Нет, я вовсе не стал туг на ухо, да и Гуш должна была заметить женщину, однако оба мы ее прохлопали. Значит, чародейка не чурается использовать свои умения направо-налево, хотя лучше бы поберегла силы… Или не опасается ничего, или далеко не так проста, как хочет казаться. — Загадки, — ответил я, обернувшись. — Только никто не желает со мною в них играть. — Неужели? Может, я попробую? — Пожалуйста. Что это такое: трехногий всадник на трехногом коне свистит в три дырки? — М-м-м… — Она нахмурила высокий лоб. — Может, старик с клюшкой на табуретке… играет на какой-то свистульке? — Нет. — Тогда сдаюсь, — улыбнулась Тродда, даже не попытавшись придумать что-то еще. А я ведь готов был дать ей три попытки, как принято. — И вот так всегда, — развел я руками. — Но что это, Санди? Я же теперь не усну, пока не узнаю! — Это моя коронная загадка, и ее еще никто не разгадал, — немного приврал я. — Зачем же открывать ответ первой встречной? Она снова нахмурилась, на этот раз с явным неудовольствием, но смолчала. «Ведь не отстанет, попробует выпытать», — подумал я и усмехнулся про себя: загадка-то была дурацкая. К тому же я жульничал: мало кто знает, что кое в каких краях принято вешать чайник или котелок над огнем на треноге. У чайника обычно три ножки, а в крышке — три дырки. Вот и вся разгадка. Причем вариант Тродды тоже вполне имел право на жизнь. Нужно запомнить на случай, если кто-нибудь додумается насчет чайника: тут-то я и скажу, что вовсе не его имел в виду… — Санди, а откуда вы родом? — спросила вдруг она. — Мы с мужем поспорили, но, сдается мне, оба не правы. — И какие есть варианты? — спросил я. — Судя по загару — вы откуда-то с юга. Сарго думает, что с побережья, но я не согласна — у моряков и тех, кто живет у моря, загар совсем иной. А южане выглядят иначе. Я ждал продолжения. — Тем более, у вас очень светлые волосы, а у блондинов обычно другой оттенок кожи, — сказала Тродда. — Сарго, правда, твердит, что это может быть седина, но я будто не вижу? — Чего именно? — Что шевелюра у вас пусть и почти белая, но с золотистым отливом. Никак не седая, — улыбнулась она. — А брови темные, хотя тоже золотятся. Необычно. — Кое-где говорят, будто такое сочетание — признак породы, — сказал я. Мне вовсе не льстило ее внимание к моей внешности. — Правда, не уточняют, какой именно. — Намекаете, что вы полукровка? Может быть, даже бастард какого-нибудь знатного человека? — Я ни на что не намекаю, это вы строите предположения. Вы бы еще попросили меня показать зубы и погадали о моем происхождении по форме резцов. Или строению черепа? Что там сейчас модно анализировать? — Что за предположение… — Да так. Слышал, какой-то ученый откапывает кости древних животных и пытается воссоздать их облик, — пояснил я. — Вы не из его последователей, случайно? Если да, подождите с изучением до тех пор, пока меня не закопают. — Пожалуй, я так и поступлю, — процедила Тродда, развернулась и пошла прочь. Я мог бы сказать ей, что меня палило не только здешнее солнце, а мог намекнуть, что это не только загар, но решил не смущать ее мятущийся ра-зум. С нее ведь станется меня раздеть, чтобы проверить. Глава 4 Наутро вновь состоялось кормление дракона. Я не пошел смотреть, мне вполне хватило и одного раза, но по встревоженным приглушенным голосам чародеев стало ясно — что-то там неладно. Сарго, закончив с уборкой, подошел ко мне, и лицо его было мрачным и обеспокоенным. — Нам нужно бы ускориться, Санди, — сказал он. — С удовольствием, — ответил я. — Должен отметить, что если бы вчера вы не совещались так долго, то мы были бы уже на полпути к цели. — Понимаю, Санди, это наша вина, — в очередной раз удивил меня Сарго, — но нужно было взвесить все «за» и «против», вы же понимаете… — До сих пор вы не слишком торопились. Что-то случилось? — Да… — Он взглянул в сторону, на возчиков, которые возились с упряжью. — С драконом неладно. — Я говорил Веговеру, что тварь выглядит полудохлой. Видимо, ошибся, и она уже на последнем издыхании? — Боюсь, так. — Сарго снял и протер очки, водрузил их на нос и посмотрел на меня, часто моргая. — Сам не понимаю, в чем дело. Вроде бы рассчитали все от и до. У этих зверей большой запас прочности, те же транспортники могут не есть намного дольше! — Транспортников холят и лелеют, у них запас сил в разы больше, чем у дикаря, который сегодня зайца поймал, а завтра вообще ничего, и так всю жизнь, — заметил я. — А вы его посадили на голодный паек. Плюс эти кандалы… Могу представить, какие приятные ощущения доставляют дракону штыри в перепонках. Особенно когда воз подпрыгивает на ухабе. — Да, да, вы правы… — Он снова принялся протирать очки. Чародей ведь, что ему мешает защитить стекла от пыли и жирных пальцев? Или того лучше — исправить себе зрение? Сам не умеет — супругу бы попросил. — Мне, в сущности, все равно, — сказал я. — В контракте четко обозначена зона моей ответственности. Жизнь дракона в нее не входит, это ваша забота. А везти живую тварь или ее тушу… — Я понимаю, что вам это без разницы! — вспылил все-таки Сарго. Усы его