Тот обернулся и увидел перед собой Монику. – Диего, мне нужно с тобой поговорить! – произнесла она, а в ее нежно-голубых глазах заблестели слезы. * * * После работы бреду домой и ощущаю приятную усталость. Клиентов было немного, пристальный взгляд Ноэлии не контролировал каждый мой шаг, а мечты и планы Элисы воодушевили подумать о лучшем будущем. Но едва распахнув дверь в дом, меня словно прошибло током. Тишина. Такая озлобленная и ледяная. Я кинулась в комнату Руи и Мелисы, но там никого не было. «Этого быть не может, они приходят всегда после обеденного времени, а сейчас уже вечер!» – полыхнуло алым заревом в мозгу. Я кинулась набирать номер Мелисы, но мне отвечал унылый автоответчик. У Руи нет мобильника. Слишком затратно содержать связь и себе, и сестре, и маме, пока была жива. Руи после похорон просил мамин телефон себе, но я попросила его пока не настаивать на этом. Он, как мальчишка, любитель игр на различных гаджетах, мог запросто начать пропускать важные уроки в школе, засидевшись в смартфоне. Теперь же я пожалела о том, что не дала телефон брату. Где они?! Я предполагала, что мои худшие опасения сбылись, но надеялась, возможно, Руи и Мелиса пошли к ее подружке и засиделись там, зная, что я прихожу с работы поздно. Пытаясь найти баланс в эмоциях, я ходила по дому из комнаты в комнату и не находила себе места. Десять, двадцать минут проходили, а вокруг меня сгущалась ядовитое безмолвие. Я выскочила за порог и, закрыв дверь, пошла по улице, сама не осознавая до конца, куда иду и зачем. Вихрем в сознании крутилась одна мысль – найти брата и сестру. Мелиса последние годы, как только маме стало хуже, никогда не задерживалась у подружек. Этот вариант я сразу отмела. Может с ними что-то случилось? Черные клубки мыслей охватывали с каждым шагом. Я сама не поняла, как оказалась перед обшарпанной дверью дома Диего. Не раздумывая, толкнула ее и зашла в дом. И в прихожей, будто придя в себя, застыла в изумлении. Диего, засунув руки в карманы джоггеров, ходил по комнате, с задумчивым видом, а высокий коренастый мужчина с лютым взглядом, чем-то очень похожий харизмой на моего невозмутимого Диего, сидел на диване. Видимо, они обсуждали что-то серьезное, и мой приход стал для них полным сюрпризом. Но мне в первый раз было наплевать, кто и что подумает обо мне. Я разом выдохнула просьбу поговорить, и Диего подхватив меня за локоть, повел на кухню. – Что случилось? – нахмурился он. – Мои брат и сестра пропали, – ответила я, теперь не смущаясь его гипнотического взгляда. Смотрела прямо в стальную глубину глаз и боялась быть отвергнутой. – Расскажи подробнее. Когда? Вещи на месте? – Утром, как обычно, они ушли в школу, а я на работу. Но я прихожу после работы поздно, и они уже дома, а сегодня… а вещи, – я задумалась – не смотрела, не знаю… Лицо Диего стало каменным. Он вышел из кухни, перебросился парой слов со своим знакомым. – Пойдем к тебе, – махнул он. Всю дорогу мы шли как чужие. Диего широкими шагами, а я еле поспевала за его размашистым маршем. – Не видела никаких записок или чего-то странного дома? – он одарил меня вдумчивым взглядом. – Нет, – впопыхах отвечала я, пытаясь не отставать за ним. Когда я открыла дверь, то внутри разлилось приятное странное чувство. Я бы никогда не подумала, что Диего будет у меня дома. И сразу же смутилась. Там стояла немытая кружка на столе, тут валялись вещи, которые я бросила в спешке, лежала пара машин, которыми играл Руи и не убрал на место. Но Диего этого не замечал. Он прошел в комнату детей, все осмотрел и только еще больше помрачнел. – Вещи на месте, – произнес он, и густые темные брови сползли к переносице. – Подружки-друзья? Ты не ругалась с сестрой и братом последнее время? Тут я решила ему рассказать про службу опеки, которые заявились вчера с хладнокровным видом. – Нет, – мотнул головой Диего – они так не поступают. Они не могут забрать детей без предупреждения и соответствующих документов. Безобразная, до жути острая мысль пронзила сознание: – Значит, их украли? Диего вдруг поменялся в лице. Я не могла понять, что это значит, но отражение незнакомой эмоции стало для меня потрясением. Он словно вернулся в прошлое и вспомнил нечто, о чем можно думать со сладкой томительной болью, которая отдает в самые дальние уголки сердца. – Но ведь у тебя нет ничего. Кому нужно тебя шантажировать, – рассуждал он, разглядывая мое лицо. Диего подошел ближе и взял одной рукой за талию. – Моника, ты что-то скрываешь? Я удивленно посмотрела ему в глаза. Кипятком прокатилась в памяти помощь Матео в похоронах мамы. Это имеет в виду Диего? – Я ничего не скрываю, – распахнув глаза, пыталась выдержать безжалостный взгляд моего мужчины. Диего стал похож на того, кого я себе представляла именно в нашу первую встречу. Властный, непоколебимый диктатор. Свои правила и законы, остальные полностью обесценены. – Нам нужно пойти в полицию, – тихонько предлагаю я, и тут же отвожу взгляд. Откуда это я решила, что пойдем «мы» вместе? – Подожди до утра, Моника. Мне кажется, что я догадываюсь, где они, но сейчас нельзя туда идти, – произносит таинственно Диего, но эта фраза распаляет гнев на максимум. – Ты в своем уме, Диего?! А если за эту ночь с ними что-то случиться?! Где они?! Говори!!! – ору я, а щеки жжет каждый прилив крови. – Просто поверь, – чеканит Диего – я завтра сам лично разберусь. Я чувствую, что от бессилия подкашиваются ноги. Он отказывает мне в помощи! Куда идти, у кого еще просить найти детей? – Я иду в полицию и плевать, что ты решил подождать до завтра! – хватаю сумку, и выхожу из дома. Диего пытается удержать меня. Цепкие пальцы держат мое запястье. Резким движением вырываю руку и, отвернувшись, продолжаю путь к полицейскому участку. – Моника! – требовательно кричит мне вслед Диего, но я даже не оборачиваюсь. Зачем ему чужие брат и сестра? Действительно, зачем! Снова я построила воздушные замки, и сама в них поверила. Иду по ночной дороге, и пытаюсь вытереть соленые ручейки со щек, но внутри бушует неконтролируемая ярость. – Эй, красотка, далеко собралась? – хриплый голос окликает совсем рядом. Я оборачиваюсь, и последнее что замечаю, это высокого мужчину в черном свитшоте. Его лицо полностью скрыто под тенью капюшона. * * * Диего еле сдерживается, чтобы не встряхнуть Монику, но видя ее состояние, понимает, лучше дать ей успокоится. Он и сам рад бы разгадать эту странную загадку, но несколько догадок мучают его и не дают сказать ей прямо в глаза. Она поворачивается и уходит, а Диего, пересиливая себя и собственное самолюбие, стоит несколько минут в замешательстве. Ее хрупкая фигурка растворяется за секунды в густой мгле городка. Пятна света редких фонарей не разбавляют сумрак ночи.