- Это – свидетельство того, что бумаги вручены вам в присутствии защитника, что удостоверено. Когда откроете папку и будете знакомиться с содержимым, срывайте знаковую печать. Если оформление документов прошло без процессуальных нарушений, знак загорится зеленым, если с нарушениями – красным. В таком случае данные будут считаться недействительными и их нельзя будет использовать в качестве доказательств или иной информации, прилагаемой к делу, – объяснил Серк. Ну типичный юрист: всё так подробно, четко. - У меня, кстати, магия не работает, – не зная, как выразить свою проблему, сказал я. – У вас артефакты исправны. А у меня трость, – я тронул ее, прислоненную к креслу, – не действует, я не могу колдовать. - Подозреваемые и обвиняемые инициированные на время процесса лишаются возможности питаться магией и использовать свои личные артефакты, а также производные их форм. Всё, что сходно с палками, палочками и указками, шестами заколдовано, вы не можете использовать эти предметы как колдовские, – пояснил Лайдж. - Мы оставим вас. Вы вправе ознакомиться с документами до начала процесса, – добавил Серк, разворачиваясь к выходу. - Я навещу вас позже, перед заседанием. Удачи. – Лайдж наклонил в мою сторону голову и вышел вместе с прокурором. Я остался сидеть в кресле, глядя на запечатанные бумаги. Что там они вообще насобирали на меня без меня?! Я быстро сорвал ленты, раскрыл папку и оборвал все печатки, тут же полыхнувшие зеленым. Затем погрузился во внимательное изучение уголовно-магического досье на меня, пытаясь вникнуть во все нюансы. Сперва шли мои личные и профессиональные данные – то, что выдало обо мне Провидение Изнанки. И оно знало обо мне не всё, ну, или блокировало часть ненужных магическому миру сведений (по крайней мере, между строк не было написано, что у меня аллергия на некоторые продукты). Затем – характеристики как мага, собранные в ходе наблюдения элдерами, лекарями, «силовиками», в общем, всеми теми, с кем я тут, на магической земле, успел контактировать даже немного. Я не увидел свои характеристики со слов Венди и Милиана, но, может, так и надо, чтобы их не спрашивали как действительно лично заинтересованных в моей судьбе лиц? Были экспертные бумаги с оценкой моих действий, рассмотренных в двух разных ключах: что это было случайное стечение обстоятельств или осознанно исполняемый акт. Дальше имелась выписка из правил, которые должны соблюдать маги Изнанки и инициированные в местах, не снабженных чародейскими материями, вместе с пунктами нарушений и ответственности. В нарушение данных правил я применил магию в присутствии более двух человек, причинив ущерб имуществу. Наказаний за это дело было несколько: штрафные обязательные работы на территории Изнанки в назначенных судом учреждениях, штрафные валютные сборы и – заключение под стражу на срок до пятидесяти дней без права пользования магией. Я бы не хотел ничего из вменяемого испытать на себе. Меньшим злом мне тут не казалось ничего. Мне было страшно всё из-за незнания, неведения. Ознакомившись с документами, я кинул папку на столик и устало провел рукой по лицу. За окном в это время рассвело. Я даже не заметил, как свет искусственной лампы-огонька погас, сменившись естественными солнечными лучами. К зданию подходили люди и скрывались за дверьми. Кто-то оставался на улице и дежурил под окнами, перебрасываясь фразами с такими же несчастливцами, не сумевшими попасть внутрь. Как только в дверях вновь показался Лайдж с конвоиром, меня охватило волнение. Хотя чего я боялся? Не на расстрел ведь ведут. Я не сумел выдавить ни слова, когда защитник спросил, хотелось бы мне что-то прояснить и уточнить среди прочтенного из бумаг. Чувство опустошенности не покидало меня, когда я шел по коридору за конвоиром. В то же время ощущал дававшее некоторое упокоение присутствие Лайджа, когда поднимались в кабине на два этажа выше и входили в зал заседаний. С каждой секундой пути сердце стучало быстрее, выбивая бесконечную маршировку. Втроем мы вошли в зал. Я заозирался вокруг, надеясь найти среди присутствующих Милиана. Сейчас