гневно встопорщились. — Но я подумал… Вы же опытный человек, Санди, может, подскажете хоть что-то? — Я опытный, но в другой области. С драконами, кроме как в качестве пассажира, дела никогда не имел. А если вам нужен совет по выхаживанию доходящей скотины, спросите лучше у возчиков, они в этом лучше разбираются, ручаюсь. — Благодарю, — ядовито ответил он. — Я и сам знаю, что они предложат: поместить зверя в тихое теплое место, кормить часто, но маленькими порциями… и так далее. — Вот видите, вы и сами все знаете, — кивнул я и добавил: — В свете новых обстоятельств могу сказать: хорошо, что вы выбрали снежную дорогу. — В самом деле? — насторожился Сарго. — Конечно. Там настолько холодно, что дракон не успеет протухнуть. — Мы все-таки чародеи, не забывайте, — встряла Тродда. — Стухнуть мы ему не дадим, однако хотелось бы предъявить заказчику то, за что он платил, живым! Я молча отошел в сторону, оставив их переругиваться. Это работало на мою версию: если до первого заказчика путь был не такой дальний, то дракон перенес бы его сравнительно легко и не пострадал от скудной кормежки. Но на такой переход сил у дракона не хватило… «Глупая и нелепая смерть, — невольно подумал я. — Лучше бы ему было погибнуть во время охоты, чем сдохнуть вот этак». — Хуже всего то, что он отказывается пить, — донесся до меня шепот Тродды, — ты же знаешь, чем это может грозить! Я не знал, поэтому навострил уши. Еще когда у меня намечалась работенка со списанным драконом, я только уяснил, что пьют драконы много, не меньше, чем едят, а то и больше. Потому и предпочитают селиться возле горных рек и озер, на побережье (соленая вода их тоже вполне устраивает, к счастью, иначе дальние перелеты над морем были бы невозможны — такой запас воды с собой не возьмешь). Вот в пустынях и степях их если и видели, то крайне редко: наверно, они прилетали поохотиться откуда-то из менее засушливых мест. Если животное перестает пить, то оно или слишком ослабло, чтобы глотать (но это был не наш вариант, чародеи успешно заливали в дракона воду силком, я тому свидетель), или больно бешенством (такое предположение мне совсем не нравилось), или… сознательно решило уморить себя жаждой. Я бы не удивился: драконы все-таки достаточно сообразительные твари, намного умнее собак и даже водяных лошадей (про которых говорят, будто разум у них сродни человеческому). Прирученные — те вполне успешно общаются с командирами и обслугой, хорошо понимают человеческую речь, выполняют сотни команд и, говорят, способны принимать сложные самостоятельные решения в критических ситуациях. Дикий вряд ли нас понимал, но его разумения вполне могло хватить на то, чтобы сообразить: если плохо уже сейчас, то там, куда его тащат, будет еще хуже. Да и откуда мне знать, вдруг он не первый такой? Может, долгими зимними вечерами бабушки-драконы рассказывают внучкам о коварных двуногих, похищающих молодежь, которая никогда уже не возвращается? А если кто-то и вырвался чудом из плена, то уж точно поведал достаточно ужасов… Впрочем, делиться своей версией с чародеями я не стал. Скорее всего, они и сами способны додуматься до этого, а нет — я за них думать не нанимался. А вот к драконьему возу подошел и тут же понял, что они имели в виду под «перестал пить». Влить-то воду дракону чародеи могли, а вот заставить удержать ее внутри — нет. Одним словом, судя по луже под возом и неприятным звукам, доносящимся из-под тента, дракон успешно извергал проглоченную жидкость — в этом ему намордник не мешал. Хотя, на мой взгляд, так зверь и захлебнуться мог, особенно если кусок мяса встал бы ему поперек глотки. Не в другой ведь желудок он пищу складывал… — Видите? — зачем-то спросил Сарго, подойдя со спины. У обоих чародеев была такая неприятная манера, вот только мужчину я слышал, а потому не обеспокоился. — Он точно не бешеный? — спросил я. — От этого водобоязнь появляется. — Нет, какое там… — Сарго утомленно потер лоб. — А хотя пес разберет эту тварь! Уже не знаю! — Вы-то прежде с драконами работали? — Если бы работал, не спрашивал совета ни у вас, ни у возчиков. Тоже… пассажиром катался. А однажды угодил под обстрел, — добавил он и невольно втянул голову в плечи. — Я имею в виду, не человеческого оружия, а драконьего огнемета. Ощущения… — Могу представить. — Не можете, если сами не побывали в таком пекле, — сказал он. — Там… живых не осталось. Так… головешки. Или просто пепел. Даже не воняло ничем, вообразите себе, как будто пламя выжгло все запахи. И даже воздух: не будь я чародеем, я бы задохнулся там, я же в самый центр атаки угодил… — Наверно, угадаю, если скажу, что целили по вам? — В том-то и дело, что нет, — вздохнул Сарго. — Я просто уезжал из города. Рядом с ним шли бои, и я сопровождал библиотеку — ее решили вывезти на всякий случай. А там ящики такие… характерного вида. За неимением других взяли часть тары из-под снарядов и патронов. А что? Вместительные, прочные, разве что оружейная смазка пачкается, но это я легко устранил. — Ах вот в чем дело… Сверху вас приняли за обоз с боеприпасами? — Ну да.