Корд вздохнула. Бен никогда не понимал, что битва окончена и армии сворачивают лагеря и перегруппировываются перед следующим сражением. – Бен, – сказала мама, снимая кухонное полотенце с ужина, который миссис Гейдж уже накрыла для Тони и Алтеи. – Хватит. – Ну, я считаю, что ей пора домой. – Бен посмотрел на Корд в поисках одобрения. – Мадлен – гость в нашем доме! – сказал папа, наконец теряя терпение. – МНЕ ВСЕ РАВНО! Я тоже здесь живу, а вы со мной вообще не считаетесь, – прокричал Бен. Папа встал с побелевшим лицом. – Пошел отсюда, – он указал в сторону французских окон. – Убирайся с глаз моих, неблагодарный маленький трус. Жалуешься по поводу каждой чертовой мелочи. Мы делаем все для тебя. Иди в свою комнату и не выходи до завтрака. Бен в изумлении посмотрел на папу, Корд и Мадлен замерли в дверном проеме. – Корд… – начал было он. – Я сказал, сейчас же в свою комнату, иначе я тебя отшлепаю! – В голосе отца зазвучал металл, которого Корд никогда не слышала раньше. Она похолодела и покрылась потом. Он же этого не сделает? Это ведь тот же папа, что так громко плакал, когда Бен нашел в гнезде черного дрозда мертвых птенцов, или когда Корд пела Ave verum[56] на школьном концерте? Это ведь он? – Я… простите, сэр, – мягко сказал Бен. – Я не хотел грубить. – Нет, хотел. Ты старший ребенок, а ведешь себя, словно младенец. Корд водит тебя везде за собой, как побитую собаку. Убирайся, я не желаю тебя видеть. Мама стояла в дверях, наблюдая за ними. Она подозвала Бена кивком головы и поцеловала его в макушку. – Иди, любимый, – прошептала она, крепко его обнимая. – Увидимся утром. – Ему пора взрослеть! – Корд услышала, как ее отец злобно бросил эти слова Алтее, пока Бен спускался вниз. – Ты его балуешь. – Я его не балую, – едва слышно сказала мама. – Тони, тебе надо быть мягче с ним, и ты это знаешь. Это не его вина. После нескольких секунд тишины они услышали, как Бен хлопнул дверью своей спальни. – Мне нужно позвонить, – сказал папа и стал спускаться по лестнице в спальню. – Мне на самом деле можно остаться? – спросила Мадлен у Корд за спиной, и от неожиданности та подпрыгнула. – О да, конечно. Идем со мной. Мадлен, кажется, сомневалась. – Я хотела сходить домой и забрать кое-что. – Что? Одежду мы тебе можем одолжить. Если хочешь. Я думаю, ты выглядишь нормально. Пойдем послушаем мои кассеты, пока мама заканчивает с ужином. Мадлен пожала плечами. – Хорошо. Спасибо. – Не стоит. Хочешь посмотреть на мои постеры AББA? Они внизу, в нашей комнате. Мадлен отказалась. Она считала, что Бену лучше побыть одному сейчас. Корд согласилась, укоряя себя, что сама об этом не подумала. – Ты видела их в «Сисайд Спешл»[57] по телевизору на прошлой неделе? – продолжала Корд, прислонившись к дверному косяку и отталкиваясь от него скрещенными за спиной руками. – Они спели «Ватерлоо» и «СОС». На следующей неделе мы тоже устроим шоу, прямо тут, на крыльце, но с другими песнями. Тебе обязательно надо… Мадлен прервала ее: – Я вообще-то не знаю песен AББA. У меня есть только транзисторный приемник. С наушником. Я слушаю Джона Пила[58] в школьном общежитии. – О. – Корд на мгновение задумалась над ее словами. – Тебе бы поговорить с Беном насчет пансиона. Он думает, что там ужасно. – Так и есть, – сказала Мадлен. – Но все равно лучше, чем с папой. На выходные меня забирает тетя Джулс, и нам совсем не скучно. Мы ходим в зоопарк и гуляем по холмам. Она готовит тосты с корицей. А еще у нее есть огромный кот по имени Стадленд… – Она накручивала прядь волос на палец, но резко оборвала себя и потрясла пальцем перед лицом, как будто ей показалось, что она слишком много рассказала. – Не важно. Вы рады новостям от твоей мамы? – Каким новостям? – Большая роль на телевидении, – сказала Мадлен. – Откуда ты об этом знаешь? – Я… я подслушала ваш разговор. Я подходила к вашему дому, и ветер дул как раз в нужном направлении. – О да. Думаю, это замечательно. – Но