только он один, в мире Изнанки, был моей поддержкой. Подумал о Лизе. Сердце заныло сильнее. Когда на нас обратили внимание, в зале, до этого момента полного лишь умеренными шорохами и шепотками, поднялся гул голосов. Около полусотни присутствующих (кто они: слушатели? газетчики? те и другие?), разместившихся по обеим сторонам зала на рядах скамеек, поднимались с мест и смотрели на меня, не скрывая неподдельного изумления, указывали в мою сторону и произносили мое имя. Я и смутился, и запаниковал: почему все так на меня среагировали? откуда знают по имени? что я реально такого ужасного и чудовищного натворил? Совсем недавно думал, как хорошо, если бы тебя узнали в благоприятном свете, но сейчас, помещенный в условия суда, настроение резко сменило вектор и дух подъятый ухнул куда-то вниз, хватаясь за последнюю спасительную соломинку на краю пропасти. Конвоир провел нас с Лайджем за большой круглый стол в центре зала, поделенный на три сектора. Защитник глазами указал на ближний к нам сектор. Мы сели, Лайдж разместил перед собой пухлый блокнот и положил на него свой кулон. Сопроводивший нас конвоир отошел к рядам присутствующих, у которых стояли еще двое в форменной одежде, и призывал магов успокоиться. В это же самое время в зал спешно зашел Серк и, еще раз кивнул нам с Лайджем, сел напротив, за второй сектор стола, и выдохнул, глядя в сторону дверей в другом конце зала. Я оглядывался по сторонам на чародеев, прислушиваясь, пытаясь разобрать в общем гомоне, что они говорят. Зал был достаточно просторным помещением со светлыми стенами, высокими окнами с витражным изображением какой-то птицы и большой объемной люстрой под потолком. Одна дальняя стена расписана красками и изображала стилизованные образы Континента, разделенного на подконтрольные Советам территории. Часть Континента, обозначающая Амарад, изрисована несколькими абстрактными волшебниками вокруг явно угадывающегося Дворца Советов. Над всей этой картиной протянулся текст: «Из памяти прошлого, в действительность настоящего, ради общего будущего». Гул голосов подпитывал мое волнение, которое становилось тем больше, чем я осознавал, как не получается разобрать, что обо мне говорят присутствующие. Не удалось найти Милиана: волшебники так суетились на местах, что заслоняли друг друга. Но я хотел верить, что Улло здесь. Но если вдруг его нет, мне всё равно будет легче внушать себе, что он присутствует, даже пусть мысленно. Послышался звук раскрываемой двери, мягкий стук каблуков по полу. В зале мгновенно установилась тишина. Все посмотрели в сторону противоположной от входной в зал двери. Я тоже посмотрел туда. Впереди шел высокий мужчина в горчичном пиджаке, за ним следовали женщина, что приносила мне завтрак, а по другую руку шагала элдер Фор. Женщины сели на огражденную пустую боковую скамью, стоящую несколько в стороне от рядов. Мужчина же прошел к столу и сел за третий сектор, потратив некоторое время, чтобы разложить перед собой какие-то бумаги и водрузить на нос очки. Судья. - Стороны обвинения и защиты присутствуют. – Маг посмотрел на Серка и Лайджа. Те кивнули. – Обвиняемый тоже. – Судья, не наклонивший голову в сторону защитника и обвинителя, первым кивнул мне. Я стушевался, но потом тоже нагнул голову. – Третьи лица присутствуют. – Взгляд на сопровождавших его женщин. Те слегка наклонили головы. – Все, кто находится в зале, попрошу выпустить удостоверяющие огни и не гасить их до конца заседания. Волшебники, в том числе конвоиры и сам судья, зашевелились и выпустили над своими головами белые огоньки. - Это необходимо, чтобы не нарушать ход процесса, – быстро наклонившись ко мне, шепнул Лайдж. – Как только кто-то будет нарушать порядок, его выведут из зала или наложат штраф. При этом у виновного огонек окрасится, чтобы быстрее его вычислить. - В упрощенном порядке слушается и разрешается дело инициированного мага Амарада, Константина Анатольевича Покровского, жителя планеты Земля, по обвинению в применении магии в присутствии не-магов на его же территории с причинением имущественного ущерба, – громко