- Наш отец был чертовым пьяницей. Он был достаточно злым, когда был трезв, но как только алкоголь начинал действовать, он становился просто страшным. Он не был крупным мужчиной, даже не приближался к тому росту, который я имею сейчас, и уж тем более не был таким крупным, как Михей, а ты видела, какой он большой. Я слегка улыбнулся, хотя ничего смешного в его словах не было. Он положил руку мне на плечо, и я слегка подпрыгнула. Однако он не стал ничего делать, а просто держал ее там, и через некоторое время я смогла расслабиться, снова лежа на кровати. Его пальцы легко скользили по моей коже, и это не было... неприятно. Это даже немного успокаивало. - В детстве он казался мне большим. Чертовски огромным, и, наверное, самым страшным ублюдком, которого я когда-либо видел. В этом есть что-то неправильное. Ты не должен видеть в своем отце монстра. Я ничего не сказала на это, но я слушала, и я не могла не представить себе маленького мальчика, которым был Роман, напуганный до смерти в своем собственном доме. Мне повезло больше, чем ему. Намного. Я не считала своего отца чудовищем, потому что он им не был. Конечно, иногда он мог быть невнимательным, в основном из-за своей работы, но я не выросла в страхе перед его тенью. Я моргнула и поняла, что на глаза навернулись слезы. - Михей всего на два года старше меня. Он был всего лишь ребенком, но взял на себя обязанность защищать меня, как только мог. Долгое время мы с ним были вдвоем против всего мира. Думаю, из-за того, как мы выросли, он до сих пор видит во мне того маленького мальчика, которого нужно защищать. Я немного посмеялась над этим. Невозможно было представить Романа беспомощным. Он и не был таким. Он был сильным, уверенным и надежным. Временами только благодаря ему я чувствовала себя в безопасности. Какая ирония судьбы. - Где твоя мама? - Она умерла, когда мне было десять лет. Я резко вдохнула. - Прости. - Это было давно, - ответил он, но в его голосе все равно слышалась боль. Я не могла представить себе, как можно потерять родителей в любом возрасте, а он потерял ее, когда был ребенком. - Ты скучаешь по ней? - спросила я. Он ответил не сразу, а когда ответил, в его голосе появилась какая-то грубоватость. - Каждый день. Тогда я повернулась и посмотрела на него. Мы молчали какое-то время, а потом он двинулся, а я не... я не протестовала. Он лег на кровать и крепко притянул меня к себе, положив мою голову себе на грудь. Его пальцы запутались в моих длинных волосах, и я закрыла глаза, пытаясь представить, что лежу в объятиях Ксавье, а не Романа... Только вот разделять их становилось все труднее и труднее. Что произойдет, если я увижу Романа в роли Ксавье, а Ксавье в роли Романа? Когда я могла чувствовать себя в безопасности в объятиях Романа. Я вдыхала его запах. - Мне очень жаль. Он пожал плечами, как будто ничего страшного не произошло, но я знала, что он все еще переживает это. Жестокое детство не проходит бесследно. - Я сказал тебе это не для того, чтобы ты меня пожалела. - Знаю, - прошептала я. Но теперь я представляла себе маленького мальчика, похожего на Романа, но не являющегося Романом. Что было бы, если бы у меня родился ребенок с Романом? Как все сложится с тем, чем он занимается? И почему мне вообще пришла в голову эта мысль? Я не должна думать об этом. Я отогнала эту мысль и еще теснее прижался к нему. Он крепко обнял меня, и до конца ночи мы так ничего и не сказали. Глава 6 Роман Я был на океане всего один раз. Мне было десять лет. Это случилось сразу после смерти нашей мамы, и Михей, будучи хорошим старшим братом, каким он и был... хотел подбодрить своего разбитого брата, даже когда ему самому было больно. Я не знал, почему он решил, что поездка к большому водоему поможет нам, учитывая то, как умерла наша мать, но Михей все же отвез нас к нему и украл парусник. Я не знаю, о чем он думал в тот день, но он был полон решимости уплыть как можно дальше. В какой-то момент он остановился и просто лежал, глядя в ярко-голубое небо, по его лицу текли слезы. Я ничего об этом не говорил, и он тоже. Как бы ни был я молод, я знал, что должен дать ему возможность спокойно оплакать себя. И пока он смотрел на небо, вероятно, размышляя, есть ли Бог или небеса, и если да, то, возможно, наша мама добралась туда и больше не чувствует боли, я смотрел вниз, на океан. На сине-зеленую воду, находящуюся совсем рядом. И я почувствовал, что мое сердце бешено колотится от всех возможностей, которые таила в себе вода. Мир, который всегда будет недосягаем для меня, и я буду знать, что скорее погружусь в него насмерть, чем открою его тайны. И, блядь, какая-то часть меня так сильно этого хотела. Это был первый раз, когда я задумался о том, чтобы покончить с собой. Это было бы так просто. Я не умел плавать. Это был риск, на который пошел Михей, заведя нас так далеко, но мы тогда не думали. Мы были просто двумя мальчишками, тонущими в горе от потери матери, от такой ужасной, страшной смерти, и не знали, что с собой делать. Михей смотрел на небо так, словно хотел летать, а я смотрел на океан так, словно хотела утонуть, и признать это было так легко. Взгляд в глаза Райли вызвал эти чувства, но в самом лучшем смысле. Она была бурей в океане, и я хотел рисковать жизнью, лишь бы быть в ее славе. Но я не хотел умирать. Я просто хотел утонуть в ее глазах. Просто отпустить и позволить этим выразительным серым цветам смыть все мои страдания. Я просто... Я просто хотел ее. Вскоре после того, как я увидел ее в первый раз, я решил, что хочу ее достаточно сильно, чтобы переступить все границы. Я хотел ее настолько сильно, что готов был совершить все грехи, какие только есть в книге. Я хотел ее настолько сильно, что умру, прежде чем от нее откажусь. В тот день я стал меньше собой и больше тем, кто был исключительно, полностью и беззастенчиво... ее. Было раннее утро. Рассвет едва начался, и солнце еще не выглянуло. Она скоро проснется. Я не знал, что ей снится, и почему ей так трудно заснуть почти всю ночь, но меня охватило желание стать достаточно сильным, чтобы бороться с ее демонами даже во сне.