Вхожу во вкус. Заглатываю его практически по самые яйца, упираясь носом в его жесткий пресс. Трудно заглотить его полностью, но я стараюсь. Преданно смотрю на Дика, причмокивая. Он вкусный. Терпкий. Родной. Член пульсирует, растёт, становится совсем огромным. Я обхватываю его рукой у основания, помогаю ладошкой. Немного слюны стекает по моему подбородку. Дик дергается. Тёплая струя бьет мне в горло. Соленая жидкость заполняет мой рот. С удовольствием принимаю все, облизываюсь. Чувствую себя еще более возбуждённой. Это так разнузданно и возбуждающе. Чувствую себя не униженной, а наоборот, я управляю им, дёргаю за нужные ниточки. Дик рывком поднимает меня на ноги, усаживает на стол, отодвигает ткань трусов в сторону и врывается в меня на всю длину. Судя по испарине на его лбу, он тоже не может себя сдерживать. Чувствую это с каждым новым толчком, проникающим до самой матки, ласкающим меня по всей длине. Вскрикиваю как можно громче, чтобы даже шлюхе было слышно, чем мы тут занимаемся. Да, мы трахаемся. Прямо в его кабинете, На столе с не до конца закрытой дверью. Это возбуждает меня еще сильнее, заводит до предела. Дик толкается в нечеловеческом ритме, будто хочет прибить меня, приколотить к этому столу своим молотом. Раздирает меня изнутри своим агрегатом, пробуривает нефтяную скважину. Я превращаюсь в пластилиновую субстанцию, которая нагревается и растекается по ним. Волны удовольствия нарастают во всем теле, наслаждение в каждом толчке. Меня сотрясает оргазм. Только не останавливайся, Дик. Умоляю, не прекращай эту скачку. Впиваюсь в его спину ногтями, провожу с силой по шее, оставляя отметины. Мне хочется заклеймить его, чтобы каждая женщина видела, что он мой. Дик берет меня за горло, сжимает его, впивается вновь в мой рот. Не дает издавать и звука. Я раскачиваюсь на его члене, как жокей на лошади. — Какая же ты сучка, Сиськастая. Я кусаю его губу до крови, отвечаю в самый рот: — Кобелина. Дик долбит так, будто голодал год и никак не может теперь, насытится. У него не спадает эрекция, даже представить не могу, когда он насытится. Он хватает мои трусишки и тянет их сильнее в строну, ткань врезается в кожу, оставляя красные полосы. Чёрное кружево трещит и рвётся. Вскрикиваю. Дик сминает его, нюхает и убирает себе в карман. Я издаю какой-то животный стон, раскладываясь на столе. Мужчина выходит из меня. Откидывает в сторону настольную лампу и бумаги, которые падают на пол, листы разлетаются в разные стороны. Дик переворачивает меня, жестко хватает одну ногу под коленкой и забрасывает ее на стол, отводя в сторону. Горячая головка трется о влажные и уже распухшие лепестки. Потирается, дразнит и затем невыносимо медленно входит. Дик финиширует, прижимает меня к себе сильнее, наполняя меня до предела. Платье прилипает к вспотевшему телу. После бешеной скачки нужно немного времени, чтобы отдышаться. Мы пару минут молча прижимаемся к друг другу, не произнося ни слова. Его руки все еще поглаживаю мои ягодицы, прижимая к себе. Дик отходит от меня, заправляя все еще эрегированный член в штаны. Я поправляю платье, опуская его ниже. — Ну теперь самое время подписать документы и разойтись. — говорю ему, приглаживая растрепавшиеся волосы. — Не хочу терять тут время с тобой. Дик щурится, скрещивает руки и смотрит на меня уничтожающе. Говорят, что женскую логику невозможно понять. Сам несколько минут назад гнал меня, а теперь смотрит с такой злобой за то, что собираюсь уйти. — У меня сегодня есть срочные дела, которые я не