Десять быстрых ударов сердца, и рядом стало просторно. Около десятка конных ворогов собрались вокруг Ильи, не решаясь приблизиться. Издали метнули копье. Илья уклонился. От стрелы – тоже. Это нетрудно, если следить за стрелком. – Сдавайся, рус! – крикнул кто-то. Княжич не ответил. Берег дыхание. Один из всадников ткнул Илью пикой в спину. Слабенько, потому что слишком беспокоился о том, чтобы не угодить под клинок руса. Кольнул и сразу подал коня в сторону, укрываясь за своим товарищем, который поднял коня на дыбы, заставив Илью отступить и развернуться навстречу наехавшим сзади врагам. – Не трогать! Он – мой! Сказано было на германском, но Илья понял. Рыцарь. Отличный меч, чешуйчатый панцирь, золоченый шлем с медальоном, щит с гербом. Всё как положено. Спешился. Встал в десяти шагах. – Видел, как ты сражаешься, рус, – сказал рыцарь с сильным германским выговором, но по-словенски. – Неплохо. Жаль, мы не скрестили клинки. – Еще не поздно, – отозвался Илья. Он был совсем не прочь потянуть время. И пожить. И прихватить с собой на ту сторону еще одного врага. – Нет. Битва закончилась. Ты пленник. Мой пленник. Брось оружие наземь. – А если я тебя вызову? – спросил Илья. – Не выйдет, – заявил рыцарь. – Бой закончен. А ты мне не ровня. – Возможно, – согласился Илья. – Ты, вижу, тоже рыцарь, как и я. Но пониже, ведь я – сын князя. Однако я готов с тобой драться, если ты не струсишь. А я думаю, ты не струсишь. – Правильно ли я тебя понял? – Германец явно был озадачен. – Ты – рыцарь? Разве ты не из русов? – Из русов, – Илья перешел на латынь. – Мой отец – князь Сергий, а господин – кесарь Владимир Киевский. Но принц Кракова Болеслав счел меня достойным, чтобы даровать мне шпоры. – Повтори, пожалуйста, – попросил германец. – Я не священник, чтобы болтать на латыни, как на родном. Илья повторил. Германец озадачился еще сильнее. – Кто подтвердит, что ты говоришь правду? – Моя честь тому порукой, – по-словенски произнес Илья. – Мог бы, к примеру, это сделать мой добрый друг рыцарь Орднидт, но его здесь нет, верно? – Принц Орднидт? – Германец задумался. – Мое имя Вихман из Остервальде. Признай себя моим пленником и пообещай не поднимать против меня и моих людей оружие – и оно останется при тебе. Что же до вызова, то я готов скрестить клинки, когда получу за тебя выкуп. Сейчас, когда ты в моей власти, это невозможно. Весьма рассудительный рыцарь попался. И практичный. А предложение рыцарь сделал неплохое. Илья сохраняет и жизнь, и честь. Что еще надо воину? – Я, Илья, сын князя Сергия Моровского, вручаю свою свободу тебе и твоей чести, господин Вихман из Остервальде, и клянусь именем Господа нашего Иисуса Христа, что не обнажу оружия против тебя и твоих людей до той поры, пока выкуп за мою свободу не будет заплачен! – Я, Вихман из Остервальде, принимаю твою клятву и назначаю выкуп в двести марок серебром. А до той поры, пока выкуп не будет выплачен, объявляю тебя, рыцарь Илия, своим пленником! «А ты, оказывается, жадный лис, рыцарь Вихман», – подумал Илья. Двести марок. Больше, чем получил за его голову владетель Мислав. Ну да ладно. Зато теперь Вихман будет беречь его пуще своего боевого коня. Ведь тот, даже со сбруей и седлом, стоит намного меньше. Так что договорились. И очень вовремя. Едва прозвучали последние слова, как в круг ворвался второй командир вражеского воинства. Вернее, первый, если считать по значимости. – Это кто, рус? – гаркнул он по-словенски. – Уж не тот ли, из-за которого утоп мой Сбыслав? Вздернуть его на дереве, и вперед! Мы и так потеряли довольно времени! Несколько лехитов тут же кинулись к Илье… Но тот даже не шевельнулся. Он поклялся не обнажать оружия, так что теперь его безопасность – дело германцев. Так и вышло. Между пленником и лехитами тут же образовался рыцарь Вихман с парой конных. – Не торопись, Росцислав! Этот человек принадлежит мне. Чтобы получить его, придется заплатить двести марок серебром. У тебя есть такая сумма? Лехит длинно выругался. Помянул подлых русов, грех корысти, родословную некоторых (не названных по имени) личностей, кои, несомненно, происходят от противоестественной связи собак и свиней. Илья ухмылялся. Германец за свои двести марок будет драться беспощадно и отважно. И сейчас, кстати, слушает злобное шипение пана Росцислава очень внимательно. Вдруг тот, забывшись, скажет что-то нехорошее о нем, Вихмане из Остервальде. Но предводитель лехитов хоть и ругался самозабвенно и разнообразно, за словами следил и ничего порочащего честь германского рыцаря не произнес. Выговорился. Махнул рукой, отзывая своих людей, и добавил уже спокойнее, хотя и с явной угрозой: – Моему брату это не понравится. – Сожалею. Но хочу напомнить, что служу не боярину Одлилену, а герцогине Оде. И условия этой службы тебе, Росцислав, известны. – Известны, – буркнул лехит. – И пока мы здесь топчемся, Вихман, обоз русов уходит всё дальше. А вместе с ним и твоя доля добычи. – Так не будем терять время! – воскликнул рыцарь. Усевшись на коня, он кивнул своим, чтоб присмотрели за пленником (доверие доверием, а пригляд не помешает), и поехал в сторону дороги. Илье подвели плохонького мерина, подставили ладони, помогая сесть в седло. За разговорами, да в мокром, княжич порядком задубел. Оказавшись верхом, он наконец-то огляделся. А хорошо они проредили вражеское войско. Несколько лехитов стаскивали в кучу тела убитых, да и раненых было не меньше. А вот своих среди мертвых Илья не заметил. Неужто все ушли? Вот это было бы славно! – Пошёл! – Кто-то ожег плетью мерина, и тот припустил тряской рысью, догоняя основной отряд лехитов и германцев, еще не расставшихся с мыслью пограбить русов. Ну, поглядим. Глава 4 Западная Русь. На выручку – Нет! Это свой! Свой! – закричал Миловид, бросая коня вперед и заслоняя появившегося из-за поворота всадника от стрелков Варяжки. – Что, Загрёба? Что? Ответить гридень не успел. Его осаженный конь оскользнулся и повалился на дорогу. Загрёба еле успел соскочить, но тоже не удержался, упал. Миловид, спешившись, помог ему встать. – Ну! – Над ними навис восседавший на вороном жеребце Варяжко. – Мост они взяли, – сипло пробормотал Загрёба и закашлялся. Варяжко сунул ему собственную, обернутую в войлок флягу. Мёд, налитый не так давно, был еще теплым. – Говори! – Держали, сколько могли, воевода. Мост держали. Они бродом обошли. – Илья жив? – Был жив, когда меня к вам отправил, – Загреба хлебнул еще раз и не без сожаления вернул флягу. – Сейчас – не знаю. Много лехитов. Но было больше! – Гридень ухмыльнулся. На ногах он стоял с трудом. – Скоро сам сосчитаешь, воевода! – На! – Варяжко сунул флягу Загрёбе. – Отдыхай, воин! Гридь! Ходу!