Он хотел выбраться из унылых будней. Микадо уже вырвался из опостылевшего родного городка и нырнул в новый мир, но несколько дней среди бурного потока впечатлений лишь усилили жажду неизведанного. Мозг Микадо, познавший незнакомые ему ранее раздражители, требовал новых впечатлений, не обращая внимания на опасность. Он будто кричал: «Больше впечатлений, больше необычного, больше перемен!» Микадо бы сейчас легко повёлся на любой развод, обман и даже попытки затянуть его в секту. Если бы Масаоми позвал на сходку байкерской банды, возможно, он согласился бы и на это. Но, несмотря на безрассудную готовность к приключениям, Микадо всё ещё понимал, какую ответственность предполагает должность старосты, и опасался, что новые обязательства сильно ограничат его свободу. И только он решил, что лучше сидеть и не высовываться, как одна ученица молча подняла руку, неотрывно глядя в пол. Это была та бледная девушка в очках, Анри Сонохара. Красавица, но немного странная, словно она отрешилась от всего вокруг. — А, кажется… Сонохара… Анри, да? Хорошо, так и запишем, будешь старостой, — проговорил заменяющий учителя парень. По классу прокатилась волна жидких аплодисментов — тем, кто не претендовал на должность, было не слишком интересно, кто её в итоге займёт. Записав имя Анри на доске, парень отряхнул руки. — Продолжишь? — спросил он и, не дожидаясь ответа, устало вернулся на своё место. — Итак, а из мальчиков кто-нибудь вызовется в старосты? — проговорила Сонохара негромко, но чётко. Желающих не нашлось, и в классе повисла неловкая тишина. «Что же делать…» — всё сомневался Микадо, не в силах оторвать взгляда от стоящей на возвышении у доски Анри. А та вдруг поглядела на одного мальчика. Невольно проследив за её взглядом, Микадо обнаружил, что смотрит Сонохара на их высокого одноклассника. Он был вторым по росту в классе, и, кажется, именно его выбрали в комитет здравоохранения. Микадо мельком глянул на доску. Сэйдзи Ягири. Именно это имя значилось на доске под соответствующей должностью. За исключением роста, в парне не наблюдалось ничего необычного, вот только лицо у него было отнюдь не детское: Сэйдзи вполне мог прибавить себе года три, и никто не заподозрил бы подвоха. Но ведь он уже записан в комитет здравоохранения, чего Анри так смотрит? Микадо уже задумался было, не нравится ли ей часом Сэйдзи, но Анри вдруг перевела взгляд в его сторону. «А?..» Глаза Сонохары, скрытые за стёклами очков, выражали обеспокоенность. Микадо почувствовал, что тонет в них. Как только Анри отвела взгляд, сидящий рядом Масаоми наклонился к другу и принялся негромко, чтобы слышал только он, нести чушь: — Ах я развратник! Отвечаю, она втюрилась по уши. И теперь эту чикулю тревожит предстоящая нам вайлдная ночка, полная всяких опасных дэнджерс!..[25] — Говори, пожалуйста, на родном языке. Всё-таки мы в Японии, — протянул Микадо. — Ах ты… Эти твои вечные подколки с каменной мордой! Не думал я, не гадал, что первой преградой на моём пути станешь ты! Но я живу во имя любви, и если уж придётся ради неё убить старого товарища, то так тому и быть, я не стану мешкать ни секунды! — Эй, секунду мог бы и помешкать!.. Если рассуждать логически… возможно, Анри и правда смотрела на незнакомца, то есть на Масаоми, а вовсе не на Микадо. Тогда понятно, откуда на её лице взялось беспокойство. А ведь и правда, какого чёрта Масаоми занял чужую… И тут до Микадо наконец дошло, куда смотрела Анри. На парту, которую занял Масаоми. На место, принадлежащее девочке, не появившейся ни разу за три учебных дня. Такое же беспокойство у Анри вызвало одно из имён во время первой переклички. Размышляя об этом, Микадо молча поднял руку. Он понятия не имел, что на уме у Анри, просто решил вызваться, раз уж никто больше не собирался этого делать. — А… а ты… — пробормотала Сонохара. — Рюгаминэ. А зовут Микадо. Первый иероглиф — «империя», второй — «человек», «человек из империи»! — зачем-то выкрикнул Масаоми. Анри поспешно записала имя на доске. Теперь уже пара человек повернулась к Масаоми, но замечаний делать никто не стал. Он особо не мешал, к тому же мало кому хотелось связываться с незнакомцем, пришедшим не в форме и у которого ко всему прочему проколоты уши, а