* * * Пётч знает, как закрутить сюжет… Захватывающий детектив в обрамлении истории… Держит в напряжении до последней страницы. Suddeutsche Zeitung Если вам понравился роман «Имя розы» Умберто Эко, прочитайте «Дочь палача» Library Journal Xpress Этот роман приобрел бешеную популярность в Германии со дня его выпуска. Пётч — великолепный рассказчик, а его характеры удивительно ярки и правдоподобны. Booklist Памяти Фритца Куизля Посвящается Никласу и Лили, продолжателям династии Действующие лица Якоб Куизль — палач Шонгау Симон Фронвизер — сын городского лекаря Магдалена Куизль — дочь палача Анна Мария Куизль — жена палача Георг и Барбара Куизль (близнецы) — младшие дети палача Бонифаций Фронвизер — городской лекарь Марта Штехлин — знахарка Йозеф Гриммер — извозчик Георг Ригг — извозчик Конрад Вебер — городской священник Катарина Даубенбергер — знахарка из Пайтинга Резль — служанка в трактире «У золотой звезды» Мартин Хойбер — бригадир из Аугсбурга Франц Штрассер — трактирщик из Альтенштадта Клемент Кратц — лоточник Агата Кратц — его жена Мария Шреефогль — жена городского советника Граф Вольф Дитрих фон Зандицелль — княжеский управляющий Городской совет Иоганн Лехнер — судебный секретарь Карл Земер — первый бургомистр и хозяин трактира «У золотой звезды» Маттиас Августин — член малого совета Маттиас Хольцхофер — бургомистр Йохан Пюхнер — бургомистр Вильгельм Харденберг — содержатель Больницы святого духа Якоб Шреефогль — гончар и свидетель допроса Михаэль Бертхольд — пекарь и свидетель допроса Георг Августин — управляющий извозчиками и свидетель допроса Дети София Данглер — сирота, на попечении у ткача Андреаса Данглера Антон Кратц — сирота, на попечении у лоточника Клемента Кратца Клара Шреефогль — сирота, на попечении городского советника Якоба Шреефогля Йоханнес Штрассер — сирота, на попечении у трактирщика Франца Штрассера Петер Гриммер — сын Йозефа Гриммера, наполовину сирота Ландскнехты Кристиан Брауншвайгер Андрэ Пиркхофер Ганс Хоэнляйтнер Кристоф Хольцапфель Пролог Шонгау, 12 октября 1624 года от Рождества Христова Двенадцатого октября день словно был создан для казни. Всю неделю лил дождь, а в пятницу к празднику освящения церкви Господь все же смилостивился. Хоть осень и вступила в свои права, яркие солнечные лучи грели крыши домов, и над городом разносился шум. Повсюду раздавался смех, гремели барабаны, звенели колокольчики, а кое-где надрывалась и скрипка. Аромат хрустящих булочек и жареного мяса чуяли даже внизу, среди зловония Кожевенной улицы. Да, казнь обещала быть замечательной.