– Будешь возиться – опоздаешь на автобус. – Тебе уже пора стать ответственным, – прибавил отец. Питеру слова отца часто казались дымом, который сначала заполняет собой комнату, но, не успеешь оглянуться, тут же рассеивается. – Ради бога, Льюис, ему же всего пять лет! – возразила мама. – Что-то не припомню, чтобы Джоуи в его возрасте по три раза за месяц терял ланч-бокс. Иногда Питер наблюдал, как отец с Джоуи играют в футбол на заднем дворе. Их ноги мелькали, словно в каком-то бешеном танце. Но когда Питер пытался присоединиться к их игре, чувство недовольства собой сковывало все его движения, не позволяло сосредоточиться. В прошлый раз он забил в собственные ворота. – Я не Джоуи, – произнес он, посмотрев на родителей через плечо. Они ничего не сказали, но он услышал их ответ: «Мы знаем». – Адвокат Кормье? Алекс подняла глаза и увидела своего бывшего клиента: он улыбался во весь рот. Через секунду она вспомнила его. Тедди Макдугал или Макдоналд – как-то так. Судили его за домашнее насилие без отягчающих. Они с женой оба напились и подрались. Алекс добилась оправдательного приговора. – Я кой-чё вам привез, – заявил Тедди. – Надеюсь, вы ничего для меня не купили, – сказала Алекс без всякого кокетства. Этот человек, приехавший с севера, жил так бедно, что пол в его доме был земляной, а холодильник заполнен тем, что он добыл на охоте. Алекс не любила охоту, но прекрасно понимала, что для некоторых ее подзащитных это не спорт, а способ пропитания. Если бы Тедди осудили, он лишился бы права на ношение оружия. Для него это стало бы катастрофой. – Нет, – улыбнулся он, – не купил. Оно лежит у меня в кузове. Идемте поглядим. – А не могли бы вы принести подарок сюда? – Не, сюда никак нельзя. «Превосходно! – подумала Алекс. – Что же у него там такое, что нельзя принести?» Она вышла следом за Тедди на парковку и увидела в кузове его грузовичка огромного мертвого медведя. – Это для вашей морозилки! – Тедди, но он же гигантский! Вы же можете есть его всю зиму! – Верно, черт подери! Но я решил вам подарить. – Спасибо большое. Я и правда очень это ценю, но… хм… я не ем мяса. Нельзя, чтобы такая добыча пропала. – Она тронула Терри за плечо. – Заберите его себе, прошу вас. Терри запрокинул голову и прищурился: – Ну ладно. Кивнув, он залез в кабину и сорвался с места с такой скоростью, что тело медведя глухо ударилось о борта кузова. В этот момент Алекс окрикнула секретарша, стоявшая в дверях: – Только что звонили из школы, где учится ваша дочка. Вас вызывают к директору. Джози? Натворила в школе каких-то бед? – А что случилось? – спросила Алекс. – Она побила какого-то мальчика на игровой площадке. Алекс зашагала к своей машине: – Скажите им, что я уже еду. По пути домой Алекс украдкой посматривала на дочь в зеркало заднего вида. Утром Джози отправилась в школу в штанах цвета хаки и белом кардигане; теперь кардиган был перемазан грязью, на локте зияла дыра. В растрепавшихся волосах запутались веточки. Ранка на губе по-прежнему кровила. Но – вот что удивительно – мальчику, с которым она подралась, досталось, по видимости, еще больше. Дома Алекс отвела Джози в ванную, где продезинфицировала и заклеила пластырем ее ссадины. Потом села напротив дочери на коврик, который словно был сделан из шкуры Коржика из телешоу «Улица Сезам». – Ты ничего не хочешь мне сказать? Нижняя губка Джози задрожала, из глаз полились слезы. – Это из-за Питера, – сказала она. – Дрю все время обижает его, и сегодня я решила, пускай сам получит. – А учителей на площадке не было? – Были помощники учителей. – Так подошла бы к ним и сказала, что Питера дразнят. А если ты распускаешь руки, то сама становишься ничуть не лучше Дрю. – Мы подошли. Они сказали Дрю и другим ребятам, чтобы не трогали Питера, но они не послушались. – И тогда ты сделала то, что в сложившейся ситуации показалось тебе наилучшим решением. – Да. Для Питера. – И теперь ты всегда будешь