Он посмотрел на нее, кивнул и подождал, пока она сложит все обратно в пакет. Затем он посветил фонариком ей в рот, она подняла язык. Проверил уши и слуховой аппарат. Наконец охранник махнул, разрешая ей пройти. Питер Конуэй все еще относился к категории самых агрессивных преступников, и с ним обращались как с таковым, но Энид сумела добиться свиданий с сыном в комнате без стеклянной перегородки. Они встречались дважды в неделю в маленькой комнатке. Их свидания записывались на камеру видеонаблюдения, а сквозь большое смотровое окно за ними постоянно наблюдали санитары. Комната была ярко освещена, а посередине стояли прикрученные к полу стол и два стула. Энид всегда запускали в комнату первой, а затем приводили Питера. Ей необходимо было подписать кучу бумаг, подтверждающих, что она встречается с Питером на свой страх и риск и не обратится в суд, в случае если он нападет на нее. Она просидела в комнатке минут десять, пока Уинстон и Тэррелл не привели Питера, закованного в наручники и с капюшоном на голове. – Добрый день, миссис Конуэй, – сказал Уинстон. Он подвел Питера к стулу напротив Энид, развязал ремни на капюшоне и расстегнул наручники. Питер закатал рукава, не обращая внимания на санитаров, которые отступали в сторону двери: у одного была дубинка, у другого – электрошоковый пистолет. Как только они вышли, раздалось жужжание и звук блокировки двери. – Все в порядке, милый? – спросила Энид. Питер потянулся к завязкам и рывком снял с головы капюшон. Он аккуратно сложил его и положил на стол так, будто только что снял свитер. – Ага. – Еще один новый охранник, – сказала она, указывая на санитара, наблюдавшего за ними через стекло. – Они прямо в вакансии что ли указывают, что им нужен сраный урод? Энид знала, что их разговор передается по камерам, и радовалась, что никто и понятия не имеет, что на самом деле происходит во время их встреч. Санитар за стеклом никак не отреагировал и продолжал безучастно наблюдать за ними. Они встали, Питер поцеловал Энид в щеку, и они обнялись. Он погладил мать по спине, спускаясь вниз к изгибу ягодиц. Энид прижалась к нему и испустила вздох наслаждения. Они простояли так несколько секунд, пока санитар не постучал по стеклу. Неохотно они выпустили друг друга из объятий и сели обратно. – Я принесла тебе конфетки, – сказала Энид, подняв с пола пакет и передавая его через стол. – Прекрасно. Спасибо, мам. Питер достал из пакета пачку леденцов, три пакетика мармеладок и три упаковки шоколадных эклеров «Кэдбери». – О, мои любимые, ириски с шоколадом. – Самое то к чашечке чая, – сказала она, понимающе улыбаясь. – Удалось получить чайник назад? – Нет. – Ублюдки. Я свяжусь с Терренсом Лейном, чтобы он написал еще одно письмо. – Мам, они мне его не вернут. Это будет просто еще один чек от адвоката на пятьсот фунтов. – Это естественное право человека иметь возможность заварить себе чашку чая! – Ну правда, мам, брось. Энид откинулась на спинку стула и поджала губы. «Ну подождите, – думала она, глядя на охрану за стеклом. – Вы все и глазом моргнуть не успеете». Она подняла розовую сумочку «Шанель» и бережно положила ее на стол между ними. Питер присвистнул. – Господи, мам. Она настоящая? – Конечно, блин, настоящая! – Сколько же ты за нее отдала? – Не бери в голову. Но она такая же настоящая, как и деньги, которые за нее заплатили, – Энид улыбнулась и закусила губу. Она не должна была ничего больше говорить, и она в тысячный раз пожалела о том, что они не могут говорить открыто. – Ну правда, мам? Раздался стук по стеклу, и они увидели, как санитар знаком показывает, что сумку надо поставить обратно на пол. – Какая, хрен, разница, на столе она лежит или на полу? Меня же уже обыскали! – Мам, мам, пожалуйста, – сказал Питер. Энид скорчила гримасу и опустила сумку на пол. – Не удивлюсь, если они вставят мне камеру в зад, чтобы посмотреть, что я ела на завтрак, – сказала она. – Со мной они это и делают, – ответил Питер. Энид потянулась и взяла его за руку. Она хотела было что-то сказать, но осеклась. – Питер, шоколадные ириски. Как вернешься в камеру, открой их, ладно? Она похлопала Питера по руке, и они переглянулись. – Конечно, мам, – кивнул он. – Так и сделаю. 