Оставалась только одна возможность увидеться с ней — аэропорт. Данные выезжающих он без проблем нашел на стойке администратора на первом этаже, оттуда же узнал и время вылета. В ожидании заветного часа не мог ни о чем другом думать. Рычал на всех, словно персонал был виноват в его терзаниях. Гнал машину, словно ненормальный, нарушая скоростной режим и правила, чтобы хоть немного разогнать по крови весь адреналин, смешавшийся за те неполные два дня с тревогой. А когда увидел того лощеного типа, что разыскивал Лану в отеле, просто сорвался с катушек. Решение пришло быстро, опередив все разумные доводы — заблокировать Германа в машине, не дав возможности ни выйти из нее, ни уж тем более приблизиться к Лане — протаранить своим новеньким «Ягуаром». Черта с два он позволит этому выскочке забрать Лану! Дэм, сам себя не помня, выскочил и кинулся к попытавшемуся выбраться из покореженного авто Герману. Тот что-то кричал, наверно даже угрожал, тем самым только распаляя пыл противника, но Дэм уже крепкой хваткой держал этого упыря, не давая ни малейшего шанса вырваться из своего захвата. Вспомнил беседу Ланы с несостоявшимся женихом по телефону, и лишь крепче сжал кулаки, прижимая гада к металлу машины. Придушил бы собственными руками. Прийти в себя его заставил напряженный испуганный взгляд Ланы, Дэм ощущал его на себе так отчетливо, будто это ее тонкие пальчики осторожно скользили по нему. Тата пыталась ее растормошить, тянула в сторону терминала, только его девочка так и не сдвинулась с места, глядя только на него одного. До мурашек, до глубины души, пытаясь что-то сказать, но он видел в ее глазах только отчаяние и боль. «Моя сладкая. Моя. Только моя. Я тебя найду». Подруге удалось ее увести за собой, но Лана все время оборачивалась, словно не желая прощаться. «Что же ты делаешь со мной, девочка… С нами. Зачем вот так убегаешь? Два дня! За эти чертовы два дня я бы сумел тебя защитить. За эти два дня мы нашли бы решение». Дальнейшее он скорее даже не помнил, а дособирал по обрывкам воспоминаний. Долгие разбирательства с Германом, составление протоколов об аварии, его пустые угрозы и бахвальство. Все это так гнусно и противно. В карточке вселяющегося, заполняемой каждым из постояльцев отеля при заселении, Дамиан нашел записанный аккуратным округлым почерком адрес в Москве. Он забрал ее с собой в свой кабинет, налил порцию виски и одним залпом вылил в себя. Жидкость обожгла горло, приведя немного в себя. Но этого было чертовски мало. Наполнив бокал еще раз, Дэм немного помедлил, взял карточку в руку и приподнял на уровне глаз. Мысли молниеносно складывались в решения, дело оставалось только за малым. Выпив залпом еще одну порцию, Дамиан вызвал к себе своего помощника. — Организуй ближайший билет на самолет в Москву. И вместе с Томасом ко мне через полчаса. *** Москва встретила своей обычной спешкой и суетливостью, что Дамиан не очень-то любил. Каждый раз, когда он сюда приезжал, была серая унылая погода с затяжными дождями. Этот раз не стал исключением. Можно было остановиться в гостинице или снять квартиру, но в этом огромном мегаполисе было место, где ему всегда рады. — Глазам своим не верю! — раздался радостный голос, едва дверь открылась, являя хозяина дома. — Мать, ты только посмотри, кто к нам приехал! — Дёма, сынок! И даже ведь не предупредил. Оказавшись в теплых объятиях матери, Дамиан почувствовал себя настоящим медведем — такой невысокой, ладной для своего возраста она была… Прямо как его Лана, невольно пришло сравнение. Эти женщины не были похожи друг на друга внешне, но возникавшее рядом с ними чувство родственности душ не возможно было спутать ни с чем другим. Особая связь, которая рождается в один миг и день ото дня только крепнет. Поле обязательного почти праздничного ужина, расспросов и общих воспоминаний Дэм увел отца в его кабинет для разговора. — Ну, рассказывай, что за дела тебя привели, — откинув