и звучно огласил судья, оглядывая зал. Потом посмотрел прямо на меня. – Но прежде чем начать процесс, хотелось бы всё-таки отметить важный факт, который, хоть и имел место месяц назад, несмотря на нарушение протокольного ведения заседания, невозможно обойти стороной. Факт, хорошо известный нам всем. Сегодняшний обвиняемый оказал сопротивление, вступив в бой с известным темным магом Морсусом, и одолел его. (Спиной я чувствовал, как нарастало людское оживление.) Мы благодарим вас, Константин. Вы оказали Изнанке бесценную услугу. Тут судья встал и подошел ко мне, протянув руку. Растерявшийся от неожиданного поворота событий, под звуки громких и молчаливых аплодисментов я, опираясь на трость, поднялся не сразу и обменялся с судьей рукопожатием. Рука у него крепкая, жилистая. - Все знают, что было? – спросил я вполголоса. - Не только знают. Народная молва записала вас в героя страны. Вам не успели сказать? Вы, вероятно, уже были у себя, в своем мире, как здесь творилось что-то невообразимое. – Судья оказался на удивление разговорчив. – Милиан Улло рассказал о том дне. Сегодня вы можете найти не один десяток статей и репортажей в вашу честь. О вас узнали. Вас хотели видеть. Вы оказались сильным волшебником, несмотря на то, что познакомились с магией совсем недавно. - Да, это… Спасибо. Неожиданно, – промямлил я, посмотрев на судью. Ни единый мускул на его лице не дрогнул. Лишь глаза не выглядели бесчувственными, в них читался интерес. Я повернулся в сторону присутствующих в зале магов. Все стояли и аплодировали, улыбаясь, наконец-то обрадованные вживую видеть своего героя (ох, ну надо же, даже как-то непривычно говорить о самом себе такое! Но об этом хотелось думать!), хоть и предстающего сегодня в необычном амплуа местного уголовника. И тут я увидел его, Милиана. Он стоял в дальних рядах, на время показавшись из-за спин впереди стоящих. Но мне хватило пары секунд, чтобы улыбнуться ему и успокоиться. Он одобрительно кивнул, гордо (я верно прочитал его взгляд?) глядя на меня. Несмотря на то, что он порой раздражает и требует то, чего я не хочу или не могу, сейчас я как никогда был рад его присутствию. Совершив легкий наклон головы, судья вернулся на свое место и сел. Я вслед за ним, приятно удивленный и одновременно обрадованный своему триумфу. Ну надо же! Сразу веселее стало на душе! Аж дух захватило! Я – герой Изнанки! Нет, я, конечно, это знал, хотел знать, но услышать искреннюю благодарность от волшебников, оценивших твой безумно важный вклад в сохранение здешнего мира и спокойствия; восхваливших тебя, чуть не отдавшего концы за чужое благо, – это, скажу я вам, мощную энергетику вручает. Во мне проснулся эмоциональный подъем и раздулась самость. Я еще не мог вернуться в судебное русло тоски и уныния, меня разрывало и распирало от красочного буйства геройского призвания. Какое там наказание! Да мне уже всё равно. Я рад и горд изнаночным призванием: я – местный чтимый герой! - Так или иначе, вернемся к делу, дамы и господа, – объявил судья. Шевеление вокруг стихло. На меня накатило новое беспокойство. Лавры кончились, сейчас победные ковры будут поверх застелены обвинительными речами, и мой путь закончится не пойми чем: тюремным заключением? штрафом? лишением магии навсегда? Сперва встал и выступил Серк, зачитав почти подробное описание тех особенных минут дня, когда я случайно вызвал какое-то несильное, неопасное заклинание и опалил инструмент, породив этим невероятнейшие домыслы у оркестрантов. Я уже совсем не помнил в точности, что и как было, и сильно подивился тому, что все события оказались известны волшебникам, до этого мне не знакомым, пусть даже они и были представителями особых структур, призванных расследовать преступления и назначать наказания. Но тут же с описанием вызванного мною заклятия Серк с примечанием объявил (и у меня теперь не осталось вопросов), что природа выпущенной из палочки магии стала известна благодаря исследованию артефакта на предмет производимых им заклинаний за всё время пользования. Когда магию засекают вне Изнанки, в других