«Это несложно исправить», — промелькнуло в ее голове. А затем она вдруг увидела образы прошлого, которые просто не могли быть ее собственными. Дракон показывал ей то, что она забыла много лет назад. Потому что была невероятно мала. Годовалая девочка играла в кроватке при тусклом свете, льющемся из окна. Рядом с ней на соседней постели лежал бесчувственный, бледный как смерть мальчик того же возраста. Найденыш, родители принесли его совсем недавно, говорили что-то о нападении вампиров. Казалось, что они были в комнате одни, но на самом деле это оказалось не так. Прямо в воздухе неподалеку летал призрак. Он отдаленно напоминал того дракона, что стоял сейчас перед взрослой Диарой, позволяя себя обнимать. Только у призрака была более человечная морда, а еще длинные смешные усы. Словно он нарочно изменил внешность, чтобы играть с маленькой девочкой. — Ты еще не понимаешь, что такое смерть, — в этот момент невесело шептал призрак. — Но однажды поймешь. Есть вещи, которые нельзя отвратить. Нельзя изменить. Я тоже мертв, Диара. И нам с тобой никогда не увидеться по-настоящему… Призрак вдруг тихонько подул ребенку на лицо и пошевелил усами. Маленькая Диара захихикала, протянув ручку к дракону. Но ладошка прошла сквозь него. Драконий дух, что, несомненно, был Бьельндевиром, будто бы вздохнул и улыбнулся. А затем он закрыл глаза и вдруг начал растворяться в воздухе. Однако его дух не исчез. Напротив, он становился все больше и больше, пока рядом с кроватью на коленях не оказался призрачный мужчина. Он очень сильно напоминал внешностью Лютера Рейвела. Настолько, что Диаре сперва показалось, что это он и есть. Но, приглядевшись, некромантка поняла, что это не так. У этого мужчины волосы были гораздо длиннее, грудная клетка — объемнее, а лицо выглядело непривычно. Глаза казались более вытянутыми, скулы — более широкими. Подбородок же был резкий и мощный, как и линия губ. Невидимый ветер трепал его пряди, рассыпавшиеся по широким плечам. На груди туманом выступала распахнутая куртка, расшитая драгоценными каменьями. Ничего подобного Диара никогда не видела. — Хотел бы я стать человеком ради тебя, Диара, — проговорил в этот момент призрачный мужчина, все так же грустно улыбаясь. Протянул руку и пальцами пошевелил кудряшки малышки. Та широко открыла ротик и засмеялась, хлопая в ладоши. А затем вдруг, будто случайно, опустила одну ручку на грудь бесчувственного мальчика рядом, а второй ловко дотронулась до призрака. В этот момент ее светло-золотые глаза, цветом напоминающие раухтопаз, странным образом сверкнули во тьме. Дух сдвинул брови, глядя на ладошку девочки, но не двигаясь с места. — Занятный фокус, — прошептал он, переведя широко распахнутые человеческие глаза на девочку. — Диара… А в следующий миг белесая тень, сотканная из лунного света, сумеречный туман, что и был духом последнего из иллишаринов, втянулся в грудь умирающего ребенка, сделав единым целым древнего дракона, который не видел солнца уже сотни лет, и мальчика, который должен был погибнуть… Видение прервалось, заставив Диару глубоко вздохнуть, задержав дыхание. Теперь ей казалось, что все это она вспомнила. Так, словно ей было тогда вовсе не год от роду, а гораздо больше. Она сильнее сжала руки на морде дракона, не выпуская его из объятий. Ни на секунду. Казалось, если он сейчас оторвется от нее, это будет настоящий конец. — Покажи мне, что ты пережил за те годы, что был драконом, — проговорила она мысленно. — Покажи мне то, что у тебя внутри, Бьельндевир. Огромное тело иллишарина дернулось, мощная грудная клетка наполнилась воздухом, и горячее дыхание на несколько секунд опалило Диару. Но она не разомкнула рук. — Покажи мне, — повторила она упрямо. И он не смог отказать. Память сотен лет ворвалась