всякие предисловия и приняв серьезное выражение лица, просил отец, едва только они оба сели друг напротив друга за огромным рабочим столом. — Почему дела? Давно не виделись, соскучился, решил навестить вас. — Матери заливай в уши, но не мне, — суровый взгляд точно таких же темных глаз выжидательно уставился на него. Они с отцом был слишком похожи, чтобы можно было утаить друг от друга что-то. Оба прямолинейны, порой упрямы, но до дикости ненавидевшие ложь. Порой их собранность и сосредоточенность ошибочно принимали за холодность и равнодушие. Но такими они были оба — отец и сын. — Когда в последний раз к нам выбирался, сам помнишь? Одной работой только и живешь. Отпираться не было смысла — слишком хорошо они знали друг друга. Раньше, еще будучи юнцом, Дэм едва ли не открещивался от мысли о такой невероятной схожести с отцом даже в характере. Не хватало только быть таким же, как он. — Пап, мне нужна твоя помощь. Отец удивленно вскинул брови, о чем-то задумавшись, а потом, облокотившись о стол и сцепив пальцы в замок, что свидетельствовало о полнейшем внимании, произнес: — Заинтриговал. Рассказывай. — Ты когда-то говорил, что твой одноклассник дослужился до высокого чина в каких-то там силовых структурах. Мне человека надо найти. Отец долго всматривался в него, испытывая терпение, но Дамиан уже давно научился выдерживать такие проверки. Со времен школы, когда приходилось отвечать за разбитые носы одноклассников или очередные жалобы на несносное поведение от учителей. Отец долго смотрел своим холодным взглядом и ждал, когда же сын сдастся и начнет оправдываться. Но Дэм упрямо не сдавался. — Ну положим, есть у меня такой товарищ. А тебе для чего все это? — Я тебя раньше когда-нибудь беспокоил по пустякам? — Сам-то хоть что-то предпринял? — Стал бы я к тебе обращаться, если бы сам все мог? Моих возможностей здесь больше не хватает. — Но ты же понимаешь, что подобная услуга, как бы это помягче сказать, не просто так оказывается? — Я готов заплатить, сколько бы это ни стоило, пап, — совершенно жестко и уверено ответил Дэм, пресекая и другие вопросы. — Да уж, — отец лишь удивленно покачал головой. — Давай, рассказывай, кого там тебе нужно найти. Черт возьми, мне даже интересно стало самому. Заранее подготовленный конверт тихо опустился на стол ровно посередине между мужчинами. Откинувшись на спинку кресла, Дамиан ждал, пока отец нарочито неторопливо, будто проверяя пределы его терпения, знакомился с содержимым конверта. Копия заграничного паспорта, да карточка гостя — вот и все, что там было. — Если я правильно понимаю, по указанному адресу никого не нашел. — Квартирантка съехала в неизвестном направлении, никаких иных сведений нет, — устало проговорил Дэм, отводя взгляд. Да, он лично ездил по этому адресу сразу же по прилету в Москву, но, увы, опоздал на каких-то несколько дней. — А какой-то контактный номер? Должны же были собственники квартиры с ней как-то связываться. Вместо ответа Дэм положил на стол смартфон. — Что это? — Контактный номер, — кивнул Дамиан в сторону аппарата. — На который ей можно было позвонить. — И что, твои специалисты не смогли разблокировать его, чтобы добыть информацию? — Там уже вряд ли что-то можно разблокировать, так как он какое-то время пролежал на дне в морской воде. Платы разъедены солью. Увы, восстановить не удалось. — Ясно, что ничего не ясно, — вздохнул отец и поднялся со своего места, направившись к одному из шкафов. Он достал оттуда бутылку виски и два бокала, после чего вернулся на свое место. — А теперь все по порядку, с самого начала… Отец не стал тянуть время в раздумьях, а просто организовал встречу со своим давним приятелем в небольшом тихом ресторане, чтобы можно было и дела обсудить, и просто пообщаться, вспоминая прошлые отчаянные годы. За неделю удалось по заграничному паспорту выяснить адрес регистрации, однако, к глубочайшему сожалению, там жили