Тем временем высокий темноволосый красавец встал с кресла, мигом наполнив кабинет мощной магической вибрацией. Он казался огромным, словно колосс, возвышался над несчастным Форфаксом, над страной, над всей Южной Америкой, и – как знать – может, и над всем миром, причем с каждой секундой казался все выше. Его густая, глубокая тень, казалось, накрывала всю планету. Крылатая тень. Демон крикнул, заслонил лицо руками. Эль Президенте стоял над ним во всей силе своей истинной сущности. От смуглого, словно расплавленное золото, лица исходило невыносимое сияние. Глаза, лишенные радужек и белков, горели красным, напоминая два оправленных в благородный металл рубина. Волосы черной волной стекали со лба – и каждый волос дрожал в вибрирующем от магии воздухе, словно живой. Три пары крыльев непрестанно шевелились, таращась на испуганного демона бесчисленными рядами гневных пламенных очей. Протянулась золотистая мощная длань, длинный палец, заканчивающийся багряным когтем, застыл, направленный прямиком в грудь Форфакса. Демон затрясся от ужаса. Стократно предпочел бы, чтоб оказалось это простое, честное дуло автомата. «Сука, сука, сука! Это херувим! – гудело в его голове, ровно в ритме постукивающих от страха зубов. – Троном Люцифера клянусь! Херувим!» – И что? – загудел голос, напоминавший верхние ноты урагана. – Ты узнаешь меня, червяк из Бездны? Форфакс трясся под взглядом кровавых глаз ангела. – Дддда… – выдавил, – херувим! Преобразившийся в огненную статую диктатор склонился над ним. – Точно – херувим. Рикбиил, Владыка Огненного Предела, Вихрь Божий, Опора Престола! Нынче президент этой паршивой, грязной страны. Но скоро – реальный владыка мира. Ты понял? – Конечно, – простонал Форфакс. – Владыка мира. Да. Решительно понимаю. Рикбиил снова покачал головой, так что зазвенели струнами арфы волнующиеся вокруг его головы живые волосы. – Конечно, не понимаешь. Позволь я тебе объясню. Не потому, что ты для меня хоть что-то значишь, гнида из Бездны. Просто желаю похвастаться своей гениальностью. И прокричать правду о мерзком предательстве того негодяя, мерзавца, гада Гавриила! Ты знаешь, что его сделали номинальным херувимом? Как и второго из банды, Рафаила. Смешно, верно? Ублюдок с нечистой кровью. Маленький, грязный, отвратительный архангелочек. А теперь гляньте только: херувим, Регент Царствия! Ну да ладно! – махнул он рукой. – Знаешь, почему я здесь? Зачем решил именно отсюда начать свой, скажем так, светский крестовый поход? Красные глаза горели, черты его лица искажал гнев, стиснутые кулаки казались кузнечными молотами. Демон лишь покачал головой. Он не сомневался, что Рикбиил безумен, словно канализационная крыса. Чистый, стопроцентный псих. – Отвечай, когда спрашиваю! – провыл ураган. Форфакс чуть не опрокинулся, ударенный в грудь потоком силы. – Потому что здесь земля вибрирует от магии, а люди верят глубоко, наивно и искренне, – прокричал он быстро, прижимая ладони к заболевшему солнечному сплетению. – Вера! – лицо Рикбиила запылало живым жаром, ярость превратила его в пугающую маску. – Я посвятил ей тысячи лет своей жизни! Бесконечные ночи и дни, наполненные лишь обязанностями, лояльностью и жертвенностью! Не вспоминай при мне о вере, не то я разорву тебя в клочья, червяк Бездны! Это пыль на ветру! Фальшивое золото! Смееррть! Гнев херувима наполнил кабинет, словно ударная волна. Форфакс мигом ослеп. Рефлекторно прижал ладони к ушам, потому что рык вибрирующей силы рвал его перепонки. Сердце встало, кровь замерла, кости сделались хрупкими. – Хвааатит! – кричал он Рикбиилу, не замечая этого. Когда ангел наконец замолчал, оглушенный, полуослепший Форфакс опал на мягкий ковер. Его били корчи, в висках стучало, каждый мускул болел. Херувим закусил губу, рубиновые глаза смотрели