в ее голову как ураган, до боли выжигая мысли и чувства. Картины прошлого сменялись с бешеной скоростью, с каждой секундой доставляя все больше физических страданий. Чужое небо и чужие звезды, огромные замки, над которыми летают живые драконы, солнце цвета крови, золото цвета ночи, черные кинжалы, металл которых растворяется в огромных, почти неуязвимых телах. Почти неуязвимых… Крики сотен умирающих драконов, призрачные тела тысяч, взмывающих в небо на сумеречно-белых крыльях. Затем картинки стали мелькать еще быстрее, и Диара поняла, что это были уже сотни лет, что Бьельндевир провел в ее собственном мире. Армады живых мертвецов маршировали под главенством черноволосого мужчины, рядом с которым летал огромный костяной дракон. Реки крови и бескрайние поля, которые будто за пару мгновений истаивали, превращаясь в болота, а затем в непроходимые леса. Лица людей, сменяющие друг друга с такой бешеной скоростью, что запомнить всех не было никакой возможности, и лишь боль от утраты каждого становилась все сильнее. Чернела бесконечно глубокой пастью бездна сумеречного мира, в котором дракон провел львиную часть промелькнувших столетий. Сияли багряными глазницами оскаленные физиономии демонов и духов, которые таили в себе только яд и жестокость. Бледной яростью пылали лица темных богов, от лика которых волоски на коже Диары вставали дыбом. Даже короткого взгляда на все это хватало, чтобы некромантка почувствовала себя отравленной. Больной. Истерзанной… Видения кончились так же быстро, как появились. Девушка резко вдохнула, будто вынырнув из пучины черного, засасывающего болота. — Я понимаю, почему ты не хочешь становиться человеком, — проговорила она вдруг мысленно, так же, как и Бьельндевир, не открывая глаз и стараясь отгородиться от той чудовищной боли, которую все еще причиняли чужие воспоминания. — Вот только ты не можешь быть и драконом. А затем она напряглась всем телом, словно перед последним прыжком, зажмурилась и стала вспоминать все то, что ее связывало с Лютером Рейвелом. Она начала с самого детства, с щемящим сердцем освежая перед глазами все то, что грело ее душу долгие годы. Сначала их детские игры, когда они бегали, держась за руки, и смеялись. Когда вместе забирались в старые пещеры неподалеку от отцовского особняка и прятались там от дождя. Вспомнила драку с соседскими мальчишками, когда Лютер-Лаэрт в очередной раз полез ее защищать, а она потом долго залечивала его ссадины и синяки, чтобы мать с отцом ни о чем не догадались. Диара старалась не обращать внимания на то, что огромный дракон рядом с ней оставался по-прежнему холоден. Она не открывала глаз, чтобы окончательно не разочароваться. Чтобы большие прозрачные крылья, которые совсем недавно появились у нее за спиной от новости, что ее брат жив, не рассыпались на острые осколки. Она продолжала вспоминать, чувствуя, что он видит то же, что и она. Теперь это были сцены их жизни во время учебы в ЦИАНИДе. Недолгое знакомство, которое протекало так бурно и ярко, что в первое время оставляло в их сердцах незаживающие ожоги. А затем эти ожоги превратились в такое горячее пламя, что теперь оно сжигало Диару изнутри. Она хотела, чтобы и Бьельндевир это почувствовал. Если уж его старая память сумела заглушить эти воспоминания, пусть он ощутит то, что творится у нее внутри. Образы их встреч мелькали перед ней яркими вспышками. Их взгляды, прикосновения рук, ссоры и соревнования. Насмешки и борьба, а затем объятия и поцелуи. Она вспоминала, как кипела ее кровь рядом с ним, как сбивалось дыхание и хотелось кричать от того, что он был рядом. В ответ на картины прошлого ее собственное сердце забилось отчаянно быстро. Словно все это случилось не когда-то давно, а прямо сейчас. Диара сглотнула ком в