только родители Ланы, которые, будто сразу же заподозрив что-то неладное, вели себя крайне замкнуто и осторожно. Дамиан сразу понял причину такого поведения — Герман. Должно быть, тот так же пытался разыскать Лану. И теперь перед Дамианом обозначилась еще одна проблема, с которой нужно было что-то делать. Прежде всего стоило узнать, что же представлял собой Герман Долматов. Еженедельные отчеты исправно поступали на стол Дамиану, только это никак не приближало его к Лане. Папка с информацией о своей потеряшке не сильно быстро пополнялась. Его девочка словно растворилась в огромном мегаполисе. Зато отчеты по Герману приходили с завидной регулярностью. И чем больше на него копали, тем больше вопросов к нему возникало. Сомнительные сделки. Покровительство людей с сомнительной репутацией. О, это даже интересно — заявления в полицию от Ланы о преследовании, оставленные без движения. С каждым днем становилось понятнее, отчего же именно пряталась Лана. Этот кошмар в ее жизни, судя по бумагам, продолжался уже несколько лет, и отступать Долматов был не намерен. Как Лана пережила весь этот кошмар, можно было только догадываться. И ее поездка с подругой была ни чем иным, как попытка вырваться от давления. Только Долматов сумел найти ее и в чужой стране — не удивительно, с таким-то связями. Поиски подружки тоже никаких результатов не дали. Тата, она же Татьяна, так же по месту своей регистрации не проживала. Из разговоров с соседями удалось выяснить, что квартиру в ближайшем Подмосковье она купила несколько лет назад, но в последние два года перебралась в Москву поближе к работе. За последний год не появлялась, квартирантам пустующее жилье не сдавала., о родственниках ничего не известно. Вот и все. Дамиан с сожалением вспомнил те времена своего детства, когда соседи по подъезду знали друг о друге так много, что казались почти родственниками. Время шло, а в своих поисках Дамиан так и не становился ближе к Лане. Да и задерживаться так долго в Москве уже было нельзя — долго пренебрегать своими обязанностями на работе он тоже не мог. Дэм оттягивал свой отъезд как мог. День. Еще один. Бесконечные переговоры по телефону и средствам видеосвязи. Казалось, еще недельку можно было отыграть в свое распоряжение… Все сорвалось в одну минуту. От одного только звонка. — Дамиан, мне нужно, чтобы ты вернулся. — Голос сеньора Альвареса был необычайно сух и безэмоционален, а значит, что-то случилось во время его долгого отсутствия. Никаких пояснений по телефону, что было совершенно не в духе его работодателя. Теряясь в догадках, Дэм с тяжелым сердцем отправился обратно, жалея о незавершенных поисках. И лишь в аэропорту прямо перед самым вылетом ему дозвонилась сеньора Альварес, из бессвязных слов которой удалось понять только одно: ее единственный сын попал в страшную аварию и погиб на месте, а муж, не сумев перенести весть о гибели сына, был доставлен в больницу с инсультом. — Я не знаю, что мне делать, Дамиан, — плакала женщина, — это какой-то кошмар. Сперва Фернандо. А теперь Хосе… Врачи говорят, первые три дня покажут, на что надеяться в итоге. Мне необходимо проститься с сыном, подготовить все… Но в больнице я сейчас больше нужна. — Я буду сегодня, сеньора Альварес, у меня самолет уже через час. Не волнуйтесь, лучше поберегите себя. Эта семья стала для него близкой. И не только потому, что благодаря им у него была прекрасная работа и те блага, которые можно было приобрести за имевшееся финансовое благополучие — именно Альваресы помогли еще совсем юному Дамиану в первые годы, оказав ему свое доверие и расположение. Иногда казалось, что они не делали разницы между ним и их сыном, с которым у него сложились хорошие отношения. Фернандо порой даже говорил, что иногда ревновал отца из-за такого отношения к своему работнику. Но чего было не отнять у семьи Альварес, так это врожденного чувства такта и справедливости, что они сумели