мирах, об этом становится известно службам отслеживания применения чародейства, и начинается расследование: ищут магов, волшебство применивших, ищут артефакт, которым совершен незаконный акт, и из последнего «выкачивают» всю подробную информацию о последовательно применяемых заклинаниях – словно историю в Интернет-браузерах просматривают, условно говоря. Со мной, да и со всеми другими такими же преступниками, применившими магию при не-магах в прошедшие летние месяцы, история следствия затянулась: весь волшебный мир те недели был обеспокоен историей с Жилой и Морсусом, поэтому на нас, таких мелких хулиганов, просто-напросто решили не обращать внимание и отложить на потом. Когда Серк закончил описывать выпущенное мною заклинание, он коротко кивнул судье и, посмотрев на меня и Лайджа, вернулся на место. - Далее слово предоставляется обвиняемому. – Судья внимательно посмотрел на меня, держа спину прямо, сложив руки на столе. – Вам предлагается рассказать, что было в тот день. - Нужно встать, – быстро шепнул мне Лайдж. Я поднялся, оправив пиджак и прокашлялся, удобнее обхватив трость. - В то утро я был не в своей тарелке. Разбит, что ли. Я только что узнал, что стал магом. Стал свидетелем нападения Морсуса на Дворец Совета. – Я говорил осторожно, обдумывая каждую фразу, поскольку не хотел, что, как говорится в фильмах, всё сказанное было бы использовано против меня. – Всё было похоже, как пишут в книгах, на страшный сон, и тем не менее это оказалось правдой. У меня не было настроения, я уехал в театр – я дирижер, как вам известно. Во время репетиции с музыкантами переживал всё, что со мной случилось, и думал, насколько это всё ужасно невероятно. И… я злился на… Милиана Улло, моего Проводника. У меня было жгучее желание обернутся на присутствующих и найти взглядом Милиана, но не сделал этого, думая, что помешаю правилам процесса. Но ощутил нечто вроде душевного дискомфорта, так нелестно отозвавшись о наставнике в его же присутствии. Хотя это и было правдой. - Я злился, взмахнул своей, дирижерской, палочкой. И в это время вылетела вспышка, инструмент упал, он был весь в пламени. Все удивились, никто, я в том числе, не понял, что произошло. В следующую секунду я выбежал из зала, чтобы никто не стал у меня ничего спрашивать, поскольку сам бы не смог ничего объяснить. Вот, всё. Вряд ли что-то смогу добавить другое. - На тот момент, когда произошло преступление, вы уже знали хотя бы одно, какое бы то ни было заклинание, используемое в Изнанке? Может быть, знали о воспроизведении частных колдовских импульсов?– спросил судья. - Нет. – Я помотал головой. - Однако же за несколько часов до этого, находясь во Дворце Совета, при нападении темного мага Морсуса вы выпустили из палочки несколько частных вспышек. Об этом есть показания свидетелей. Это инициированные, маги Совета и Проводники инициированных, – сказал судья, быстро взглянув на документы перед собой. Я подумал, что попал в ловушку, потому что не смогу объяснить, как вышло, что, не зная заклинаний, выпустил что-то разрушающее. - Приглашается элдер прошлого и нынешнего состава Совета Фор и Проводник обвиняемого инициированного Милиан Улло, – объявил судья. Я сел и вывернул голову в сторону зрительских рядов, следуя взглядом за Милианом. Тот не смотрел на меня: спускаясь со своего места, он устремил взгляд под ноги, чтобы не наступить на обувь сидящих. Элдер с первого ряда поднялась и прошла к площадке по правую руку судьи, встав лицом к зрителям и столу, за которым сидели мои защитник и обвинитель. Улло прошел мимо меня за спиной. Я пожирал его взглядом. Он не наклонился в мою сторону, а уверено прошел к площадке и встал рядом с волшебницей. Только сейчас Милиан посмотрел на меня. Его взор не выражал ничего. Он был бесстрастным свидетелем. Над его и элдером головами плавали маячки, следовавшие за ними, когда они проходили к площадке. - Мастер Фор, мое почтение. Вы ознакомлены с десятой статьей Порядка ведения судебных разбирательств в отношении обвиняемых? Согласны ли вы и обязуетесь говорить всё достоверно, без сокрытия