поступать так, как тебе вздумается? Представь себе, что у кого-то куртка красивее, чем у тебя. Ты ее возьмешь? – Нет. Это будет воровство. – Вот именно. Существуют правила, которые нужно соблюдать, даже если тебе кажется, что все остальные их нарушают. Без этих правил в мире было бы страшно жить. Все воровали бы друг у друга куртки и дрались на игровых площадках. Бывают ситуации, когда нужно делать не то, что лучше, а то, что правильнее. – А в чем разница? – Хорошее – это то, что, как тебе кажется, надо сделать. А правильное – это то, как тебе следует поступить. Когда ты поступаешь правильно, то думаешь не только о себе и своих чувствах, но и о многом другом: кого еще касается это дело, что произошло раньше, что говорят правила. – Алекс посмотрела на Джози. – А почему Питер сам не стал драться? – Он подумал, будет хуже. – У меня больше нет вопросов. Ресницы Джози были все еще влажными от слез. – Ты на меня сердишься? Алекс задумалась: – Я сержусь на взрослых, которые смотрели, как Питера обижают, и ничего не делали. От того, что ты ударила мальчика в нос, я тоже не в восторге. Но тем, что ты попыталась защитить друга, я горжусь. – Она поцеловала Джози в лоб. – Иди надень что-нибудь без дырок, суперменша ты моя. Девочка убежала к себе в комнату, а Алекс так и осталась сидеть на полу в ванной. Она вдруг очень остро почувствовала, что если ты стоишь на страже справедливости, то самое важное для тебя – всегда быть там, где в тебе нуждаются, и всегда проявлять неравнодушие. Нельзя вести себя так, как те помощники учителей на детской площадке. Не изображая большого босса, можно сохранять твердость, уважать правила и принимать во внимание все обстоятельства, прежде чем делать вывод. Алекс поняла: у хорошего судьи и хорошей матери довольно много общего. Она встала, спустилась на первый этаж и взяла телефон. После третьего гудка Уит снял трубку. – Ладно, – сказала Алекс. – Рассказывайте, что нужно делать. Коленки Лейси упирались в крышку парты, стульчик был слишком маленьким для нее, а стены – слишком яркими. Учительница выглядела так молодо, что хотелось спросить, может ли она дома выпить бокал вина, не нарушив закон. – Миссис Хоутон, – сказала учительница, – я бы с радостью объяснила это как-то иначе, но вижу только одну причину: некоторые ребята – своего рода магниты для насмешек. Другие дети чувствуют их слабость и пользуются ею. – А в чем слабость Питера? – спросила Лейси. – С моей точки зрения, это не слабость, – улыбнулась учительница. – Он чувствительный, и он милый. Поэтому он скорее сядет в уголке и будет рисовать вместе с Джози, чем побежит играть в полицейских с другими мальчиками. Лейси вспомнила себя в начальной школе. Она была немногим старше Питера, когда их классу дали задание вырастить цыплят в инкубаторе. Все шесть птенчиков вылупились, но один из них родился хромым. Он всегда последним добирался до лотков с водой и кормом, медленнее всех набирал вес, был боязливым. Однажды, на глазах у потрясенных детей, другие цыплята насмерть заклевали калеку. – Не подумайте, будто мы позволяем ребятам обижать Питера. Если мы что-то такое замечаем, то сразу отправляем зачинщика к директору. – После этих слов учительница открыла рот, явно собираясь продолжить свою мысль, но промолчала. – Ну и что? – Видите ли, – учительница опустила глаза, – подобные меры обычно имеют прямо противоположный эффект. Мальчики воспринимают Питера как причину своих неприятностей и вымещают на нем зло. В общем, процесс идет по кругу. Кровь бросилась в лицо Лейси. – А какие меры принимаете лично вы, чтобы предотвратить подобные инциденты? Она рассчитывала, что сейчас ей расскажут про штрафной стул или какое-нибудь другое наказание для тех, кто издевается над ее ребенком, но вместо этого услышала: – Я советую Питеру защищаться. Не терпеть, а сказать что-нибудь, если мальчики, например, дразнятся или в столовой влезают в очередь вперед него.