К счастью, у Жени хватило сообразительности настоять на отдельном интервью с руководителем предприятия. Светлана Яновна пообещала его организовать, и Женя, наполненная до краев сведениями о современном фармацевтическом производстве, покинула «Фармнекст». Глава 4 С момента визита журналистки прошло уже четыре дня, на протяжении которых Илью не покидала по-детски наивная надежда на то, что Марина вот-вот вернется домой. Время шло, Марина не возвращалась. Илья все больше задумывался о случившемся и о том, чем именно может помочь Марине эта тощая, мелкая, какая-то несерьезная журналистка. Он взял оставленную визитку и нашел в Яндексе ссылку на ее передачи, и даже просмотрел все пять. В эфире, одетая в строгий костюм и накрашенная, она выглядела не в пример взрослее и солиднее, чем в жизни. И передачи у нее были интересные, она все время кого-то разоблачала, защищала, и кажется, по ее инициативе кого-то даже посадили. Но все же она не следователь, не сыщик и вряд ли справится с делом в одиночку. Илья все больше и больше размышлял о стоящей перед журналисткой проблеме и, наконец, пришел к несложному очевидному выводу. Если у Марины будет твердое алиби, то ничего другого для ее освобождения и не понадобится! А алиби он сам ей может обеспечить, главное – это узнать, когда точно убили ее мужа. Сергея, кажется. Илья бросился к телефону. Звонить Марининым родителям он постеснялся, другое дело эта журналистка. Ее он совсем не боялся, потому что она выглядела почти его ровесницей и одевалась по-молодежному. Джинсы, курточка, кроссовки. И Илья набрал ее номер. – Здравствуйте, Евгения Викторовна, это Илья, сосед Марины Кольцовой. Я хотел спросить, как у вас дела, скоро Марину отпустят? – торопливо, стараясь скрыть неожиданно накатившее волнение, спросил мальчик. – Привет, – по-дружески отозвалась журналистка. – Об освобождении еще рано говорить, я только начала ее делом заниматься. – А вы знаете, когда точно убили ее мужа? Мне кажется, что в это время я был вместе с Мариной, – подчеркнуто многозначительно произнес Илья последнюю фразу. – Когда убили? – повторила его вопрос журналистка. И Илье вдруг показалось, что она представления не имеет о таком важном вопросе. – Знаешь, Илья, я сейчас совсем не могу говорить, перезвоню позже, – ни с того ни с сего заторопилась она и отключилась, оставив его в полном недоумении. – Блин! – хлопнула себя по лбу Женя, нажав клавишу сброса. – Вот балда! Как можно было не подумать о таком важном моменте? Время убийства! Ведь наличие у Марины твердого алиби моментом решило бы все вопросы! Вон, ребенок и то об этом догадался, с досадой подумала девушка, стуча по капоту машины папкой с буклетами «Фармнекста». Распрощавшись со Светланой Яновной, Женя едва успела добраться до своей машины, полная идей и версий, строящихся вокруг яркого заголовка «Промышленный шпионаж», развернувшегося в ее голове подобно первомайскому транспаранту, когда звонок Ильи низвергнул ее с небес на землю. – Блин, – еще раз хлопнула папкой по капоту Женя и полезла в машину. «У кого бы узнать точную информацию», – задала она себе риторический вопрос, поскольку ответ был совершенно очевиден. Придется звонить этому гнусу адвокату, а ведь она с ним так гордо, эффектно распрощалась. И что она за бестолочь такая? Нет чтобы прежде чем оскорблять паразита, попросить у него копию материалов дела или еще что-то документальное. Женя тяжело вздохнула и представила себе полное ехидного самодовольства лицо Михаила Альбертовича. – Здравствуйте, девушка, с господином Зайчиком соедините, пожалуйста, – строго проговорила Женя, настраиваясь на неприятный разговор. – Как вас представить? – задала коварный вопрос секретарша. – Евгения Потапова, – с надеждой на легкий успех произнесла Женя. – Минуту. – В телефоне запиликала стандартная мелодия, а потом вернулась секретарша. – У Михаила Альбертовича встреча с клиентом, он не может вам ответить. Перезвоните, пожалуйста, позже. Ага. А позже его не будет на месте, потому как он в суд уедет, и так далее, и тому подобное. Встречаться с ней по доброй воле Зайчик ни за что не станет, кивнула сама себе Женя. Поблагодарила секретаршу и развернула машину в сторону центра. Говорили ей умные люди, никогда не мешай чувства с делом. «Ну, не понравился тебе адвокат, ну, показался он тебе беспринципным, бездарным вымогателем и лицемером. Ну, так и оставь свое мнение при себе. В крайнем случае, поделись им с его нанимателями, зачем в лицо все высказывать? – ругала себя Женя, тащась по пробкам в сторону Садовой. – Повела бы себя как взрослый, выдержанный человек, сэкономила бы три часа собственного времени». Самовоспитательный процесс помог