передать и своему единственному сыну. Смерть Фернандо и внезапная болезнь сеньора Альвареса стали настоящим потрясением для Дамиана. Но вместе с тем он прекрасно понимал, что теперь не скоро сможет вернуться в Россию, поскольку нужен будет там. Вот только он тогда еще не знал, что все затянется так надолго, полностью перечеркивая все его планы. Как ни прискорбно было это признавать, но самые худшие опасения сбывались. Сеньору Альваресу лучше не становилось. Врачи как могли поддерживали его состояние, но в целом ситуация не радовала. Он и сам это прекрасно понимал. Тяготился своей беспомощностью, злился, отчаивался, но продолжал бороться. У него была только ему одному ведомая цель, к которой он стремился. Много работал с врачами, порой даже слишком рьяно, что те даже ругались на него за непомерную нагрузку на неокрепший организм. Восстанавливал речь, так как руководить одними только слабыми жестами мало получалось — не понимали. А Дамиан разрывался между гостиницей и клиникой, между семьей Альваресов и Москвой. Разрывался между долгом и сердцем. И везде неопределенность — то, что он больше всего ненавидел, когда все зависело от обстоятельств и судьбы, а не от него самого. — Подпиши, — просипел однажды сеньор Альварес в своей палате в одно из посещений. На постель опустились бумаги, и ничего не понимавший Дамиан взял их, чтобы ознакомиться. Чем больше он вчитывался, тем больше хмурился. Доверенность на полное управление всем бизнесом семьи Альварес. Это были плохие новости, неутешительные. Сеньор Альварес таким образом давал распоряжения на случай своей преждевременной кончины. Но это было еще не все. Последующий документ заставил его нахмуриться еще больше. — Это обязательно? — покачал он головой, едва только закончил ознакомление. — Дамиан, кроме тебя я больше никому это все не доверю. Фернандо очень хотел начать этот проект, но увы, не успел. Я бы мог отказаться от этой идеи, но в память о сыне хочу, чтобы его дело жило. Знаю, что он спрашивал у тебя советы. Ты больше других знаешь этот город. И если я правильно понимаю, для тебя также немаловажно вернуться в ближайшее время в Москву. — Одно дело — быть представителем по доверенности, совершенно другое — быть полноправным соинвестором. Это большая ответственность для меня. К тому же здесь задействованы практически только ваши средства. — Это средства моего сына. Он бы распорядился ими именно так. Увы, он жил слишком легко, не позаботившись даже о создании собственной семьи. Что оставил он после себя? Лишь воспоминания — они живут, пока мы живы. — Я не могу, сеньор Альварес, — устало покачал головой Дамиан, стараясь подобрать правильные слова, чтобы не обидеть больного старика. — Я готов стать управляющим и этого бизнес-проекта, но не совладельцем. Ваша жена может быть уверена, что я всегда буду помогать ей и в ведении бизнеса, и в бытовом плане… — Дамиан, я буду с тобой откровенен. У меня есть родственники, которые в случае моей смерти слетятся, словно стервятники, не оставив Изольде ничего. Поверь, так оно и будет. Я просто хочу, чтобы моя жена не осталась на улице без средств к существованию после того, как меня не станет. Из тех, кто у меня остался, я могу довериться только тебе. Я хочу быть уверен, что и после меня она останется защищена. Пожалуй, впервые Дамиан и сам задумался над тем, как он жил все это время. Его мало что интересовало, кроме работы. Как-то совсем по-иному теперь воспринимались обиды родителей на его долгое отсутствие. По-иному воспринимались и одинокие вечера. Жизнь настолько непредсказуема, что тратить ее на пустяки не стоило. И если выпадал шанс что-то исправить, нужно было непременно его использовать. Может перед ним сейчас как раз и замаячил такой шанс? Или это очередная утопия о большом будущем? Но нужно ли ему это будущее, когда в нем не было самого главного, того, рад чего стоило жить — любви женщины, что запала в душу?