глупо держался за него и полетел вперед. Я ударила кулаком по его горлу. Он булькнул и упал на пол. Мужчины окружили меня со стульями и ножами. Мне было плевать. Гнев распалил меня, сделал хищницей. Голос девочки донесся из другой стороны комнаты. — Что такое, папа? — сказала она. От ее голоса все бросили стулья и заняли обычные позы. Это было странно, и я вырвалась и дымки гнева. Что происходило? Я словно пробуждалась. Я ощущала, как гнев вытекает из тела, мое поведение пугало меня. В другом конце комнаты Бок Чой присел перед девочкой. Ей было лет пять на вид. — Ничего страшного, кроха, — сказал он. — Новая подруга показывала навыки кунг-фу. Девочка захлопала в ладоши, подпрыгивая. — Хочу посмотреть! Хочу посмотреть! Бок Чой обнял ее. Он поднял ее в руках и закружил. Он улыбался. Его золотые зубы сияли в искренней улыбке. Бок Чой радовался малышке в его руках. Было странно видеть, как нервничают бандиты на стульях, которыми только что защищались от меня. Сжимая девочку, Бок Чой повернулся ко мне. — Моя дочь хочет увидеть движения кунг-фу, — сказал он. — Покажешь? Мир обезумел. Сердце все еще колотилось от боя, все притворялись, что расслаблены, а лидер банды нежничал с малышкой. Я не видела еще такой нежности к дочери. — Покажи для моей дочери, — повторил он. — Ты стоила мне двух долларов. Можно и показать пару приемов Девочка посмотрела мне в глаза. Она была такой невинной, полной надежды и счастья в объятиях отца. Я была тут ради нее. Она была наивной, нуждалась в защите. Я почти помнила эту невинность. Ради такой, как она, я сражалась с людьми и монстров. Для такой, как она, я буду прыгать, как дрессированная обезьянка. В этом безумном месте я решила показать боевые искусства. Я сдвинула два стула. Я прыгнула на них, взмахнула ногами и приземлилась. Я выхватила веревку и покрутила, показывая, как могу обвить веревкой ногу, чтобы ускориться. Я вернула веревку с дротиком в карман и подбежала к стене. Я взбежала на два шага, сделала сальто назад. Я прошла первую треть движений тайдзи, двенадцать звериных форм синь и, шаги багуа. Девочка захлопала, радостно вереща: — Научи меня! — крикнула она — Хочу научиться. Бок Чой, безумец, убийца, щекотал ее под подбородком и сказал: — Хуа, наша гостья показала тебе шоу. Разве не нужно что-то сказать? Девочка улыбнулась мне. Я не знала, сияли ли мои глаза. Ее звали Хуа, Цветок. Конечно. — Спасибо! — сказала она. Бок Чой учил девочку американским обычаям, не китайским. Все здесь было непредсказуемым, странным. Я решила показать манеры, поклонилась и сказала: — Не за что. Бок Чой посмотрел на меня, смерил взглядом. — В конце была багуа? Я кивнула. — Это была тренировка телохранителя, — сказал он Хуа. Бок Чой поцеловал дочь в лоб и сказал. — Папа скоро придет. Попроси маму рассказать тебе сказку, не забудь сказать ей потом спасибо. Мне нужно поговорить с ними по-взрослому. Он опустил ее на ножки и выдворил за дверь. Она по пути обернулась и сказала: — Я люблю тебя, папа! — Я тоже тебя люблю, Хуа! Скажи маме, что я люблю ее больше бриллиантов. Как только девочка ушла, Бок Чой сказал: — Петуха в лазарет, — он повернулся ко мне. — Если ты не пришла убить меня, что ты хочешь? * * * Сидя за столом, как нормальные люди, я рассказала ему, что происходит. В конце я сказала: — Каждый торговец, что платит вам вместо Аншень-тонг, будет убит. Все ваши здания разрушат. Это произойдет сегодня через пару часов. Я не могу остановить это одна. Бок Чой задумался. Он стрелял взглядом, как игрок, считающий шансы. Мгновения были как часы. Наконец, он посмотрел на меня и сказал: — Я не даоист, Ли-лин. Я сжалась. Вот и все. Он думал, что я рассказываю чепуху, суеверия, что остались в старой стране. Я утомленно выдохнула. Я столько вынесла, но не получила результат. — Я верю лишь в богов игры, — сказал он, сияя в улыбке золотыми зубами. — Итак. Тридцать людей. — Я не знаю, о чем вы, — сказала я. — Тридцать человек. Они придут с ножами и топорами. Я смотрела на него, ожидая уловки. Он не мог предложить их мне. — Тридцать человек в квартале — армия. Это уже война, — сказал Бок Чой. — Это значит, что Си Лянь будут воевать с Аншень. Я почти улыбнулась. Я не знала, что Си Лянь стали такими сильными. Аншень-тонг могли позволить около сорока людей для боя. — Я дам тридцать человек, — продолжил Бок Чой, — но тебе нужно победить меня в пай-цзю. Пусть решают боги удачи. Мои руки опустились от удивления. — Сотни умрут, если ничего не сделать, — возразила я. — Сотни ваших людей. Бок Чой покачал головой. — Я не знаю, верить ли тебе. Даже если я поверю, я не знаю, хочу ли начинать войну между бандами. Потому боги удачи решат за меня.