— Она замужем? — Нет. А что? — Да так. — О! У Меган есть кот по кличке профессор Дамблдор. Я рассказал ей о Гарри Паутере. Она решила, что это потрясающе. Такую радость ему доставляет профессор Дамблдор или одинокая Меган? — Ты рассказал ей о моем коте? — Конечно. — Значит, ты рассказал ей обо мне? — Я рассказал ей, что у меня есть друг с котом по кличке Гарри Паутер. Иисусе… кто мы? Отлично. Я понимаю. Он не хочет рассказывать миру, что женат, но разве я не заслужила быть его… Я даже не знаю, как закончить эту мысль. Его девушкой? Я не его девушка. Мы закончили без слов. Я не могу просить его ждать меня, пока ищу свое место в этом мире. А он не может просить меня быть с ним, будто он и есть это место. Ведь это не так… верно? Мое место в жизни не может быть человеком. Или может? Мое сознание скручивается в один большой узел. Мы закончили. В доказательство этому в моей сумке лежат документы о разводе. — Где ты? Ты ужинала? — прерывает он мои мысли. — Выхожу из Убера у отеля «Мариотт». Наверное, закажу еду в номер. — Я заберу тебя и отвезу на ужин. В каком ты «Мариотте»? — Эм… Я улыбаюсь водителю Убер и благодарю, когда он ставит мой чемодан на бордюр. — Нет. Я не ужинала. Отель на Пичтри Сентер Авеню. — Встретимся у входа через двадцать минут? — Звучит ммм… Болезненно. — Отлично. Сняв номер и быстро поправив прическу, я спускаюсь в вестибюль. Как только прохожу через парадную дверь, вижу Зака, прислонившегося к борту своей машины, с широкой улыбкой на лице. Сохраняй спокойствие. Я не могу. Во мне не осталось ни грамма спокойствия, когда мои ноги мчат меня к нему, и я бросаюсь в его объятия. Сколько пар заканчивают свой брак с таким энтузиазмом? — Скучала по мне? — усмехается он. Я очень стараюсь не плакать. И мне это удается, но с трудом. — Нет, — говорю я, когда он ставит меня на ноги. Я быстро вытираю уголки глаз и слегка смеюсь. — Ты выглядел так, будто нуждался в объятиях. Зак чешет щетину на подбородке. Я люблю его и чисто выбритым, и обросшим. Я люблю его любого… я люблю его всегда. — Думаю, да. — Он подмигивает. У меня щеки болят от ухмылки, которую он у меня вызывает. — Жирные гамбургеры и картофель фри? — Зак открывает передо мной пассажирскую дверцу. — Или Лондон испортил тебя для дерьмовой американской еды? Я смеюсь. — Даже и близко нет. Когда он отъезжает от тротуара, я ловлю себя на том, что не могу оторвать от него взгляд. Будто он на суперклее. — Почему ты продал дом? Он смотрит на дорогу и пожимает плечами. — Время пришло. — Мне казалось, тебе нравился этот дом. — Мне нравилась жизнь, которую я прожил в том доме, но сейчас я редко там бываю. Он стал не чем иным, как пустыми комнатами, напоминающими мне о том, что я потерял. Так что я продал его меньше чем за сутки. И купил крошечный домик. Я фыркаю. — Уверена, что он не крошечный. — Нет, правда. Настоящий крошечный домик. Он стоит на земле моих родителей. Когда я работаю, мама использует его как убежище, чтобы скрываться в нем от отца. — Ты купил крошечный дом? Он усмехается. — Смешно… я думала… — Я перевожу взгляд на дорогу. — Что ты думала? — Я думала, ты встретил кого-нибудь. И, может, для нее было бы странно находиться в том доме, где ты жил со Сьюзи. — Моя жизнь в плане свиданий оставляет желать лучшего. Вот почему у меня не было серьезных отношений до встречи с Сюзанной. Она путешествовала по работе так же много, как и я. — У тебя и твоей подруги с профессором Дамблдором был бы похожий график. Как там ее зовут? — Меган. — Меган… — эхом повторяю я. — А ты? Встречаешься с кем-нибудь? С каким-нибудь британцем? — Он подъезжает к парковке ресторана. — Не особо. У меня много хороших друзей, но и только. Один из них присматривает за Гарри Паутером, пока я здесь. Но он гей, поэтому не думаю, что у нас что-то получится. Я открываю дверцу и следую за Заком в ресторан, держа в руках сумку с подписанными документами о разводе. Как только мы усаживаемся и делаем заказы, Зак переставляет свой напиток и столовые приборы на мою сторону кабинки. На секунду я смотрю на него прищуренным взглядом. — Подвинься. — Он скользит рядом со мной, опуская руку мне на ногу. Наклонившись, он шепчет мне на ухо: — Я слышал, все классные парочки сидят на одной стороне кабинки. Затем целует меня в щеку, а я смеюсь сквозь слезы. Сквозь. Много. Слез. Дрожащими губами я говорю: — Я подписала бумаги. Я так его люблю. И это так больно. Просто это не наше время. Не наша жизнь. Его губы все продолжают зависать между моей щекой и ухом, и он шепчет: — Я понял. Затем ласково обхватывает мой затылок и притягивает к себе, позволяя мне всхлипывать на его плече.