– