Ангелина в жизни оказалась неоднозначная. Вот она выпрямляется, демонстрируя свои шикарные сиськи, и язвит, как сука, а вот краснеет, как девственница, от мелкой пошлости. Но в хорошие руки ее уже пристроили. Дмитрий Романов — сын главы ОБЭП, хреновый юрист, но из-за отца, слывет успешным. Донжуан короткоствольный. Хер не вырос, зато амбиции наполеоновские. Отдать должное, мне нравилось ее доводить, наблюдать, как она краснеет, как рак, и хлопает своими ресницами, забавно открывает и закрывает рот. Неженка чертова. Когда увидела свои сиськи у меня в телефоне чуть не расплакалась. Хотя утром отбивалась от Якудова, как тигрица, достойно, гордо подняв голову. Что-то я уже начал сомневаться, что она сбежит через месяц. Может трахнуть ее уже? — Закрой дверь потом, мне идти уже пора. — Как обычно. — Люба игриво закусывает губу. — Думаю, я даже успею у тебя убрать! — Это уже лишние, Любань, правда. — подмигиваю ей и ухожу. С кем-нибудь другим я бы подумал, что пора завязывать, она начинает надеяться на серьезные отношения. Но не с Любой, она замуж собирается через месяц, даже платье мне сегодня показывала. У нас секс, оргазмы и никаких обязательств *** Ангелина Милая блондиночка, помощница Саныча, встретила меня не радужно. Она поджала губы и нехотя сообщила своему начальнику, что я прошусь к нему на аудиенцию. Она скользнула по мне недобрым взглядом, немного раздражённым, словно я сделала ей что-то плохое. В руках я держала стопку листов А4 со списком компаний ритуальных услуг и фамилиями работников, которые в них работали. Результат моей несколько часовой работы. — Стола пока нет, можешь поработать с Якудовым. — сказал он сразу же, как я вошла, не отрываясь от компьютера, что-то печатая без остановки. — Я тебя предупреждал, не нужно жаловаться теперь на Дика. — Саныч, ты чего, да Майорова во мне души не чает. — от голоса Дика у самого уха позади меня, я подпрыгнула, хватаясь за сердце, бумаги подлетели и разлетелись по всему кабинету Полковника. Маленький переполох все-таки отвлёк его от своего компьютера и заставил посмотреть на нас. — Вижу. — хмыкнул он, а Дик, который сделал это специально, отдаю руку на отсечение, тихо засмеялся. Подонок. Весело ему, нравится выставлять меня посмешищем. — Как ты постоянно так подкрадываешься? — прошипела я, собирая обратно листки. Никто не торопился мне помогать. Дик зашёл в кабинет и сел рядом с Санычем. — Я сразу к делу. Нам нужен твой карт-бланш, чтобы ребята обошли указанные адреса и пообщались с работниками ритуальных услуг. По итогу обхода составили краткий портрет каждого. Мы ищем мужчину от двадцати пяти до сорока, скорее всего он будет приятной наружности и социально адаптированный. — Это Ваше дело… — Полковник сложил руки и пристально посмотрел на нас: на нагло развалившегося Дика и растрепанную меня, стоящую позади него. Почти как на семейном портрете, когда один сидит, как идиот, а второй, в не менее неловкой позе, стоит. — Ты сам знаешь, что он скорее всего повторит, у нас нет времени, мы с Линой будем обходить сами неделю. Что они у тебя там делают, копаются в порнохабе в наушниках? Время идет на минуты. Я сжала спинку стула, на котором сидел Дик. Значит, он предполагает, что убийства повторятся. Перед глазами возникли бледные, красивые девушки, которые просто попались ему под руку, они не были ни в чем виноваты. Совсем молодые, вся жизнь была впереди. Я могла быть среди них, если бы оказалась в неудачном месте и в не подходящее время. — У меня получилось двенадцать районов, в каждом около девяти и десяти предприятий. Плюс там списки с фамилиями всех кто работает. — я тут же кинулась с листками, показать результат своей работы, которая заняла у меня массу времени, между прочим, пока кто-то обедал. — Ладно. Дерзайте. — Саныч почти не взглянул, просто одобрил, отмахнулся от нас, как от мух назойливых. Дик шустро встал и пошёл на выход, а мне пришлось снова за ним бежать. Мне уже начинает казаться, что я участвую в какой-то игре «Догнать Дика». — Давай листки сюда, я раздам их. Где наш список? Нужно сейчас выдвигаться. — Стой. — мне пришлось ухватить