волосы выкрашены в русый. Ничем не примечательный на вид тихоня Микадо в каком-то смысле оказался прекрасным кандидатом в старосты, поэтому никто не стал возражать, и классный час продолжился. — Итак, все должности распределены. Новым членам комитетов напоминаю: не забудьте завтра явиться на первые заседания. Время и место можно уточнить на доске перед учебной частью, — негромко прочитала со специально подготовленного листка новая староста, тем самым объявляя конец классного часа. — На этом всё, убираем и расходимся. Благодарю за внимание. Микадо стало даже немного грустно: хоть и вызвался быть старостой, а к доске выйти так и не довелось… С этими мыслями он присоединился к одноклассникам, занятым уборкой. Пока Микадо тёр шваброй пол в коридоре, ждавший его у окна Масаоми вдруг ухмыльнулся и сказал: — Так вот в чём дело… — Ты про что? — Оказывается, и у тебя в глубине души это есть, а? В младшей школе ты ревел в три ручья просто потому, что о вас с подружкой пошутили «тили-тили-тесто», а теперь — посмотри на себя! Шуры-муры, рандеву, не упустил своего шанса, сердцеед!.. — А… Как скажешь, — равнодушно ответил Микадо. Масаоми опять понесло, и его речь снова потеряла всякое сходство с японской. — Кстати говоря, а ты вступил куда-нибудь? — Ага, в дисциплинарный комитет. Микадо представил себе Масаоми, занимающегося моральным обликом учеников «Райры». — Жуть, — честно сказал он. — Что значит «жуть»?! Я вообще хотел быть старостой, но в ходе героического состязания в «камень-ножницы-бумага» среди пятнадцати парней, которые тоже хотели в старосты, позорно вылетел. — Погоди, пятнадцать добровольцев?! И вам пришлось решать всё при помощи игры? Какие у вас все активные, не то что у нас! — не смог скрыть удивления Микадо. Масаоми, наконец сорвавший с друга маску незаинтересованности, удовлетворённо усмехнулся: — А вот в дисциплинарный хотели всего шестеро. Кстати, тот, кого отобрали из вашего класса, похоже, отнесётся к своим обязанностям крайне серьёзно… А я-то надеялся, вступив в дисциплинарный комитет, разрушить систему изнутри… — Ты чего такое говоришь?.. — Да неважно. В общем, теперь, когда я на страже порядка, пронос крупного огнестрела в школу исключён! — А обычного можно, что ли?.. — подметил Микадо, к которому вернулось самообладание. Масаоми лишь принялся скучающе постукивать ногой по полу. Некоторое время он молча глядел в окно, а потом вдруг решительно повторил: — Айда кадрить девчонок! — Да что с тобой?.. Друг, казалось, день ото дня становился всё более странным и безбашенным. Микадо вымыл свой кусок пола. Он убрал швабру в просторный шкафчик, взял портфель и уже собирался уходить вместе с Масаоми, когда на первом этаже у дверей они вдруг заметили Сонохару. Староста разговаривала с каким-то высоким парнем — кажется, с Сэйдзи Ягири. Анри что-то спрашивала у него с очень серьёзным видом. На лице Сэйдзи явно читалось недовольство. Анри говорила тихо, поэтому до Микадо и Киды доносились лишь обрывки фраз: — Вот… и после… правда… ничего? Зато раздражённый ответ Сэйдзи было слышно прекрасно: — Говорю же, ничего не знаю. Она просто перестала появляться. С этими словами он зашагал в сторону Микадо и Масаоми, явно желая отвязаться от Анри. Сэйдзи назначили ответственным за уборку холла, поэтому вещи он, видимо, оставил в классе. Анри некоторое время пристально смотрела ему вслед, но, поймав на себе взгляды Микадо и Масаоми, заволновалась и быстро ушла. Прежде чем Микадо успел вмешаться, Масаоми уже преградил дорогу Сэйдзи и заявил: — Эй-эй. Сегодня только третий день школы, а ты уже ссору влюблённых разыграть решил? Сложно было представить более коварного злодея, чем Масаоми: его слова как нельзя лучше сочетались с бунтарской внешностью. — Чего надо? — напряжённо отозвался Сэйдзи. — Это совсем не то, что ты думаешь. — Прошу прощения, ты вроде Ягири? Я Рюгаминэ, мы в одном классе, — вмешался Микадо. — Ага… Помню, помню. Имя запоминающееся, — увидев старосту, Сэйдзи заметно расслабился. В попытке разрядить обстановку Микадо встал перед Масаоми, но Кида попросту отодвинул друга в сторону и вновь уставился на Сэйдзи в упор. — Э… Кида! — Слу-у-ушай, а тело у тебя что надо. Решено, айда кадрить девчонок!