Между нашими телами совсем не остается пространства. И у меня не хватает сил, чтобы оттолкнуть его: — К моему великому сожалению, с нормальными у тебя почему-то дети не получались, — цежу ему в рот. — Раз именно мне «повезло» понести от дьявола очевидно, что я не могу считаться нормальной! Не находишь?! — От дьявола, значит? — зло усмехается, мазнув похотливым взглядом по моим губам. — Что ж, мне придется соответствовать… Ударив мою ладонь о край стола, вынуждает меня выронить ножнички. А затем яростно разрывает на мне остатки белья: — Раз ты по-хорошему не понимаешь, то придется объяснить предметно, как стоит вести себя с мужем, — хрипит он, плотоядно изучая мою грудь. Я чувствую его напряженный член, поэтому вариантов как именно он собрался мне объяснять остается не слишком много: — Ч-что? Нет-нет! Не смей! — кричу, пытаясь выбраться из его удушающих объятий. Но у него будто шоры на глаза опустились. Взгляд невидящий. Он грубо сжимает мои руки. — Нет! Ты просто чудовище! Даже не думай прикасаться ко мне снова! — вырываюсь я. — Я не хочу! — А меня это больше не заботит, — рявкает. — Я хочу! — Так и отправляйся к своей шлюхе! Ее и трахай! Зачем тебе я?! Заглядывает мне в глаза: — Так ты из-за Лены так завелась? — встряхивает меня грубо. — Мне совершенно плевать, с кем ты удовлетворяешь свои потребности! Лишь бы не со мной, — из глаз брызгают предательские слезы. Он обманул меня. Предал. Растоптал. Убил дорогих мне людей, и солгал, даже глазом не поведя. И я как дура поверила! Права его шлюха! Все, что она сказала, было правдой! И ведь даже она знала! А я… Глава 16. ОН Непроизвольно оцениваю напряженное лицо Майи. Не пойму, она типа ревнует меня так? И потому убить вздумала?! Это предположение почему-то распаляет меня еще больше. Паршивка мелкая, это ж надо?! Такого я от нее точно не мог ожидать. — Животное! — выплевывает она. — Да ты просто маньяк! Меня накрывает: — Значит тебе не нравится, что я к тебе прикасаюсь?! — рычу зло. Отворачивается, ни слова не сказав. Как же она меня из себя выводит с полпинка. Протискиваю руку между ее тесно сведенных бедер. Пчелка бьется. А я испытываю какое-то нездоровое удовольствие касаться ее кожи. Скольжу пальцами по ее гладко выбритому лобку: — Сука, ты ведь даже к зачатию нашего ребенка не подготовилась так хорошо, как к его убийству, — цежу, грубо прикусывая кожу на ее шее. — Нет! Не надо, пожалуйста! — шепчет истерично. — Я больше не буду, только не трогай… Влезаю на стол сверху, прижимая ее всем телом к столешнице и яростно рычу в заплаканное лицо: — Раз так противны мои прикосновения, то стоило остановить меня еще в новогоднюю ночь, и сейчас бы нас ничего не связывало, — выдыхаю в ее рот, крепко удерживая рукой за шею, не позволяя увернуться. — Нужно было еще тогда сказать: «Дядя Леша, это ведь я, ваша маленькая Пчелка Майя. Нельзя меня ебать». Но ты позволила мне это сделать с собой. Потому что выполняла задание своего ублюдка-отца. Что ж, ты справилась отлично. Помнится, даже кончила. И так сладко стонала. Представь, каково же было мое удивление, когда вы с отцом обвинили меня в изнасиловании? — Ч-что? — хмурится. — У меня только один вопрос, — меня несет, и я больше не могу сдерживать ярость. — Куда вы девали все деньги? — Я не понимаю… Какие еще деньги? — Те, что я заплатил за твою невинность! — рявкаю я. Глядит на меня своими огромными заплаканными глазищами, и я начинаю осознавать какую дичь творю. Однако останавливаться уже поздно. Придется расставить все точки над й. — Хочешь сделать вид, что не причастна к тому, что отец шантажировал меня тем, что посадит за изнасилование? — щурюсь недоверчиво. — Какое… из-знасилование? — выдавливает Майя. — Как же, какое? — бешусь люто. — Обыкновенное! Или может ты не знаешь, что это такое?! Я вот тоже не знал, что наш с тобой вроде обоюдный секс можно было так назвать! Хочешь покажу, что такое изнасилование на самом деле?! Глядит исподлобья. Слезы глотает. Вижу. Отворачивается гордо. Шейка у нее пиздец красивая. Тоненькая такая. Сжимая ее руки, склоняюсь ближе. Впиваюсь губами в бархатную кожу за ушком. Майя вздрагивает. Но больше не пытается вырваться. — Вот и умница. Постарайся еще сыграть для меня взаимность, пока я буду тебя ебать. Я заплатил твоему отцу достаточно. Именно. Ебать. Вот оно что… Всякий раз рядом с ней меня трясет вовсе не от злости. Это просто бешеное желание трахать ее. Снова и снова. Дьявол свидетель, как я не пожалел, что поддался в новогоднюю ночь ее искушению. Она оказалась такой чувственной, такой нежной… что я больше не смог выбросить ее из головы. Потому и приказал своим людям следить. Потому и того деда велел грохнуть не особо задумываясь. Она моя, блядь! Хочу войти в ее тугое нутро. Хочу, чтобы она впивалась своими пальчиками в мою спину. Чтобы шептала мое имя как тогда… Кажется, я попал. Облизываю ее остренькую ключицу. — Чудовище! — шипит, всхлипывая. — Еще раз нечто подобное скажешь, и я заткну твой непослушный ротик своим членом. Поджимает губки, явно имея в своем не слишком богатом ругательном арсенале еще парочку эпитетов. Сдергиваю с ее груди остатки алого лифчик, высвобождая красивые полушария. Майя снова начинает биться подо мной. Боже, как приятно сминать ее нежное тело. — Не трогай… — осекается, заглядывает мне в глаза. Щечки красиво заалели: — Т-ты же навредишь ребенку! — предпринимает еще одну попытку меня оттолкнуть. — Не больше чем ты, — хриплю, катая пальцем упругую горошинку. — Я слышал, что хорошие мужья помогают своим женщинам подготовить грудь к кормлению. — Я не твоя ж… Нагло впиваюсь ртом в ее набухший сосочек. Вот черт… Она просто охуенно вкусная. И как тут остановиться? А зачем? Она моя жена. Мать моего ребенка. Не самая послушная, к слову девочка. А непослушные девочки заслуживают наказания. По крайней мере за очевидную попытку покушения на убийство. Пытается вырваться. Ерзает в моих руках, только сильнее возбуждая меня. — Я сейчас научу тебя, как нужно вести себя с мужем, — рычу бешено. — Если хорошо усвоишь урок, то в следующий раз обещаю быть немного помягче. Майя визжит что-то протестующее. Закрываю ее рот поцелуем. И усиливаю натиск своей руки между ее стиснутых бедер. Проникаю внутрь, она очень соблазнительно влажная. — Так вот почему ты так отчаянно сопротивлялась? — рокочу ей в рот. — Не хотела, чтобы я узнал, как сильно ты меня хочешь? — Пусти-пусти! — бледное личико все залилось краской. — Ох, такая мокрая, — начинаю слегка потрахивать ее своими пальцами, чтобы разогреть для члена. — И все такая же тесная. Как новенькая. Даже после того, что я вчера с тобой делал. — Замолчи! — шипит, пытаясь закрыть мне рот своими миниатюрными ладонями.