* * * Сделав один глоток, Донна поставила бокал на край стола. Взгляд ее прищуренных глаз медленно скользил по лицу Дэймона, по его груди в распахнутом вороте рубашки, по тонким загорелым рукам. – Сними рубашку, – не услышал, а угадал он. Вот, значит, как? Она собирается приказывать ему? Ладно. Он снял рубашку. – Ты очень красив. – Она произнесла это почти враждебно. – Тебе это известно? Дэймон молча наклонил голову. – Что за шрам у тебя на руке? – Просто порез. Мы ходили в горы к древнему алтарю… то есть, к какому-то странному сооружению, которое показалось нам алтарем. Глаза Донны широко раскрылись. – Мы? Кто это «мы»? – Я и мой друг. И еще две девочки. – Тоже из Редстоунс? – Да. – И вы пролили на алтарь свою кровь? – Только я и Лоренс. А что? – Он поднял голову и попытался улыбнуться. – Почему ты так смотришь? Ты знаешь это место? – Да, – подтвердила Донна, продолжая смотреть на него с тем же странным выражением. – И что же это такое? Это в самом деле алтарь? – Да. Но пока я больше ничего не могу тебе сказать. – Она помедлила. – Я должна подумать. – О чем? – Следует ли тебе об этом знать. Взяв его руку в свои, Донна погладила тонкую ленточку шрама. Потом нагнулась и, почти касаясь губами кожи, прошептала несколько слов на неизвестном ему языке. – Он заживет без следа. – А этот? – Дэймон указал на свое левое плечо. – Этот ты можешь заговорить? Донна внимательно посмотрела на него. Заглянула прямо в душу. – А ты этого хочешь? – Почему бы мне не хотеть? Он старался держаться непринужденно, но из этого ни хрена не получалось. – Думаю, ты понимаешь, – мягко проговорила Донна. – Ведь сустав беспокоит тебя до сих пор, правда? – Накрыв его плечо ладонью, она некоторое время отрешенно смотрела в пространство, словно прислушиваясь. – Да, беспокоит. Так и должно быть. – О чем ты? – Таким, как ты, нужно постоянно напоминать, что кроме них на белом свете есть и другие люди, достойные даже большего счастья, чем вы, любимчики богов. Боги любят тебя, Дэймон. Ты удачлив. Но должен же ты чем-то платить за все это: за удачу, за красоту, за интуицию, за талант… Ведь ты обладаешь способностью видеть невидимое? Он вздрогнул всем телом и промолчал. Ему казалось, об этом не следует рассуждать за бутылкой вина. – Ты должен платить, как любой из смертных. А заплатить ты можешь только болью, только кровью. Ты не имеешь права претендовать на безоблачное счастье. – А чем платишь ты? – мрачно поинтересовался Дэймон, оскорбленный ее проницательностью. – Узнаешь в свое время. – Донна усмехнулась. – Если я сочту, что ты заслуживаешь доверия. Они выпили еще, потихоньку разговаривая о каких-то малозначащих вещах. Донна включила музыку, зажгла ароматические свечи. Нежный, кристально чистый голос певицы заставлял сладко дрожать каждый нерв. Это были ирландские любовные песни в исполнении Мэри Мак Лохлан. Песни, которые и много лет спустя будут воскрешать в его памяти этот сказочный вечер. * * * Стоя перед зеркалом с наброшенным на плечи темно-зеленым махровым полотенцем, Дэймон пристально смотрел в глаза своему отражению. Нарцисс, заслуживающий того, чтобы умереть от любви к самому себе… Впрочем, миф имеет двоякое толкование. Под левым глазом ссадина в пол-лица. Пустяки. Не имеет значения. Ничто не имеет значения кроме того, что они с Константином перестали быть чужими друг другу. Сентиментальный бред, да. Однако, на автомобильной стоянке, уже направляясь к своему «триумфу», светловолосый ангел с кровоточащим ртом обернулся и проворчал: – Slan leat…[51] Эти слова произнес человек, еще недавно выкрикивающий голосом, охрипшим от злости: «Шваль! Гнида вонючая!..» Шипящий по-змеиному: «Сдохни… сдохни, тварь!..» Вопрошающий с издевкой: «Так что же нужно сделать, чтобы доставить тебе удовольствие? Приковать наручниками к спинке кровати и трахать до одури?..» Маска прилежного, воспитанного юноши, потомственного интеллигента, понемногу сползала с его лица, под ней уже явственно проступал лик Диониса, лик Локи[52]. Дэймон вошел в комнату, на ходу продолжая вытирать полотенцем влажные волосы. Вошел – и тут же метнулся назад, налетел с разбегу на распахнутую дверь ванной, выругался вполголоса. Может, капсула виновата? Побочный эффект и все такое. Всего одна голубая лапушка, полдозы… Он рискнул обернуться. Картина та же. My God!..