В кровь впрыскивается порция адреналина, потому что вспоминаю наши поцелуи в ванной, после пожара на набережной, и вспыхиваю. Поднимаю руки, когда Руслан тянет шелковую ткань топа кверху, а потом отчаянно стону под напором влажного языка, по очереди захватывающего острые каменные горошины на груди. Сознание уплывает и тает, как мягкое мороженое. Я не в курсе, насколько правильно мириться с помощью секса. С Вовой такого никогда не было, а большого жизненного опыта в сфере отношений я не имею. Ногтями вонзаюсь в прохладную кожу на широкой спине и шире раздвигаю ноги, чтобы почувствовать его ближе. Его твёрдое намерение упирается в промежность. Руслан проворно переворачивает моё тело в воздухе и упирает животом в холодный камень столешницы. Стягивает шорты с бельём, успевая зацеловывать спину вдоль позвоночника. – Презерватив, – хриплю, уткнувшись в локоть. – Я успею, – обещает Руслан. Слышу шорох его брюк, следом чувствую жгучее проникновение и резкий толчок. Громко произношу что-то нечленораздельное. Язык будто сплющился. Черт возьми, мне нравится это примирение. Прогибаюсь в спине и подмахиваю бедрами ему навстречу. Глаза неосознанно устремляются в зеркало, где тут же ловят расплывчатый темный взгляд. Это так порочно и возбуждающе – лицезреть его, ощущая присутствие внутри. Прикусываю большой палец, чтобы не было возможности кричать, когда чувствую, что приближаюсь к пику удовольствия. Добираемся до него практически одновременно. Как результат мои ягодицы, ноги покрываются теплой жидкостью. После секса принимаем вместе душ. Обмениваясь многозначительными взглядами, одеваемся и в обнимку размещаемся на диване в гостиной. – Иди сюда, моя мозгодробилка, – шутит Руслан, поглаживая. – Эй, Алиев. Не обзывайся! – Вот что мне с тобой делать? – произносит задумчиво. – Любить, – отвечаю тихо. – Я и люблю, – признаётся в унисон, а у меня сердце от радости обмирает. В душе фейерверк из чувств. – Прости, прости, прости, – начинаю шептать быстро. – Я страшно боюсь, что у нас будет как… у мамы с папой. Ты же знаешь отца?! Помалкивает. С-солидарность. – Мама всегда тайком старается его контролировать, чтобы знать, где он и с кем. Руслан хрипло смеется. После секса он такой… расслабленный. Надо будет запомнить, когда вести серьезные беседы с моим мужчиной. – Знаешь, какая женщина всегда в курсе, где её муж? – спрашивает, скосив на меня многоговорящий взгляд. – Какая? – Вдова, – отвечает и снова хохочет, а я подпрыгиваю, потому что от смеха его грудь ходуном ходит. Заражаюсь его настроением и тоже ухмыляюсь. Как-то постепенно унимаемся и в тишине поглаживаем друг друга. Наша дочь спит совсем рядышком за стенкой, а мы просто наслаждаемся близостью. – Чего ты конкретно боишься? – спустя пару минут нарушает покой Руслан. Пожимаю плечами, чуть задираю голову и пристально изучаю его лицо. – Я никогда не был замечен в изменах, – говорит он, отклонив взгляд. Закатываю глаза с раздражением. – Алиев, это потому, что ты в отношениях никогда не был. Он гортанно смеется, а потом враз стихает и задумчиво смотрит в окно на вечерние огни мегаполиса. Тихо с надрывом произносит: – Был… Боже. Он про Катю?! В горле образовывается ком, но я всем видом стараюсь продемонстрировать, что ничего не знаю. Не хотелось бы подставлять его маму. – Когда? – сипло выговариваю. – В юности. – Кто она? Ладонью ещё раз мягко опускает мою голову себе на грудь и пару раз проводит по волосам. – Не отстанешь сейчас, да? – тяжело вздыхает. – Её звали Катя, и мы учились в одном классе. Ревность затапливает все уголки моей души, когда мой Руслан говорит о ней. – И где она сейчас? – спрашиваю затаившись. – Нет её, не дрожи так. – Вы расстались? – Можно и так сказать. Это было давно. Иногда… кажется, что и вовсе не было. Но я не изменял и сейчас не собираюсь. Зажмуриваю глаза. Он не пустился в подробности, но сам факт, что поделился, уже отдаётся приятной щекоткой в районе груди. – У тебя было много женщин, – отпускаю ещё один страх на волю. – Блядь, – тянет Руслан красноречиво. – Я знал, что ты это припомнишь. – Эй, не переводи в шутку моё беспокойство, – возмущаюсь. – Подробностей не будет, – отвечает серьезно. – Как и оправданий. Каждый из нас живёт так, как в данный момент может, или хочет. Я никогда не кичился своим образом жизни, но и не испытывал угрызения совести. Сейчас есть только ты и я. Третьих в нашей семье, кроме детей, я не вижу. – Но… – Без «но», Элина, – голос становится строже. – Выбрось из головы подобные мысли. Если бы я не был в этом уверен, мы бы сейчас здесь не лежали. Глава 37. Элина – Почему мы не можем просто переехать ко мне?! Задает вопрос Руслан, заходя на кухню и разминая шею. Раздраженно отбрасывает телефон на обеденный стол, размещается на стуле и продолжает: – Неделю не высыпаюсь… Ставлю перед ним тарелку с яичницей, запускаю кофемашину и, не сдержавшись, устраиваюсь у него на коленях. Его волосы чуть влажные после душа. Руслан тут же размещает горячие ладони на бедрах, едва прикрытых короткими шортами. – Что ты ворчишь с утра? – шепчу, целуя гладковыбритую щеку, вкусно пахнущую лосьоном. – Мию разбудишь. – Твоя кровать – лежанка для карликовых кроликов. Ты в курсе? Озорно смеюсь и продолжаю зацеловывать недовольное мужское лицо. За ту неделю, что прошла с тех пор, как мы прилетели из нашего первого отпуска, желание постоянно притрагиваться к его телу никуда не исчезло. Ни капельки. Оно только множится и растет. Я вообще превратилась в какую-то дикую озабоченную кошку, которая постоянно хочет своего самца. Алиев открыл во мне новый уровень сексуальности и чувственности. Наши ночи – произведение искусства. И не только ночи, кстати. – Давай закажем кровать побольше, – предлагаю идеальное решение, легкомысленно болтая ногами. – Блядь, – закатывает глаза Руслан. Психует. – Ты издеваешься, да? У меня в доме четыре кровати. У Мии собственная комната размером с футбольное поле. Оля всегда на подхвате. В чём дело, Элин? – Сдавливает ладонями бедра. Устало вздыхаю и качаю головой. Если бы я знала…