горле, пытаясь не разреветься. Ведь эти туманные образы отныне мучили ее одну. Затем поток воспоминаний оборвался. Она поняла, что хватит. Все это бесполезно. В голове мелькнуло горькое: «Даже самые горячие слезы не растопят камень…» Сердце глухо ударилось о ребра, будто в последний раз, готовое разорваться на части. А затем произошло нечто странное. У нее в мыслях раздался тихий голос. Почти шепот, настолько знакомый, что его она уже не ожидала услышать: — Слезы — нет. Огонь — да… Диара распахнула глаза, не понимая, что бы это значило. Огромный иллишарин смотрел на нее горящими голубыми глазами, и от этого взгляда все внутри некромантки переворачивалось. Он смотрел не мигая, будто решал что-то. Будто хотел что-то сказать. А затем глубоко вздохнул и… начал таять на глазах! Диара закрыла рот рукой, наблюдая, как громадная фигура покрывается туманом, чтобы уже через пару мгновений перед ней в залитой кровью рубашке появился Лютер Рейвел. Лаэрт. Ее брат. Лаэрт Она была права. Забери его отец Тьмы, она была во всем права! Ему нравилось дышать, ощущать прикосновение ветра и лунного света к собственной чешуе. Он не был живым драконом уже так долго! Бесконечно долго. Но все это теряло смысл, если он не мог чувствовать… ее. И как бы его драконья природа ни рвалась к жизни, он не мог по-настоящему наслаждаться ею, потому что Лютер Рейвел теперь был неотъемлемой частью его души. Став самим собой, Бьельндевир оказался в ловушке. Он не мог быть всесильным, зачерствевшим от времени драконом, помня все то, что чувствовал Лютер. И не мог стать человеком, вобрав в себя тысячелетия посмертия. Он больше всего на свете желал расправить крылья и взлететь. Ощутить, как далеко внизу, повинуясь его магии, вздыхает сама земля, приветствуя силу истинного мага. Он хотел… но не мог. Потому что не мог бросить ее. Девушку, что билась в его крови, колдунью, что сумела достучаться до его драконьего сердца, сотканного из холодного золота. Не мог. Привязался. Сросся с девушкой, которую знал бесконечно мало по сравнению с пролетевшей жизнью. Конечно, он уже, бывало, привязывался к людям. Когда-то давно у него были друзья среди смертных. Но все они ушли столетия назад, оставив внутри него пустоту. И все же никого из них он не любил, потому что иллишарин не может любить человека. Прошли уже те времена, когда такие, как он, встречали зарю своей жизни, когда по годам они были равны людям. И когда могли создавать с ними семьи. Теперь все иначе, потому что между ними разница в тысячи лет. И ее не перешагнуть. Если только не пойти на жертву… Сначала он, Бьельндевир, сознательно отгородился от эмоций Лютера Рейвела, чтобы не бередить душу. Но с Диарой, которая хотела эти эмоции пробудить, оказалось сложно бороться. Обычная некромантка, маленькая девчонка, не прожившая и сотни лет, встряхнула его так, что все внутри вспыхнуло, очнулось, как может очнуться спящий вулкан. И он сдался ей. Малышке, с которой играл, когда был еще мертвым иллишарином. Девушке, которую полюбил, когда стал человеком… Мужчина последний раз прокручивал все это в голове, пока чешуя полностью не исчезла на его коже, а тело не преобразовалось до конца. Затем он вздохнул и упал на колени, чувствуя слабость от заклятия, которое пришлось применить на самом себе. Это было непросто. Драконья магия — сильнее, чем что-либо иное, древнее, чем этот мир, пронзила его разум, сердце, каждый миллиметр тела, даря ему то, чего больше всего на свете желала Диара. Чего желал и он сам. Стоило лишь признать это, как выбор оказался невероятно прост. — Что с тобой, Лютер, ты жив? Тебе больно?! — воскликнула Диара, падая рядом с ним на колени и пытаясь посмотреть в его глаза, заглянуть в бледное лицо, от которого отлила вся краска. — Откуда кровь?!