[53] Ноги у него подкосились, во рту пересохло. Полотенце выпало из рук. О, нет! Только не сегодня, пожалуйста, только не сейчас… Да, machree. Именно сейчас и именно сегодня. * * * Из-за стены доносится тяжкий стон. Анна замирает, прислушиваясь, чувствуя, что начинает дрожать. Еще один стон, затем быстрое, неразборчивое бормотание. Дэймон разговаривает сам с собой? Или он не один? Быть может, Шэннон вернулась? Или он сам ездил к ней мириться, поэтому целый день не отвечал на звонки и появился в отеле только поздно вечером… От этой мысли Анне становится нехорошо. Поглядывая на приоткрытую балконную дверь, она вспоминает, как Дэймон впервые перемахнул через парапет, прошел через балкон в комнату, приблизился к кровати. Как медленно, пуговицу за пуговицей, расстегнул рубашку. Как склонился над ней, онемевшей от испуга, и она вдохнула аромат туалетной воды от Армани, смешанный с легким запахом табака. Она видела, не увидеть этого было невозможно, что жизнь его лежит в руинах. Но почему? В чем секрет? Где-то в Неваде осталась женщина, надевшая ему на палец обручальное кольцо. Женщина, которую он любил, называл сестричкой Ламмас и все равно покинул, чтобы вернуться в Ирландию со своим другом, безнадежным наркоманом, поразительно похожим на Константина. В принципе всего этого достаточно, чтобы заполучить небольшое нервное расстройство. Или наоборот, нервное расстройство и явилось тем фактором, который предопределил дальнейшее развитие событий?.. Возможно, он был прав, утверждая, что ему требуется психиатр. Не так давно они побывали на полуострове Дингл, графство Кэрри. Дэймон показывал ей часовню Гэлларус и развалины круглого укрепления железного века на вершине Слиаб-Мис, оставшиеся на месте замка знаменитого короля-чародея Курои Мак Даре. Когда-то Курои возглавлял воинство западного Мунстера, клан Дегайд, и о нем говорили, что он обречен вечно находиться в пути, «ибо не могла земля Ирландии вынести его тяжести, славы и доблести». Его замок с наступлением ночи начинал вращаться быстрее, чем мельничный жернов, и никто не мог попасть в него, потому что не находил ворот. В облике «высокого неуклюжего мужа» он был судьей в споре между Кухулином, Коналлом Кернахом и Логайре Буадахом, а погубить его удалось только благодаря предательству его жены Блатнад, которая в итоге поплатилась за это собственной жизнью. Перебираясь через полуразрушенную стену форта, Анна оступилась на скользких после дождя камнях, и это почему-то сильно встревожило Дэймона. С несвойственной ему горячностью он начал умолять ее побыстрее уйти прочь от этого места, и только убедившись, что она не поранилась, более-менее успокоился и согласился остаться. Чуть позже произошла еще более странная вещь. Все дома древней Ирландии были круглыми, Анна узнала об этом от Константина. Посередине располагалось ложе, рядом с центральным столбом. Переход от круглого плана к прямоугольному произошел в IX–X веках. И вот, стоя предположительно возле центрального столба и внимательно разглядывая то, что от него осталось, она внезапно обнаружила, что теряет контроль над своими эмоциями. КОСТЯ, КАК ТЫ МОГ?.. Затопившее ее беспросветное отчаяние сделало невозможным своевременное поступление и обработку ее мозгом информации из внешнего мира. Ее просто отрезало, отсекло. На минуту она превратилась в полярника на отколовшейся от материка льдине. Скорее инстинктивно, нежели сознательно, Анна нащупала в камане английскую булавку, раскрыла и царапнула себя по тыльной стороне ладони, надеясь, что боль поможет ей одолеть морок. В тот же миг чьи-то сильные пальцы так стиснули ее запястье, что она вскрикнула. Булавка, сверкнув, исчезла в трещине между камнями. – Не отдавай своей крови бессмертным, – тихо и очень внушительно произнес Дэймон. – Никогда не отдавай. …ибо душа всякого тела есть кровь его…[54] Морщась, Анна попыталась высвободиться, но он не отпускал. – Пусти. Ты делаешь мне больно. – Я сделаю тебе еще больнее, если не будешь слушаться. Этот тон и еще странная дикость во взгляде подействовали на нее отрезвляюще. – Хватит, Дэй. Я в полном порядке. – Она поежилась. – Кажется… – Тебе кажется? – Дэймон покачал головой. – Нет, моя дорогая. Вот когда ты будешь знать точно, тогда я поверю, что все в порядке. Мы во владениях Курои Мак Даре. Понимаешь, что это значит?