его за руку, чтобы остановить хотя бы на минутку. От соприкосновения с ним подушки пальцев защипало, словно я обожглась, дотронувшись до горячей сковородки. Тут же отдернула руку, ощутив неловкость. Даже за это время я успела почувствовать мощь его руки, словно она сделана из камня, такая же твёрдая. — Я все понимаю, но я сегодня ни завтракала и не обедала, мне хочется хотя бы минут десять на быстрый перекус. Пока кто-то трахался — я работала! — Лейтенант. — Дик сделал шаг вперед, вынуждая меня податься назад, прислониться спиной к стене. Он опирается рукой о стену, касаясь моей головы, находясь невыносимо близко, заставляя меня вжаться в бетон. Его грудь тяжело вздымается и я вижу, как его жетон подрагивает на накаченной груди. Вдыхаю его мятное дыхание и сладко облизываюсь, чувствуя привкус жвачки на губах. — Не нужно ревновать, одно твоё слово и я утолю твой голод. Чувствую его каждой клеточкой своего тела, словно он уже трогает меня своими наглыми руками, касается самого сокровенного. Господи, что же происходит. Отпустите меня, бесы! Помутнение рассудка! Никогда раньше так не терялась в присутствии мужчин. Наоборот. Очень часто их чувства выходили из-под контроля и было забавно смотреть на их отчаянные ухаживания, как они пытались соблазнить меня любыми способами. Я всегда на это смотрела холодно и трезво, немного забавляясь в душе. Но сейчас внутри меня был пожар, я забывала дышать и сжимала ноги крепче, стараясь успокоить возникающее зудение. Все дело в его разнузданности, в животной похоти, он как искуситель, переманивающий женщин на тёмную сторону, заставляет откусить кусочек от яблока разврата. Змей искуситель. Мои глаза бегают в разные стороны, стараюсь смотреть куда угодно, но только не в глаза Дику, чтобы не выдать себя с потрохами. Хотя, подозреваю, что у меня на лбу мигает неоновая надпись, сообщающая ему все мои чувства. — Я не люблю фастфуд, предпочитаю изысканную кухню. — выдаю все-таки я, неловко пытаясь выползти из-под него. Хорошо, что хоть людей нет в коридоре, в такую жару все предпочитают сидеть под вентиляторами. — А Романов, значит, изысканное блюдо? — Дик наклоняется невыносимо близко, касаясь губами моего лица. Или мне только это кажется? Он слегка отстраняется и смотрит на меня сверху вниз. Его взгляд слишком надменный, властный, смотрит на меня так, словно я уже его. — Господи, да ты девственница! Он шепчет, а мне кажется, что кричит. Пылаю. Внутри все сжимается, хочется, как черепашке спрятаться в панцире. Отталкиваю его, несильно, но решительно, потому что это нужно остановить, прекратить наваждение. Это уже переходит все рамки приличия, такое поведение — неуважение ко мне. — Можешь думать, что хочешь. Но в этой столовой ты обедать не будешь. — пришлось отойти от него на безопасное расстояние, чтобы он вновь ко мне не прижимался. Даже сейчас чувствовала следы на теле, как ожоги, в местах соприкосновения наших тел. Даже головой трясу. — Значит двадцати трёх летняя девственница? — он отбирает у меня листки с надменным и загадочным выражением лица и уходит, не дожидаясь ответа, насвистывая мелодию. А я остаюсь хлопать глазами, не понимая, на основании чего вообще сделаны такие выводы. Почувствовал плеву по запаху? Доказывать ему я ничего не намерена, моя личная жизнь его не касается. — Похотливый урод. — шепчу и ухожу в столовую, потому что ни одна сила не заставит меня находиться сейчас рядом с этим чудовищем. *** Столовая уже закрывалась, поэтому я смогла отхватить только салат оливье и чай. Хотелось побыть наедине со своими мыслями, успокоиться. До сих пор дыхание не восстановилось, и руки дрожат; чувство такое, что сдала кросс. Телефон вибрирует, на экране высвечивается фотография Димы. Я смотрю на iphone, не решаясь взять сразу. Внутри меня разворачиваются противоречивые чувства. С одной стороны у меня к Диме чувства больше, как к другу детства, он мне нравится внешне, притягивает, но нет взрывающей химии. Чтобы ноги подгибались, и разум отказывал. Мама убеждает меня, что это только потому, что я давно его знаю, нужно узнать его теперь, как мужчину. Он же