в пространство, наблюдая за далекими, широкими пейзажами безумия. – Вера, говоришь, – протянул он, словно ничего и не произошло. – Если уж что и недостойно одного даже удара пульса, то именно она. Наркотик для глупцов. Жвачка для тупых умов. Я верно служил с того мига, как в единой, огромной вспышке возник космос. Века и века веков, демон. А какую я получил награду? Горсточку пустого пепла! Форфакс снова закрыл уши, поскольку ангел неосознанно повысил голос. – Он ушел, понимаешь? – Херувим с недоверием покачал головой. – Оставил Белый Престол, оставил Царствие и ушел, бросив легионы преданных слуг, отряды, что Его боготворили и не подвели ни разу. Почему? Почему поступил Он так подло, так жестоко? Как Он мог? Оставил меня! Опору Престола! Херувима чистой крови! Сперва отдал под командование той скверной банде архангелов, а потом – бросил! Презрел мою – и моих товарищей – преданность! Унизил нас! Существ, рожденных у самого рассвета мира, бывших едва ли не ровней Ему! Просто исчез! Он прищелкнул пальцами. – А те ангельские гниды весь скандал держат в тайне! Когда бы не случайность, я никогда не напал бы на след правды. Иначе служил бы и дальше, обманутый, не ведающий правды, униженный! Что за позор! Свернувшийся на полу демон глянул на гордую фигуру ангела. Херувим, похоже, бредил. К тому же он выглядел больным, с дико искривленным лицом, пылающими глазами и волосами, дыбом вставшими вокруг головы. Безумный, охваченный манией величия, вконец рехнувшийся полудурок. Сплошные проблемы. – Погоди, – осмелился осторожно спросить Форфакс. – Ты говоришь, что Господь ушел? – Да! Покинул Белый Престол! Дух Его уже не парит в Царствии. Все замерло. А архангелы пытаются утаить этот страшный факт от остальных Крылатых. Но и для них наступит ужасный конец! Я отомщу. Им и Тому, Кого уже нет, поскольку Он подло дезертировал! Я выстрою новое Царствие! Здесь, на Земле! Страну Тела, Крови и Пота! Прекрасный, материалистический, пронизанный глубоким гуманизмом коммунистический мир всеобщего равенства, социальной справедливости и просвещения! Без одурманивающего дыхания религии, без духовных бредней. Без вздорной болтовни о душе, индивидуальности и личных качествах. Царство Материи, где всякий станет думать одинаково, признавать одно и то же и одно и то же говорить. Мир идеально идентичных социальных классов, собранных в единое целое, тождественных друг другу сознательных элементов единой системы. Долой души! Да здравствуют идеи! Все, совершенно все получат единый запас благ, знания и талантов. Будут равными, словно зернышки песка. Свободными от предрассудков, от так называемой личности, светлыми, сознательными, монолитными. Конец несправедливости во всех ее проявлениях и на всех уровнях. Ни одно человеческое существо не будет лучше или хуже любого другого человека! Наступит тотальное равенство! Прекрасный, насквозь логичный, совершенный рай на Земле! Царствие человека! Для начала я выбрал эту преисполненную тьмой, полную духовности землю, потому что если сумею выбить веру из сознаний и сердец здешних людей, то сумею вырвать ее отовсюду! «Он безумец, – подумал Форфакс испуганно. – Да, он точно чокнутый». – Что за ужас, милость Господня! – простонал он искренне, не успев вовремя прикусить себе язык. Рикбиил обратил на него пылающие яростью глазища. – Не поминай этого имени! – провыл. Махнул рукой, и Форфакс, подхваченный непонятной силой, взлетел и грохнулся спиной в стену. – Дурак! – зарычал херувим. – Ты заплатишь за наглость! Демон хотел пояснить, что ничего дурного он не имел в виду, что просто вырвалось у него, – но не сумел. Полетел вперед, столкнувшись с письменным столом президента. Угол стола воткнулся ему в желудок, выжимая дыхание из легких. Правая рука, ведомая магической силой, сама всунулась в ящик стола. – Нет! – завыл демон, но ничего не мог сделать, поскольку совершенно утратил контроль над телом. И тогда ящик захлопнулся. Форфакс завопил так, что едва не раскололись у него зубы. – Сила моя безгранична! – рявкнул Рикбиил. – Я сразу тебя увидел. Заблокировал твои малые способности, чтобы ты не сбежал. А теперь пора закончить фарс. Завтра ты с твоими товарищами будешь расстрелян. В борьбе с предрассудками. Прощай, демон. Ты уже покойник. Форфакс, скорчившись на ковре, тихо стонал, прижимая к груди руку. * * * – Сучий херувим мне пальцы сломал, – стонал он бог весть какой раз. – Чтоб его чума скрутила, ублюдка трёхнутого. В камере царило тяжелое, полное напряжения молчание. Парни глядели на Форфакса с беспокойством. Если Эль Президенте так бесцеремонно обошелся с гражданином Евросоюза, то что ждет их? А если гринго и правда шпион? При одной мысли об этом у молодежных функционеров бежал холодок по спине. Демон тоже не был склонен к беседам. Не сообщил остальным о печальной новости. Все равно обделаются от страха, так к чему их преждевременно пугать. «Интересно, можно ли убить обитателя Бездны из обычного человеческого оружия?» – пришло ему в голову. Может, пули не подействуют на него? Но сразу же оставил эту пустую надежду. Эль Президенте наверняка позаботится, чтобы единственный свидетель его безумия остался мертвым. Он тяжело вздохнул. В такой фатальной ситуации он не оказывался со времен, когда сидел в подземельях Пандемониума. «Тогда тоже было непросто, но я как-то вывернулся, – подумал. – Может, и на этот раз случится чудо?» Мигелито нервно шевельнулся. – Слышите? – прошипел. – Снаружи. Какие-то шумы и шаги. – Наверняка солдаты на плацу, – Хосе пожал плечами. Лишь он и сохранял спокойное равнодушие, свойственное горцам. – Нет, там что-то другое, – успел сказать Диас, когда вдруг на решетке окна сжались руки в черных перчатках. Заключенные вскрикнули от страха и удивления. А решетка затряслась, выгнулась и вылетела из стены вместе с немалым куском бетона. Внутрь посыпались осколки и ржавая пыль. Сквозь дыру в камеру ворвался желтый свет фонаря. В этом свете коммандос, что продолжал сжимать вырванную из стены решетку, казался огромным, словно памятник. Потом он одним движением смял железо и отбросил клубок прутьев на плац. Ударил кулаком в стену. Снова полетели кирпичи, дыра сделалась размером с человека. Арестанты издали еще один хоровой вскрик. Тварь, голыми руками сокрушающая стены, – это было чересчур для их нервов. – Святой Иисусе и Ты, Дева Мария Гваделупская! – простонал Хосе. – Вы видели?! А они таращились с раззявленными ртами на новые и новые темные фигуры, что, казалось, выныривали из самого нутра ночи. На плац выскочили и солдаты диктатора, привлеченные шумом. Застрекотали автоматы. А потом все молниеносно завертелось. Раздались крики боли, кто-то упал на землю. Но, казалось, на странных коммандос оружие не производит особого эффекта. Они напирали, словно враги стреляли в них горохом. Один как раз промчался мимо разрушенной камеры, длинным прыжком добрался до отчаянно стреляющего тюремного охранника, ухватил его за шею и свернул ее, словно убивал цыпленка. Хребет хрупнул, тело бессильно повисло. Коммандос бросил мертвого противника на землю, развернулся и открыл огонь по группке приближавшихся солдат. Совершенно не прятался. Напротив, шагал прямо на летящие в него пули. И не падал. – Я сплю, – пробормотал Пепито. – Скажите мне, что я не сбрендил. – Это амфетамин, – заявил Худой. – Наверняка они нажрались амфи. – И из-за этого – пуленепробиваемые? – трезво, как обычно, проворчал Хосе. Только Форфакс молчал. Этот спецотряд казался ему до странного знакомым. Где-то он уже видел эти морды, эти шлемы. И наверняка не у американцев.