никто из вас не выглядел радостным! – сказала Мадс. – Я бы прыгала от радости, если бы моя мама стала телезвездой. – Она не станет, – сказала Корд пренебрежительно. Она слышала рокот папиного голоса из спальни. – В смысле, она всегда была актрисой, но звезда-это папа, – она показала пальцем вниз. – Он – лучший актер своего поколения. Гай так сказал. – Кто такой Гай? – Один из их друзей. Он тоже театральный актер, как папа, – попыталась объяснить Корд. – Мама не любит внимание. Она играет, чтобы уйти от реальности. Папа играет, чтобы его обожала публика. Он просто хочет любви, как собака. Бедная Спам, – вдруг добавила она. – Бедная девочка. – Спам? – Собака, которую нашел Бен. – Я видела его с ней. – Ее звали Спам. – Корд попыталась сосредоточиться на разговоре, но ее отвлекал отцовский голос, долетающий к ним через деревянные перекрытия. Голос был громким – папа на кого-то кричал. – Я пытаюсь быть разумным настолько, насколько это возможно! Да как ты смеешь? Нет, это чересчур. Повисла неловкая тишина. Корд затараторила, как всегда, когда нервничала: – Ну, мы можем пойти послушать АББА, альбом, который тоже называется АББА. Моя самая любимая их песня – «Я ждала тебя». А еще мне нравится «O да, о да, о да, о да, о да». Пять раз! – выпалила она на одном дыхании. – А Бен их ненавидит. Хочу стать певицей, когда вырасту. Или судьей. А еще поменяю имя на Агнета. – Не понимаю, зачем тебе называть себя Агнета, если тебе больше нравится голос Анни-Фрид. – А это ты откуда знаешь? Мадлен замерла. – О… Я была на пляже с друзьями, и они услышали, как ты это говоришь. Корд окончательно решила быть доброй с этой странной девочкой. Она села на пол гостиной и вытащила свою корзину с кассетами. – Смотри, вот номер «ТВ Таймс» с фотографией Анни-Фрид, она в желтой тунике, это реклама «Сисайд Спешл». Дядя Берти пообещал мне, что, если они будут в «Вершине популярности», он подключит свои связи, и я смогу посмотреть на них вживую. Какая, ты говоришь, у тебя любимая песня AББA? – Никакая, – ответила Мадлен. Она встряхнула головой, и ее длинные волосы упали ей на плечи и на колени. – Мне нравятся Болан[59], «Флитвуд Мэк»[60], Боуи[61]. Не слышала у AББA ничего, кроме «Ватерлоо». – Боже. Ладно, давай поставлю тебе их, – сказала Корд, пытаясь не выглядеть шокированной. – Идет? – Да, давай, – сказала Мадлен, улыбаясь из-за завесы своих волос, и Корд начала перебирать свои записи. Откуда им было знать, что случится дальше? Спустя пятнадцать минут папа закончил говорить по телефону и поднялся наверх. Он выглядел каким-то наэлектризованным. Все сели ужинать. Папа извинился, взял маму за руку и назвал гениальной, а потом сказал всем, что она рождена стать суперзвездой. Он разговорил с Мадлен, и та рассказала про свою школу в Бристоле и про то, как играла Митиль в школьной постановке «Синей птицы»[62] и искала птицу счастья. Мадлен выглядела так, словно в нее вдохнули жизнь, и опиралась локтями на стол, пока говорила. Пирог с заварным кремом оказался таким вкусным, что папа сказал: – Отнесу-ка я кусочек Бену. Не стоило мне быть таким суровым. – Вы не были суровым. Вы заступились за меня, а он грубил, – неожиданно возразила Мадлен, и мама с Корд переглянулись, улыбнувшись рвению, с которым девочка восхищается папой. Пройдут годы, и благоговение Мадлен перед Тони из-за того, что тот ее переехал, станет любимой темой семейных шуток. Папа отодвинул свой стул, чтобы отнести Бену тарелку, а мама подлила себе вина. – За ужином дети моют посуду, – сказала Корд, обращаясь к Мадлен, и начала собирать тарелки. – Корд, она наша гостья, – сказала мама. – Нет, – сказала Мадлен. – Я с удовольствием помогу. А потом пойду. Огромное вам спасибо. – Ты останешься на ночь, – сказала мама, прикуривая сигарету и откидываясь на стуле. – Ты не должна быть одна, Мадс. – Я всегда одна, и я уже привыкла, – сказала Мадлен. Вдруг они услышали истошный крик Тони.