могу отложить, но вечером я заеду к тебе. И советую быть гладко выбритой и послушной. — его голос вибрирует, а вместе с ним и моё тело в предвкушении вечера. — У меня сегодня свидание. — выдаю я, желая его побесить, хотя внутри уже все ликует. Маленькая победа. — Его придётся отменить. — сладко пропевает мужчина наигранно ласковым голосом, подходит и жестко берет меня за волосы. Так резко и сильно, что какая-то часть остается у него в руке. — Не беси меня, Малая, а то натяну по самые уши. Дик наклоняется и проводят языком по венке на шее, прикусывает кожу, оставляя засос на ней. — Вечером привезу бумаги. Иди домой. — мужчина шлепает меня по заднице. — Я вызову тебе машину. Испытываю обиду и разочарование. Этот мужлан считает, что может иметь меня, когда и как захочет, а я буду его послушным домашним животным? Пусть и не надеется. — Я буду в красном, как ты любишь. — выжимаю из себя улыбку и чмокаю его в щеку. — я на машине, не нужно обо мне беспокоиться. Дик все равно проводит меня. Гадкая Лиля сидит за столом и с максимально непроницаемым лицом работает за компьютером. Мне хотелось бы увидеть хотя бы капельку злости или негодования на ее лице, но девушка даже улыбается. Само очарование. Выдёргиваю свою руку, не желая, чтобы Дик меня касался. Вырываюсь вперед. Дик нагоняет меня, одергивает и при своей охране, расступившейся перед нами, обхватывает мои ягодицы, притягивает к себе так близко, чтобы я ощутила, у него все еще стояк. Целует. От такого поцелуя у меня кружится голова. Дик — животное. *** Было бы логично дождаться Дика, поговорить с ним, подписать чертовы документы и разойтись. Но мне было так страшно стать игрушкой, ничего не значащей для него, что я решила просто сбежать. Дик веселился со своей помощницей-шлюшкой, так почему бы не повеселиться и мне? В Москве остался только один человек, с которым мне хотелось выпить и поговорить по душам. Регина. Она всегда была за любую движуху. Женщина праздник. Чего-чего, а баров в Москве хватает. Заведения на любой вкус. Я выбираю максимально гламурное и пафосное место, где алкоголь течёт рекой и много состоятельных мужчин. Мы с легкостью тут затеряемся и напьёмся до потери пульса. А еще тут выступают кавер-группы, можно натанцеваться вдоволь. — Соболезную. — перекрикивает Регина музыку и поднимает рюмку текилы. Мы чокаемся и пьём до дна, закусывая лаймом. — Ты скажи мне одно, почему бы тебе не дать Диме? Говорят размером не обделён. Развейся. Ее слова вызывают во мне улыбку. Регина думает, что я расстроена смертью мужа, но внутри меня совсем другие переживания. Не могу сказать ей, что днем меня трахал другой мужчина на столе. И я хотела бы повторить. Меня и угнетает тот факт, что я с такой легкостью ему отдаюсь, раздвигаю ноги по первому требованию, схожу с ума по нему. Воистину, я его саба. — Ты не понимаешь, так как трахался мой бывший, вряд ли Романов умеет. — говорю я, представляя сегодняшний секс с Диком. — Он просто Моцарт. Регина облизывает губы и пальцы, на которых остался сок лайма. — Так хорош? — заворожённо спрашивает она, а я вместо ответа отправляю еще одну стопку в себя. Алкоголь не берет меня. — Ну раз Моцарт погиб, время найти Бетховена. — Мы разражаемся диким, пошлым хохотом. Нет ничего отвратительнее пьяных женщин в баре, но мне сейчас именно это и нужно. Просто стать молодой девчонкой, готовой совершать ошибки. — Смотри на вон того брюнета, вроде он плох. — Слишком сладкий. — А тот шатен. — У него на руке кольцо! — Ты слишком избирательна!