Оргазм накрывает неожиданно, словно снежная лавина, и содрогаясь устало валюсь на покрытую испариной грудь, полностью отдаюсь его финальным толчкам. Он кончает, а у меня нет сил подняться. Затуманенным мозгом подсчитываю день цикла и успокаиваю себя тем, что до опасного периода несколько дней. – Вот это да, – тянет Руслан. Ведет ладонью вдоль позвоночника и сжимает ягодицу. Откатываюсь в сторону и прикусываю губу до боли. Во время секса было хорошо, приятно, а сейчас снова действительность сотрясает и страх. Вариться в этом сутками – ад! Мой персональный ад имени Руслана Алиева. Расслабленность дает возможность быстро погрузиться в сон, а утром за завтраком на мой телефон приходит уведомление из прошлого. Фотограф залил в группу снимки со вчерашней вечеринки. В альбоме триста пятьдесят фотографий и на многих из них мой мужчина. Некоторые лица узнаю сразу, это старые его работники и друзья. Андрея с Глебом, естественно, на фото нет. Хорошие мальчики в такое время спят дома со своими девочками и детьми. Со скучающим видом листаю большим пальцем карточки до тех пор, пока на экране не всплывает образ Алиева и стройной высокой блондинки, которая поселилась на его плече, и… смачно целует в щеку… Твою мать… Руслан при этом не выглядит несчастным. Не улыбается, но и никак не пытается прекратить эти милые объятия. Внутренности леденеют и становятся безжизненными… Вот она реальность, о которой я думаю последние дни… Пришла и убила наповал! Вот это моё будущее. Находить подобные фото и делать вид, что все в порядке. Улыбаться миру, зная, что за спиной посмеиваются. Мия, ничего не подозревая, ест свою кашу, периодически что-то напевает и болтает ногами. Антибиотик действует, ей явно легче. Руслан заходит на кухню, встает за спиной, упирает руки в стол по обе стороны от меня и склоняется, чтобы чмокнуть в щеку, его взгляд мимоходом мажет по экрану сжатого в руке телефона, и чувствую, как мгновенно каменеет крепкое тело. – Пиздец, – громко произносит так, что Мия перестаёт вертеться. Отметаю телефон на стол и вскакиваю с места. – Не выражайся при дочери, – произношу еле слышно. Докармливаю Мию с ложки и отвожу в комнату, чтобы дочь немного поиграла. После этого снова закрываюсь в ванной. Для каждого человека на это планете должен наступить момент, когда он обязан принять решение. Личные границы – не пустой звук. И настало время… провести белым мелом четкую черту вокруг, чтобы даже для самой себя понять… И принять… Со мной так нельзя! Я не моя мать. Я не Алла. Со мной так нельзя! Решительно выхожу из ванной и направляюсь на кухню. Руслан с чашкой кофе стоит у окна. На мое приближение реагирует разворотом. – Это Таня, дочь хорошего старого приятеля. Все произошло неожиданно, она попросила сфотографироваться вместе, а потом поцеловала в щеку. За спиной фотографа её отец. Я просто решил не устраивать трагедию из-за невинного поцелуя. – Невинного поцелуя… – проговариваю медленно. Сколько мужчин несут подобный бред своим женам? Дочь приятеля, коллега, старая подруга… – Ты знаешь, Руслан, для чего люди вступают в отношения? Что они хотят почувствовать? – Любовь, – задирает бровь. – Нет… – мотаю головой, обнимая свои плечи ладонями. – Безопасность. Люди живут вместе, создают семьи… чтобы чувствовать себя безопасно… Убить страх! Одиночества, например. – Это в умных книжках так написано? – Нет, психологи говорят… – Мне похуй на неё, – кивает в сторону моего телефона. – Похуй на всех. Я тебе сказал, что люблю тебя. Вас. Опускаю голову, разглядывая разъезжающиеся от слез пальчики на ногах. – Как мне не бояться тебя потерять, Руслан? – тихо спрашиваю. – Как существовать с этим страхом, который разъедает мою жизнь? – Я не знаю, – отвечает, подходя ко мне, но я резко выбрасываю руку вперед, чтобы он не прикасался. – Не трогай, пожалуйста. Это ничего не изменит. Уже не изменит. – О чём ты? – недоумённо задает вопрос. Стреляю глазами в окно за его плечом. – Я люблю тебя, – говорит ультимативно. Медленно перевожу взгляд на любимое лицо. Я бы умерла на месте, заметив равнодушие, но вижу, что Руслану тоже непросто. Зубы сжаты, в глазах озёра непонимания. – Меня? Или дочь? – Вас обоих! – А любил бы меня, если бы ее не было? – горько усмехаюсь. – Ты дура! Ясно тебе? Я… нахера мне это всё, если бы не любил?! Ты думаешь мне легко?! Выслушивать твои капризы?! – Капризы? – взмываюсь. – Эта фотография? Каприз?! – Я не об этом, – морщится. – Ты имеешь полное право злиться. Такого больше не повторится. Прости. Падаю на стул, подтягиваю ноги к себе и утыкаюсь подбородком в коленки. Руслан опускается рядом. – Я… естественно, люблю вас обоих. Потому что Мия для меня – это тоже ты. Я вас не разделяю. Но… – сбивается. – Конечно, я люблю тебя. Ты моя. И тогда была… Я с ума сходил, когда узнал, что от другого беременна. Винил себя, но было уже поздно. Он произносит много ласковых слов, поочередно целует мои ладони, а я собираюсь с мыслями. – Говорят, чтобы навсегда избавиться от страхов надо их как можно быстрее прожить… – Да кто, блядь, говорит? – бесится. – Психологи, – всхлипываю, уже не скрывая слёз. – Шли их нахуй! – взбешено ревёт. – Я так не могу, Руслан. Я стала дёрганной, я… ревную тебя страшно, хочу контролировать. Ты пишешь СМС, а я с ума схожу кому именно. Ты задерживаешься, а я представляю тебя с другой. Это фото… может, в нем ничего такого и нет… Я не знаю. Но мне до ужаса больно! – прикладываю руку к груди. – Болит… Вот здесь. Понимаешь? Руслан вздыхает и жёстко обнимает. Я тону в его запахе и тепле горячего тела. – Как тебе помочь? – спрашивает смирно. – Для того, чтобы перестать бояться, надо тебя отпустить… – Что это значит? – Я не перееду к тебе, – мотаю головой. – Это я уже понял. – Я… хочу, чтобы мы пожили отдельно. Перестали спать друг с другом. Хочу осознать… увидеть, что ты изменился. Что я действительно нужна тебе. Привыкнуть к этой мысли. Вырасти в своих в глазах. Он отклоняется. – Сколько тебе нужно времени? – оценивает, поигрывая скулами. – Я… не знаю… Месяц, три, полгода… Я не знаю. – Полгода без секса? – поднимает он брови иронично. Чуть улыбаюсь сквозь слёзы. Алиев такой Алиев. Даже сейчас. – Ты… если ты… вдруг поймешь, что это всё не для тебя… скажи, – голос сбивается, всхлипываю жалко. – Я пойму… и отпущу. – Да щас блядь, – цедит сквозь зубы. – И не надейся. Провожу глазами по всклокоченным темным волосам, утренней небритости, жестким губам, утираю слезы и тихо умоляю: