Диего понимающе кивнул. Узнает ли Хесус по своим каналам о том, что теперь к новому жителю Санта–Крус не стоит соваться с предложениями слить рынки сбыта наркоты… или может оружия? Хотя он предлагал весьма заманчивый вариант расчета. Диего ухмыльнулся, вспомнив возмущенный взгляд Моники и ее вспыхнувшие от смущения щеки. Может стоит попросить Хесуса привести эту вредную девчонку к нему на ночь? – Поехали в бар «Эдвил», надо «обмыть» покупку – Сантос вернулся в свой прежний облик балагура и весельчака. Он включил радио погромче и подпевал одной из популярных песен об откровенной любви дерзкого парня к милой девушке. Глава 6 Как только я оказалась в своем переулке, то сразу заметила теплое свечение около нашего дома. В окнах горел свет. Сердце ухнуло в ледяную пропасть. Что-то случилось! Я перешла на бег и через минуту была рядом с дверью дома. Она открыта и в прихожей меня встретила зареванная Мелиса. – Моника, Моника, – всхлипывала она, пытаясь набрать в грудь воздуха – Маму увезли в больницу. Она потеряла сознание. Я не знала, что делать, и не могла тебе дозвониться… и…и пришлось позвонить 911… Сестра еле сдерживалась от рыдания. Я прижала ее к себе, успокаивая, гладила по голове. – Тише, тише. Я рядом. Все хорошо. Я все решу, мама получит необходимое лечение и снова вернется домой, но уже здоровая. Услышав голоса, к нам выбежал Руи. Он ревел, не стесняясь слез. – Руи, милый, не плачь, – успокаивала брата, и сама чувствовала, как от безысходности влага предательски жгла слизистую глаз. – М-м-моника, ты-ы-ы-ы, о-обещаешь? – спрашивал сквозь рыдания Руи, растирая по красным щекам соленые ручейки. – Да, да, да! – твердила я, тем самым утешая и себя. Мне сейчас нельзя быть неуверенной в себе. Мои младшие брат и сестра в таком состоянии, что любое сомнение просто сломит их. Они не смогут без мамы… Точно так же, как и я. – Пойдемте на кухню. Мелиса, расскажи подробно, что случилось и в какую больницу увезли маму, – я, обнимая брата и сестру, повела их за собой. Согрела воду и разлила по кружкам, заваривая чай с корицей, цедрой апельсина, имбиря и мятой. Чуть добавила коричневый сахар, потому что Руи не любил чай без сладости. – Пейте, и идите ложиться спать. Мой взгляд упал на часы. Черт! Время час ночи, а детям завтра вставать в школу! Как же не вовремя появился Матео со своим идиотским сюрпризом! Я пыталась сдерживаться от кипящих внутри эмоций. Маму отвезли в Морелос, и какое-то время она пробудет там. А потом… Мне становилось страшно. Я ничем ей не могла помочь. Я даже зарплату за сегодня оставила у своего бойфренда. Не говоря о мобильнике и ключах. Злость и безотчетная ярость сменилась паникой и болью за наше будущее. – Моника, а ты где была? – спросил Руи, уже успокоившись и поглядывая на меня с любопытством. Я улыбнулась через силу, а иначе… – Мы с Матео гуляли. Я забыла у него кое-какие вещи. Дети легли в кровати, а я еще час, а то и больше сидела на кухне, понимая – моя ночь началась и закончится в абсолютной бессоннице. Прокручивание прошедшего дня, приставаний Матео, неприятная новость о маме – все окутывала дымка отчаяния. В постели тоже сон отказывался приходить в измученное сознание. Я боялась потерять маму, боялась, что станет хуже… Что же теперь делать? На утро Мелиса привычно готовила завтрак и было видно, что они с Руи держатся из последних сил, чтобы не расплакаться. Неизвестность их пугала, но меня это все страшило еще больше. Весь дом, вся ответственность ляжет на мои плечи. И самое ужасное – что мне могут запретить взять опеку над двумя несовершеннолетними детьми. Я имею маленький источник дохода, квартирка наша хоть и ухоженная, но уже требует ремонта и обновления мебели. – Моника, ты на работу? Я очнулась от тягостных мыслей. – Мелиса, мне нужен телефон. Нужно позвонить в больницу, где лежит мама и узнать ее самочувствие. Может что-то понадобиться. Я знала, что, оставшись без денег, смогу попросить Ноэлию об авансе. – Хорошо, – без колебаний согласилась сестра и, положив смартфон на стол, собралась уходить с Руи. – Все будет хорошо, и даже не смейте думать, что мама не поправиться, – произнесла я, и обняла их обоих – Вам нужно учиться и не впускать плохие мысли в голову. Сестра и брат покивали и скрылись за дверью. Я тут же схватилась за смартфон Мелисы. Сердце гулко заколотилось. Моя тревога сейчас могла не прятаться от тоскливых взглядов детей, и я, проглотив от нахлынувшего волнения комок в горле, набрала номер госпиталя в Морелос. – Состояние стабильное, но тяжелое, – оповестила меня медсестра – Сейчас должен подойти доктор, он сможет более подробно рассказать вам о самочувствии сеньоры Соларес. Через пару минут громкий звук мобильника заставил меня глубоко вдохнуть. – Как вам уже и сказали – состояние стабильное, но тяжелое. Мы поставим капельницы, сможем приостановить лекарствами прогрессирующую болезнь, но вы же понимаете, что помочь может только операция и последующая длительная реабилитация. Я молча кивала, чувствуя, как ручейками текут слезы по щекам. – Сколько нужно? – дрожащим голосом спросила, и внутри все замерло как перед прыжком в пропасть. – Если считать в целом, то примерно четыреста тысяч долларов. Я зажмурилась и закрыла рот рукой. Хотелось закричать в голос от того, что эту сумму мне никогда нигде не найти. – Сеньорита Соларес? – Да, да, я слушаю, – произнесла в ответ, пытаясь выровнять тон голоса, в котором безошибочно слышались слезы. – Вы можете взять кредит или попросить у знакомых. Нет безвыходных ситуаций. Эти фразы я уже слышала, но сейчас мне не хотелось даже комментировать. Бессилие кружило надо мной черной непроглядной тучей. – Хорошо, – сухо откликнулась и, попрощавшись, нажала кнопку «отбоя». Аппетит полностью пропал, и я, убрав тарелку с парой тостов, которые приготовила Мелиса, в холодильник, начала собираться на работу. Если сейчас заглянуть ко мне в душу, то можно увидеть лишь глубокую бездонную пропасть. Ни чувств, ни эмоций. Я настолько выжата последними событиями, что, поплакав, уже ощущала себя бездушной куклой. Нужно идти на работу – пойду, нужно пойти заработать денег – пойду. Я живу только по установленным правилам извне. Нет моего мира. Нет меня. Только безволие. Разъедающее, гнетущее. – Моника, что опять случилось? – Ноэлия, похоже, обладала даром ясновидения. Хотя по мне было и так понятно, что выгляжу я точно прямиком с кладбища. Бледность и серый цвет лица сразу давали знать о том, что ночь я не отдыхала ни физически, ни морально. – Маму увезли в Морелос, – ответила я, и надев фартук, начала протирать барную стойку. – Что случилось? – встревоженно откликнулась Микаэла и тут же оказалась рядом со мной. Она хотела меня обнять, но я отстранилась. Сейчас проявление ласки и сочувствия может вызвать во мне новую волну жалости к своей жизни, и тогда вместо работы я буду реветь где-нибудь в подсобке.