– В клинике на улице Шляпина, – пояснила я. – Это где? – На улице Шляпина, – повторила я. – Как туда попасть? – спросила Зяма. – Наверное, на автобусе или маршрутке, – предположила я. – Там надо деньги платить? – Конечно. – У меня их нет, – шмыгнула носом Зяма, – вообще ни копейки. Мама не разрешает мне деньги трогать. Они грязные. Можно заразиться, заболеть и умереть. В общественном транспорте полно микробов. Сейчас бушует эпидемия гриппа. И в больнице можно вирус подцепить. Я одна из дома теперь не выхожу. Раньше ходила в академию, правда, пару раз ключи теряла. Хотите чаю? Я кивнула. – Умеете его заваривать? – задала совсем уж неожиданный вопрос девочка. – Конечно, – улыбнулась я. – Пойдемте в столовую, – пригласила Зяма. Я пошла за ней и очутилась в большой комнате со столом, стульями, буфетом – мебель была дорогой, итальянского производства. – Вот банка, – пролепетала Зяма, – и чайничек. – Похоже, ты не любишь готовить, – заметила я, включая электроприбор. – Мама не разрешает, – сказала Зяма, – я могу пролить кипяток, обожгусь, попаду в больницу, умру… – Тебя, наверное, одну не выпускают в город? – предположила я. – Нет! Мы с мамой всегда вместе. – Алевтина Михайловна не работает? – Она дома рисует. Мама иллюстратор детских книг. Отведет меня в академию и пишет картинку. Я села за стол. – Зяма, как тебя зовут? – Зяма. – Навряд ли так в паспорте написано. – По документам я Светлана. – Очень красивое имя, – сказала я. – Маме не нравилось. Глагол в прошедшем времени резанул слух. – Света, твоя мама жива. – Вы уже говорили. Я знаю. – Почему тогда сказала: «Не нравилось»? Не нравится, – поправила я. – Нет. Не нравилось, – возразила девочка, – мама так говорит: «Имя Светлана всегда мне не нравилось, но папа так тебя назвал. Противное имечко». Вот. Я Зяма. Можете мне чаю налить? – С удовольствием, – ответила я, – у тебя есть какие-нибудь родственники? – Нет. Папа умер. Вот. Бабушек-дедушек, тетей-дядей, слава богу, нет! – Почему «слава богу», что нет родных? – удивилась я. – Так мама говорит. – Зяма, Алевтина Михайловна приехала к нам с пылесосом-роботом. Мы приняли ее за дилера, который ходит по людям и предлагает им делать покупки, получая за это процент от фирмы. – Нет. Мама художник. – Зачем тогда она привезла нам агрегат? И вела себя как коммивояжер? – Слова этого ком… во… жер я не знаю. Простите. Мама вместо тети Липы отправилась. – Значит, у тебя все-таки есть тетя? – обрадовалась я, давно поняв, что девочку нельзя оставить одну дома. – Она не настоящая тетя, не по крови. Подруга мамы, они всю жизнь вместе, их родители дружили. Я слишком маленькая, чтобы звать ее просто Липой. Поэтому – тетя. – Можешь ей позвонить? – Нет. – Почему? – У меня нет мобильного. Только компьютер. Я пользуюсь им для уроков. Мама запретила соцсети. Я в них не хожу. А излучение от ноутбука вызывает рак. Если долго им пользоваться, в день по несколько часов, я заболею и умру. – Здесь же есть городской аппарат? – Да! Ой. Я не сообразила. Простите. Зяма схватила трубку, которая лежала на буфете, потыкала в нее пальцем и дала мне. Через секунду я услышала веселый голос: – Котеночек. Ура! Я все успела сделать. Эй, чего ты молчишь? – Вы Липа? – осторожно спросила я. – Боже! Что случилось? Кто это? Почему вы дома у Али? Авария произошла? Да? Господи! – Все в порядке, – сказала я, – меня зовут Даша Васильева. Алевтина Михайловна приехала к нам в Ложкино с пылесосом. – К вам? – перебила меня собеседница. – Она же отправилась к Глобусовой! – А-а-а, – протянула я, – теперь понятно. Мы живем на Сосновой, семь. А Ирина и Михаил на Еловой, семь. Улицы параллельные. Нас постоянно путают. Молочник частенько привозит Глобусовым наши заказы, а нам их. И доставщики воды тоже невнимательны. Еловая – Сосновая. На мой взгляд, не очень похоже, но вот у почтальона другое мнение. Остается только смеяться, когда в очередной раз путаница происходит. У Алевтины Михайловны эпилепсия? – Да вроде нет, – ответила Липа, – хотя в последнее время она не очень хорошо себя чувствовала. – Я у Зямы, – начала я, – девочку нельзя оставить одну. И… – Боже, боже, боже, – зачастила трубка. – Немедленно расскажите, что случилось? – Вы далеко находитесь? – поинтересовалась я. – Я тут, – закричали в телефон, – дверь открываю! Я не успела сообразить, что происходит, как в столовую ворвалась женщина в джинсах и пуловере с изображением кошки. В волосах у нее сверкала заколка, более подходящая воспитаннице детсада: пластиковая собачка в стразах. – Тетя Липа! – обрадовалась Зяма. – Иди в свою комнату, – распорядилась Липа. Девочка покорно двинулась к двери, но на пороге остановилась и показала на меня пальцем: – Она говорит… – Не «она», а Дарья, – тут же остановила Зяму Липа. – Дарья говорит, – послушно повторила девочка, – мама в больнице, надо ей паспорт отвезти. – Я разберусь, – пообещала Липа, – пойди отдохни, а потом садись за уроки. – Можно пазл собирать? – Пожалуйста.