11 По дороге из Чью Магна после встречи с Малькольмом и Шейлой Кейт и Тристан остановились в придорожном автосервисе. Было рано, обеденный наплыв посетителей еще не начался, и они, заказав рыбу с жареной картошкой, нашли в зале тихий уголок. Несколько минут они ели молча. Тристан заглатывал еду, а Кейт туда-сюда перекатывала свою на тарелке. При виде жирной масляной рыбы ее начало подташнивать. – Мне так их обоих жаль, – сказал Тристан. – Они кажутся сломленными. – Когда ты отошел в туалет, я спросила их про экстрасенса, к которой они обращались и которая сказала им, что Кейтлин нет в живых. Она им зарядила счет на триста фунтов. Тристан сглотнул и отложил вилку. – И они ей поверили? – Она первая дала им хоть какой-то ответ. Я сталкивалась с таким прежде, когда работала над другими делами. Когда пропадает кто-то любимый, это не только опустошает человека, это еще и играет с его разумом. Найденное тело сразу ставит точку. Ты слышал, что Шейла сказала: они не хотели переезжать, вдруг Кейтлин вернется домой, – сказала Кейт. – Думаете, у вас достаточно информации, чтобы начать? – Этот мужчина, с которым встречалась Кейтлин. Должна быть причина, почему она держала это в секрете. Может быть, просто потому, что он был старше, но она скрыла все даже от своей лучшей подруги. – Жалко только, что она уже не может ответить на наши вопросы, – сказал Тристан. – Ее муж может, – сказала Кейт, глядя на папку, лежащую на краешке стола. Хотя там и были только бумажки, ей казалось неправильным оставлять папку в машине, зная, какую ценность она представляет для Малкольма и Шейлы. Кейт вытерла руки салфеткой и открыла ее. Сверху лежало последнее школьное фото Кейтлин, то самое, которое обрезали и напечатали в газете. Девочки расположились в два ряда. Девочки в первом ряду сидели – ноги вместе, руки на коленках. Их сфотографировали на травяной лужайке, а на заднем плане виднелись белые переносные футбольные ворота, где было сложено спортивное снаряжение: беговые барьеры, сетка с футбольными мячами и стопка матов. В классе было двенадцать девочек. Кейт перевернула фотографию. Внизу на обороте была наклейка с именами всех учениц, учителя и фотографа. – Я хочу начать с поиска ее одноклассниц. Ты есть на «Фейсбуке»? – Конечно! А вы? – спросил Тристан, катая кончиком вилки горошину у себя на тарелке. – Нет. Тристан замер, наколотая на вилку горошина зависла в воздухе на полпути ко рту. – Серьезно? Несмотря на мрачное настроение, Кейт рассмеялась над его изумлением. – Я не хочу, чтобы люди знали о моей жизни, особенно прошлой. Сможешь помочь мне найти их? – Не вопрос, – сказал он, отправляя в рот последний кусочек картошки. – Еще я хочу поговорить с той подругой из Мельбурна. Шейла дала мне ее электронный адрес. Тристан вытер руки, взял у Кейт фотографию и пристально в нее вгляделся. – Она не выглядит счастливой, да? – Я тоже так подумала. Но она ведь была в школе. Может быть, она просто злилась, что им приходится торчать на холоде без пальто? Тристан вернул ей фотографию. – Как вы думаете, может она быть еще жива? – Возможно. Я в свое время сталкивалась со многими непонятными делами, когда пропавшие люди объявлялись через много лет, но Малкольм и Шейла сказали, что у них не было никаких сложностей с Кейт лин. Я допускаю, что она могла убежать, а потом с ней что-то случилось. – Или ее убил Питер Конуэй. – Такое тоже возможно. Он жил неподалеку. Возможно, это он и был тогда в машине, но высоких, симпатичных брюнетов много, тут не за что особо зацепиться. Это не его почерк. Он не встречался со своими жертвами. Он похищал их в середине недели, чтобы у него были целые выходные на то, чтобы мучать их и потом убить, но, опять же, серийные убийцы вырабатывают свой стиль с течением времени, – Кейт отложила фотографию и потерла уставшие глаза. – Тут целая куча вопросов и зацепок, которыми мы можем заняться.