каких-либо фактов, содержательно относящихся к чародейскому поведению обвиняемого? - Ознакомлена. Соглашаюсь и обязуюсь. – Фор кивнула. Те же два вопроса судья задал Милиану. Тот смотрел только в его сторону. Он также, как и волшебница Совета, ответил утвердительно. - Мастер, расскажите о том дне, когда вы наблюдали, как обвиняемый, который, по его словам, в свой первый день пребывания в Амараде не знал ни одного заклинания, применил магию в отношении колдуна Морсуса при его внезапном нападении на Дворец. Ох. Настали минуты моего позора. Я вжался в стул и опустил глаза, хотел исчезнуть, стать невидимкой или хотя бы превратиться в табурет. Сколько бы времени ни прошло, а я, кажется, так и не выкину из памяти и много времени буду переживать тот мой непутевый и непрофессиональный поступок. Взрослый мужик давно, а стыд ощущаю перед магами за тот случай. Ну я же не виноват! Меня можно понять: я впервые в жизни столкнулся с реальной опасностью и мог погибнуть. Как я тогда во время короткой схватки выпустил парочку шариков и молний... Вот это, как говорит гражданин Каневский, совсем другая история, и мне совершенно непонятная. Может, элдер сейчас просветит меня в своих показаниях? - Это нередкие случаи: когда новоизбранный, инициированный может колдовать без знаний заклятий. Всем нам известно, насколько это возможно, благодаря тем знаниям, которыми обладаем, как магический эфир вплетается в нас и обволакивает, как сам воздух, атмосфера. Магические заряды оседают на руках, ладонях и пальцах, поэтому не так уж сложно, взяв в руки артефакт, тут же вызвать эфирный всплеск. Континенту известно, что магия может твориться без произнесения целевых заклятий. То есть без конкретного заклинания материя встрепенется и истрактует действие как ложный удар, поэтому выпущенная вспышка не будет полна заряда, который мог бы навредить, но тем не менее обретет форму. В тот день Константин об этом, конечно, никак не мог знать. Судья кивнул. Не знаю, как я это понял по выражению его лица, но догадался, что ему самому, да и всем присутствующим здесь, точно известно всё то, что сейчас объяснила элдер: что магия выбрасывается и без заклинания. Судья просто действовал по правилам опроса свидетелей, не более, следовал здешним нормам, хотя заранее, давно, всегда знал об этом явлении, поэтому вопрос было необходимо задать только чисто с точки зрения следованию правилам. Ах, правила, правила… Везде они. В школе, университете, на работе. Даже в магическом мире! - Что касается того дня... – начала элдер и кратко оглянулась на меня. Я поймал ее взор. Она тепло улыбнулась. Я ей невольно тоже. Но приготовился слушать о себе как о трусишке-психопате. Ничего подобного. Она очень дипломатично высказалась, так что в итоге я не предстал перед обвинительно-защитным составом и зрительской общественностью максимально растерянным, испуганным и истеричным. Да, в показаниях я вышел (цитирую) «столкнувшимся с новым и неизведанным, опасным и пугающим любого новичка магическим смыслом Провидения человеком, который за короткое время, в условиях напряженных и сложных всё же оказал некоторую посильную помощь». Это прямо достойно прозвучало, конечно, лучше, чем «чуть не отдал концы от страха, стоял столбом, тупил, дрожал как осиновый лист, съехал с катушек». Фор завершила речь и посмотрела на судью. - Спасибо, можете вернуться и занять свое место. Милиан Улло. – Судья посмотрел сперва на моего наставника, а затем, сцепив руки в замок на столе, протяжно вздохнул и пробежал глазами по строкам лежащего перед ним листа. – В прошлом – управляющий отделом транспортных перевозок. Сейчас – консультант охранной службы Дворца. Проводник Константина. – Маг помолчал пару мгновений, а затем поднял глаза на Улло. – Что можете про него сказать? Предупреждаю, сейчас вы должны быть максимально бесстрастны и говорить об обвиняемом не как человеческой личности, с набором качественных характеристик и эмоций, а как маге. Я навострил уши и немигающим взором уперся в Милиана, впитывая каждое его слово. Что ж, сейчас я, наконец, узнаю о себе всю