Жене скрасить поездку в контору. Самосовершенствование – процесс бесконечный и поступательный, к тому же достойный всяческого уважения, заключила она, подводя черту. На этой позитивной ноте она распахнула дверь знакомой конторы и, широко улыбнувшись секретарше, направилась прямиком в кабинет Михаила Альбертовича. «Ну, держись, ушастенький мой!» – злорадно усмехнулась себе Женя и без стука вломилась в кабинет. – Михаил Альбертович, добрый день! Прекрасно выглядите, а я без предупреждения! Экспромт, так сказать, – плюхаясь на стул возле адвокатского стола, дружески улыбаясь, сообщила Женя. Михаил Альбертович нервно дернулся, но сумел подавить гримасу отвращения и взглянул на Женю холодным взглядом. – Чем обязан? – Как выходные провели, Михаил Альбертович? – словно не слыша вопроса и не замечая сквозящей во взгляде адвоката неприязни, продолжала налаживать «контакт» журналистка. – Я вот с родителями на даче была. У нас домик в садоводстве. Там сейчас так чудесно! Черемуха зацвела… – Чем обязан? – не оценив Жениных усилий, вторично вопросил плешивый, необаятельный Зайчик. – Да сущей мелочью! Потому и без звонка, – лучась «искренней любовью», не сдавала позиций Женя. – Забыла спросить в прошлый раз, во сколько точно умер Кольцов. Девичья память, – сожалеюще пожала она плечами. – А отчего же с таким вопросом и ко мне? – полностью оправдывая Женины дурные предчувствия, с откровенной злой ехидцей проговорил Михаил Альбертович. Даже улыбнулся от удовольствия. – А к кому же, Михаил Альбертович? Вы же наш адвокат, защитник, – стирая с лица всякий намек на издевку или иронию, проговорила Женя. – Да что вы? А мне-то показалось, что меня сегодня с утра уволили, расторгнув со мной договор по вашему наущению. По причине профнепригодности, – с откровенной неприязнью взглянул на Женю адвокат Зайчик. – Жаль, конечно, поскольку я уж и с судьей о деле переговорил, и со следственным комитетом беседовал о возможных вариантах, – многозначительно процедил Михаил Альбертович. – Ну да теперь это уж не моя забота, теперь уж этим пускай настоящие профессионалы занимаются, – мстительно, не скрывая злорадства, прошипел отвергнутый адвокат. – Так что к ним и вопросы. – Да? Вот и отлично, уж теперь Марину точно оправдают! – отбрасывая в сторону лицемерие, проговорила Женя, поднимаясь. – Ну-ну. Посмотрим, – скривив губы в улыбке, покивал Михаил Альбертович. – И поосторожнее с «нуками», а то я отдельную передачу посвящу именно вашей «успешной» адвокатской деятельности, – грозно сведя брови, произнесла Женя и в очередной раз хлопнула дверью кабинета. «Да-а, – бредя обратно к машине, размышляла Женя. – И что же теперь будет? Почему Галина Тимофеевна не предупредила меня о смене адвоката? И насколько реалистичны его «ну-ну», может он напакостить Марине или это так, пустые угрозы?» Женя плюхнулась на нагретое солнышком сиденье машины и позвонила Галине Тимофеевне. – Да, мы сразу отказались от его услуг после вашего совета. Но вот другого адвоката найти пока не можем, – подавленным, несчастным голосом проговорила Маринина мама. – Знаете, нанимать кота в мешке боязно, а вдруг опять жулик попадется, а из наших знакомых никто в такие ситуации не попадал и порекомендовать надежного адвоката не может. Женечка, может, вы нам кого-нибудь посоветуете, вы такой известный, опытный журналист, у вас наверняка есть связи. Деньги мы достанем, так что гонорар значения не имеет, лишь бы Мариночку выпустили. Мы даже квартиру продать согласны. Подобная отчаянная просьба Женю, с одной стороны, испугала, с другой стороны, ей польстила, с третьей – поставила в безвыходное положение. Адвоката уволили по ее наущению, и теперь она просто обязана найти несчастным родителям нового защитника. Беда заключалась лишь в том, что никаких знакомых юристов вообще и адвокатов в частности у нее не имелось. Но сообщать сей факт и без того раздавленной Галине Тимофеевне она, разумеется, не стала. – Я что-нибудь придумаю, – не очень уверенно пообещала Женя, но потом собралась и уже твердо и решительно проговорила: – Завтра же я вас познакомлю с порядочным и надежным адвокатом. Галина Тимофеевна прочувствованно шмыгнула носом и сердечно ее поблагодарила. – Добрый день, ребята! – улыбнулась толпившимся возле дежурного сотрудникам следственного комитета Женя. – Майор у себя? – Конечно, Евгения Викторовна, поднимайтесь, пожалуйста, – вытянулся по стойке «смирно» молоденький дежурный. Остальные закивали и закланялись в знак приветствия. Женю в отделении уважали. Во-первых, потому что считали телезвездой. А во-вторых, потому что боялись грозного, сурового майора Суровцева, а майор боялся только одного человека на свете – журналистку Евгению Потапову. За что, непонятно. Журналистка была славной, маленькой, худенькой, совершенно безобидной. Но раз майор ее боялся, значит, было за что. И все сотрудники отделения единодушно, вопреки всякой логике прониклись к Жене теми же чувствами, что и майор. – Петр Леонидович! Мне срочно нужен адвокат! Приятного аппетита, – сразу с порога взяла быка за рога Женя, отчего бедный Суровцев едва не подавился шаурмой. Он как раз вернулся с вызова, убийство на бытовой почве, куча пьянчуг, ни одного вменяемого свидетеля, пропавшее в кутерьме орудие убийства и прочие полицейские радости. Суровцев был зол, голоден и устал. Ребята купили ему в ларьке на рынке шаурму, он как раз успел вскипятить чайник и только присел за стол и раскрыл рот, чтобы вкусить заслуженный обед, плавно переходящий в ужин, как на пороге появилась Женька. Отвратительно бодрая, жизнерадостная, полная неуместного оптимизма и, как всегда, обремененная кучей проблем, которые неизбежно должны были обрушиться на майорские плечи. – И чего ты натворила, что тебе адвокат понадобился? – нелюбезно осведомился майор, возвращаясь к поеданию сомнительного деликатеса. – Не мне, Марине Кольцовой. Ее бывший адвокат оказался настоящим мерзавцем. Мы его уволили, – присаживаясь возле стола и стараясь глубоко не дышать, проговорила Женя. – Слушайте, что за гадость вы едите? Она смердит, как… как не знаю что. Ее наверняка из дохлых котов приготовили. Выплюньте сейчас же! И Женя, движимая человеколюбием, попыталась отобрать у Суровцева шаурму. – А ну не трожь, – шлепнул ее по рукам майор. – Глупая ты еще, Потапова. Не найти тебе мужика, так и знай, – отодвигаясь от нее подальше и откусывая кусок побольше, проговорил майор. – Никогда не отбирай еду у голодного мужика. Что бы он там ни ел. А по поводу адвоката, нет у меня никаких адвокатов. И в следующий раз, прежде чем в чужие дела соваться, подумай, как их расхлебывать будешь. Привет Кольцовой. – И майор демонстративно ушел в себя. – Во-первых, попрошу без оскорблений и перехода на личности. И поклонников у меня, к вашему сведению, пруд пруди, – гордо выпрямилась на стуле Женя, никуда не собиравшаяся уходить до тех пор, пока полностью не решатся ее собственные проблемы. – А что касается вмешательства в чужие дела, меня, между прочим, попросили в них вмешаться. И я, между прочим, помогла людям избавиться от бессовестного, непрофессионального, лицемерного, равнодушного, жадного, беспринципного паразита, который хотел нажиться на чужой беде, – страстно проговорила Женя. – Какой слог! – закатив глаза, пробурчал с набитым ртом Суровцев. – Вы хоть мезимом эту дрянь заешьте, – снова не удержалась от комментария Женя. – А еще лучше запейте раствором марганцовки. И позвоните кому-нибудь из своих знакомых, пусть мне адвоката посоветуют хорошего. Майор отложил шаурму и печально взглянул на журналистку красными от постоянных недосыпов, неправильного питания и скверного расположения духа глазами. – Потапова, ну где я возьму тебе адвоката? Посмотри внимательно, где я, а где адвокаты? Позвони вон своему Труппу, он быстренько кого-нибудь нароет. – Ага. Какого-нибудь чистоплюя, привыкшего только договора из компа распечатывать. А мне нужен настоящий, боевой адвокат, который всю жизнь в судах проводит. И срочно. Мне позарез надо выяснить, во сколько точно был убит Кольцов. – Зачем это тебе понадобилось? – нахмурился Суровцев, настороженно вглядываясь в Женино лицо. – Чтобы Маринино алиби установить. До меня это только сегодня дошло, после экскурсии по «Фармнексту». – После чего? – После экскурсии по «Фармнексту». Это крупное фармацевтическое предприятие, им покойный Кольцов руководил, и, между прочим, они сейчас разрабатывают новый эффективный препарат. В обстановке особой секретности! – понизив голос и выразительно взглянув на майора, проговорила Женя. – Та-ак. В шпионов решила поиграть? Знаешь что, Евгения? Давай так. Я попробую отыскать Кольцовой нормального адвоката, а ты оставь это дело профессионалам. И поверь мне на слово, что алиби твоей Марины опера первым делом проверили. Так что расслабься и найди себе другое развлечение. – Да? Когда я самоубийствами занималась, вы мне то же самое советовали. А что вышло? А! – разыграла Женя козырную карту. Суровцев сразу же сник и потянулся к телефону. – В каком районе убили Кольцова? – тоскливо спросил он, держась за телефонную трубку. – На Невском где-то, – растерялась от неожиданного вопроса Женя. – Значит, в Центральном, – кивнул Суровцев. – Значит, там и суд будет проходить. Значит, там и адвоката надо искать. – Почему? – полюбопытствовала Женя. – Потому, что адвокат должен хорошо знать судей.