Войдя в прихожую своей двухэтажной квартиры, Мэл сняла промокшую куртку и повесила на вешалку. – Питер?! – позвала она, садясь на низкую скамью, чтобы расшнуровать ботинки. Никто не отозвался. Было довольно поздно, но на нижнем этаже горел весь свет, и Мэл забеспокоилась. Сбросив с ног ботинки, она в одних носках поспешила на кухню. Муж сидел за обеденным столом и читал газету. Увидев в дверях Мэл, он поднял голову и улыбнулся. В квартире было тепло – в гостиной горел газовый камин. – Привет, дорогая, – сказал Питер ван Альст, откладывая газету. – Ну, как прошел твой день? Нашли жертву? Мэл почувствовала, как защемило сердце. На мгновение – короткое и горькое – ей показалось, будто их жизнь вернулась к норме. Не зная, то ли у мужа наступило короткое просветление, то ли это ее измученный мозг выдает желаемое за действительное, Мэл сказала, тщательно подбирая слова: – Пока нет. Я… Честно говоря, я совершенно забыла, что я тебе уже об этом рассказывала… – Она открыла буфет, достала бокал и налила себе немного красного вина, потом протянула бутылку Питеру. – Будешь?.. – Нет, спасибо, я уже напился чаю. По телефону ты сказала, что в доме на Северном берегу обнаружены явные признаки насильственных действий, но ни пострадавших, ни владельцев дома на месте не оказалось. Мэл сделала глоток из бокала и на мгновение прикрыла глаза, стараясь справиться с наплывом эмоций. Поставив бокал на стол, она открыла холодильник, достала остатки лазаньи и переложила в стеклянную миску. – Да, жертву пока не обнаружили, хозяев дома и их домработницу, которая вроде как была на месте преступления, тоже нет, – сказала она, направляясь к микроволновке. – Зато мы напали на след супружеской пары, которая приезжала в этот дом на сером «ауди». Мэл открыла дверцу микроволновки, и сердце у нее упало: внутри стояла вторая миска с лазаньей. Питер забыл поесть. Мэл посмотрела на часы. Четверть двенадцатого. – Ты что-нибудь ел, Пит? Молчание. Она обернулась. На лице мужа появилось растерянное выражение. – Не хочешь перекусить? – быстро поправилась Мэл. – Н-нет, я не голоден. Я поужинал. Она кивнула, убрала из микроволновки миску с его порцией, поставила внутрь свою лазанью и нажала на кнопку. Пока еда разогревалась, Мэл вернулась к столу и выпила еще немного вина. Взгляд Питера переместился на открытую дверь в гостиную, сквозь которую был виден газовый камин. Он смотрел на языки пламени, но его лицо ничего не выражало. «Он уходит от меня», – подумала Мэл в отчаянии. Ускользает прочь, похищенный этой загадочной и безжалостной болезнью. Первые признаки начали проявляться у него лет семь назад, но они были почти незаметными. Потом Питер внезапно упал прямо в гостиной. Врачи решили, что с ним случился микроинсульт, но все оказалось гораздо хуже. Муж начал периодически впадать в депрессию, потерял интерес к своему излюбленному хобби (когда-то он обожал возиться в саду), сделался забывчивым и раздражительным. С каждым днем он проявлял все меньше уважения к социальным нормам и все чаще злился на жену – срывался, орал, ругался. Несколько раз с ним случались приступы «дорожного бешенства», один из которых был настолько вопиющим, что позже к ним домой явилась полиция. Дела на работе шли все хуже и хуже, Питер начал проявлять небрежность, и его коллеги и студенты все чаще на него жаловались, но официальный диагноз ему поставили значительно позже. Мэл перенесла свою лазанью на стол, поставила рядом с недопитым бокалом и села напротив мужа. – А как у тебя дела? Что ты сегодня делал? Глядя ей в глаза, Питер некоторое время обдумывал вопрос. – В основном читал, – сказал он. – В газете была статья о семидесятиоднолетней женщине, которая пропала без вести. О той, с Альцгеймером… Ее еще не нашли? – Ты имеешь в виду Сильвию Каплан? Он кивнул. – Она вышла из своего дома в Восточном Ванкувере и не вернулась. Ее дочь утверждает, что Сильвию ищут уже почти два месяца. В последний раз ее видели на автобусной остановке на бульваре Ренфрю. Родственники и полиция считают, что она села в автобус, сошла с него где-то по маршруту и заблудилась. – Печальная история, – Мэл кивнула. – К сожалению, подобные вещи случаются достаточно часто. – В газете писали, что в нашей провинции очень нужна официальная система «Серебряной тревоги»[15]. Такая