правду от него: то, что он на самом деле обо мне думает – Улло не отвертеться от обязательной истины, которую нужно поведать суду. Я подозреваю, что рождал у Милиана негативные эмоции по отношению к себе, которые он не выговаривал вслух. Покажите мне хоть одного наставника, учителя, ментора, которого бы ни разу не бесил ни один его ученик! Совершенно естественно, что Улло кипел в то же время, когда я дулся и на него тоже. Проводник посмотрел на меня, задержал взгляд: добрый, ободряющий. Мне это было очень важно – получить от него внимание, хоть даже малое, в то время, когда сам волновался. Но я не успел выразить Милиану какую бы то ни было эмоцию или короткий жест благодарности – он уже повернулся к судье и выражение его лица сменилось на серьезное. Улло открыл мне новый и неожиданный пунктик. Я был шокирован, узнав от него только сейчас, почти через пять месяцев после нашего знакомства, да и то в условиях судебного процесса, а не частной беседы, что он мог не быть моим проводником, а я – его учеником. Мои глаза с каждой новой минутой округлялись от получаемой дозы удивительных для меня вестей. Я смотрел на Милиана и поражался – не знаю, чему или кому: наверно, вообще всей этой ситуации, начиная с указанием Провидения на меня. Мне был назначен совершенно другой Проводник! Но Улло уломал тогдашних магов Совета отдать меня ему. Так можно делать, но обычно никто из потенциальных наставников таким правом не пользуется – им на самом деле всё равно, кого обучать, мальчика или женщину, пекаря или физика-ядерщика. Милиана подстегнуло, что моя эфирная магия – некая аура каждого, пребывающего на Континенте, – указанная Провидением, оказалась сильнее других избранных вместе со мной в тот день, поэтому Улло хотел поработать именно со мной. (Он же у нас максималист, любит действовать напрямую, дерзко и резко, ударно.) Так я оказался под его началом. - Для подтверждения слов Милиана Улло в судебном заседании выносится постановление о поверке сказанного им для приобщения к материалам дела, – огласил судья, когда Проводник завершил слово о моей ауре, и махнул артефактом. Тут же он обернулся в сторону утренней незнакомки в томатном платье, сидевшей рядом с Фор, и кивнул ей. Дама, видимо, поняла суть вопроса, без лишних уточнений встала и через весь зал вышла в дверь, откуда появился судья в начале суда. Присутствующие в зале на местах оживились и зашуршали, негромко переговариваясь. Судья не делал никаких замечаний, лишь осматривая цвета маячков волшебников. - Что происходит? – шепотом спросил я своего защитника, пытаясь поймать взгляд Милиана, но тот смотрел в сторону Фор. - Ничего страшного, сейчас с вас снимут ауру. В моих глазах, видимо, настолько ярко считалась паника, что Лайдж успокаивающе произнес: - Никакого волнения, это обычный процесс, больно не будет. К вам просто применят заклинание, которое обнаружит ваше силовое магическое поле для понимания уровня ваших способностей к колдовству. Ага, типа рентген. - А для чего это необходимо? – спросил я. - Чтобы при назначении меры наказания делать ставки на мощь вашей магии и вынести справедливый приговор соразмерно вашим способностям. Могу добавить, что страшное для вас позади: обычно если с чародея снимают ауру, значит, его не будут лишать магии. Вот это самая расчудесная новость! Какое облегчение! Я останусь при магии! Плевать, что кинут разгружать вагоны или копать в шахтах. Главное, я не лишусь магических сил. А они ох как важны и нужны в Амараде! Уже успел познать, что ты без волшебства в Изнанке – как музыкант в оркестре без инструмента. Незнакомка вернулась меньше чем через минуту. Перед собой на передвижной подставке на колесах она катила прозрачный куб словно изо льда. Присутствующие зрители притихли. - Константин, попрошу вас для снятия магической ауры встать и пройти к кубу, выполнить все указания, – сказал судья. Я поднялся и, опираясь на трость, вышел к стойке, встав перед женщиной. - Как ваша нога? – спросила она, касаясь своим кулоном граней куба. - Спасибо, ничего, почти не беспокоит, – ответил я, чуть нервничая.