ждёт взаимности, смотрит на меня горящими глазами, в них я вижу желание. Наши родители очень надеются на этот союз, а я не хочу давать ложных надежд, я боюсь. Но с другой стороны Дима — единственный мужчина, рядом с которым мне просто хорошо. После тяжелого дня мне хочется встретиться с ним, поговорить. После общения с Диком, мне хочется к нему, потому что он… надежный… в отличие от этого гавнюка, которого я знаю второй день, а чувство такое, что хочу убить всю свою жизнь. — привет. — говорю максимально веселым голосом, мысленно вспоминая, что он — изысканное блюдо. — Привет, малыш. Сегодня у друга день рождение, приглашает в очень модное место. Составишь компанию? — Да, с удовольствием. — Я заеду за тобой. Отличный повод расслабиться, напиться и натанцеваться, сбросить с себя вчерашние переживания и сегодняшнее помутнение по отношению к Дику. Одену сексуальное платье и туфли на каблуках, уложу волосы и накрашусь, пойду набираться уверенности в себе, ловить комплименты. Я знаю многих Диминых друзей, поэтому вечеринка обещает быть томной. — Твои десять минут закончены. — и снова он, змей искуситель, у самого уха. Я уже привыкла к его внезапным появлениям из ниоткуда в самый неподходящий момент. И сейчас Дик взял кружку, допивая мой чай. *** Мы топчемся на месте. Одиннадцать локаций. Сорок три человека. Пять часов. Бесконечный поток информации о применяемых способах бальзамирования и ни единой зацепки. Дик напоминает гончую, которая загоняет дичь в угол и травит ее, чтобы получить желаемое. Он был бешеный, бесноватый, жестокий. Он выдаивает каждого без остатка, провоцирует их, играет с ними. Люди впадают в истерику при общении с ним. Я понимаю, что то же самое он делает постоянно со мной, выводит из зоны комфорта и провоцирует. Я задыхаюсь в его присутствии, восхищаюсь и боюсь его. Он не похож на шаловливого бабника в эти минуты, он напоминает хищного зверя, вампира, желающего выпить до последней капли крови того, кто ему откажет. Все женщины реагируют на него одинаково, начинают вешаться на второй минуте общения, превращаются в похотливых самок, трущихся вокруг него. Смотреть противно, потому что глядя на их унижения и самодовольное лицо Дика, чувствую, что выгляжу со стороны также, как они — глупая дура. — Он выбрал их случайно, просто они удобно подвернулись ему под руку… — прохрипел Дик, когда мы вышли из последней компании. — Придётся ждать второго послания, когда он совершит ошибку. — Он может убить кого-нибудь еще? — в ужасе спрашиваю я, потому что слышу об этом уже второй раз за день. — Однозначно. Он оставляет послания своему Ангелу, а значит, это только начало. Мы стоим возле его машины и я чувствую, как меня сдавливает невыносимый груз, мне так хочется оказаться Шерлоком Хоумсом и раскрыть все по щелчку пальцев, не допустить чтобы умерла еще одна девушка… Их лица, тех пяти девушек, они преследует меня. Я стараюсь спрятать это в дальнюю комнату внутри меня, но они возвращались. И это было страшно. Я смотрела во все глаза на Дика, в надежде, что у него есть какие-то мысли. Длинная челка Дика растрепалась, спадая на лоб. Он ударил несколько раз по крыше автомобиля, не удерживая своего внутреннего зверя. Он оскалился, как дикий, первобытный человек. Сейчас передо мной был дикарь, готовый убивать голыми руками. — Может получится найти зацепку среди покупателей концентрата и химикатов? — предположила я. — Нет. Я уже проверил нишу. — он буквально ложится грудью на автомобиль, что-то обдумывая. — Все они в свободном доступе. Слабая Надежда на сперму… Ладно, уже поздно, давай отвезу тебя домой. Утро вечером мудреней. Только сейчас я поняла, что уже семь вечера и за мной должен заехать Дима. Спохватившись, я потянулась к телефону, быстро набирая сообщение, что освободилась поздно, но все в силе. — Не нужно, я сама доберусь. Пока. — бросила я, удаляясь от него и торопясь на остановку. Проехать на трамвае пару остановок быстрее, чем ждать сейчас такси. А ехать с Диком мне совсем не хочется. Слишком много его в моей жизни. Да и выглядеть также убого, как сегодняшний женщины, я не собираюсь. ***