же, как «Янтарная тревога» для пропавших детей… – Согласна. – Мэл отправила в рот кусок лазаньи, продолжая внимательно разглядывать лицо Питера. Заметив в его глазах слезы, она отложила вилку и взяла мужа за руки. – Что с тобой? Он вздохнул и отвернулся. – Мы же дали клятву, – сказала она. – Ты и я. В болезни и здравии… Помнишь?.. Питер продолжал прятать взгляд. – Пит! Он повернулся к ней. – Я не дам тебе уйти неизвестно куда. Я буду с тобой. – Мне нужно поговорить с этими людьми… – проговорил он глухо. – С какими людьми? – Из «Достоинства перед ликом смерти»… Насчет медицинской помощи в добровольном уходе из жизни. Мэл вздрогнула. Она не сразу нашлась, что сказать. До сих пор она запрещала себе думать об этом варианте. И у нее это получалось – почти получалось. – Я не хочу превратиться в овощ и лежать в доме престарелых, – сердито сказал Питер. – Годами лежать в кровати и покрываться пролежнями, пока тебя кормят через трубочку, потому что ты забыл, как глотать, и меняют тебе памперсы… Я не хочу, чтобы тебе пришлось через это пройти. Ни тебе, ни кому-либо другому. Мэл медленно втянула воздух. – Хорошо, – сказала она негромко. – Обещаю, попозже мы поговорим об этом. Питер с такой силой ударил кулаком по столу, что ее бокал покачнулся. Мэл морально приготовилась к новому взрыву. – Поговорим! Вечно эта пустая болтовня! Мне нужны действия, Мэл! Ты понимаешь?! Действия! Он впился взглядом в ее лицо. Руки у него дрожали, по щекам катились слезы. – Я понимаю, Пит. Я все понимаю. Обещаю тебе: после того как я закончу это дело, мы сходим к врачу и разузнаем все о медицинской помощи… в добровольном уходе из жизни. Мы обсудим все варианты. Несколько секунд муж мрачно смотрел на нее. – Больным с деменцией трудно получить разрешение на эвтаназию. Официальная процедура требует, чтобы пациент до конца сохранял ясность сознания. – Я знаю, но ведь были прецеденты… Мы разберемся. – Она выдавила улыбку. – Ты и я. О’кей? – Мне нужен письменный документ, – сказал Питер, тыча пальцем в стол в такт своим словам. – Мне нужен документ, в котором будет официально зафиксировано: я настаиваю на немедленной эвтаназии, как только моя болезнь зайдет настолько далеко, что я перестану узнавать тебя и забуду родных. Я не хочу, чтобы ты меняла мне штаны и вытирала задницу. Несколько долгих секунд Мэл не могла произнести ни слова. – Ну что, договорились? – Договорились, – с трудом выдавила она. – Мы сделаем все, что нужно, и составим такой документ – я обещаю… Но не сегодня. Утро вечера мудренее. Может, завтра ты взглянешь на это уже по-другому. – Я думаю об этом уже давно, еще одна ночь ничего не изменит, – сварливо отозвался Питер. – Просто однажды утром я проснусь, но будет уже поздно. После этого они долго молчали. Питер пристально смотрел на огонь. Мэл без аппетита доела лазанью, сложила посуду в раковину и помогла мужу подняться в спальню. Сегодня он выглядел каким-то особенно измученным и усталым, и она подоткнула ему одеяло, как маленькому, поцеловала в висок и погасила свет. Когда она спустилась вниз, чтобы посидеть у огня с бокалом вина и как следует обдумать ситуацию, зазвонил ее телефон. – Привет, Лу, – сказала Мэл устало. – Почему ты еще не спишь? – То же самое я могла бы спросить у вас, шеф, – отозвалась Лула. – У меня есть кое-какая информация… Конечно, я могла бы подождать до завтра, но мне показалось – вам хотелось бы узнать это как можно скорее. – Что именно? – С помощью Интерпола нам удалось наконец установить местонахождение Ванессы и Харуто Норт. Мы… – С помощью Интерпола?! – Да, шеф. Норты находятся в Сингапуре, это их основное место жительства. Особняком «Нортвью» они пользуются лишь время от времени. Норты приобрели его всего восемь месяцев назад. Когда я разговаривала с ними по телефону, их сопровождал официальный представитель сингапурской полиции, так что они именно те, за кого себя выдают, – без вариантов. – Но как… когда они приехали в Сингапур? – Норты утверждают, что живут в своем сингапурском доме уже больше полугода. – Оба? – Да. У Мэл закружилась голова. – Бьюла Браун утверждает, что видела свою беременную соседку Ванессу Норт на прошлой неделе, – с трудом проговорила она. – А знаете, что самое интересное? – нетерпеливо спросила Лула. – Ванесса Норт не беременна.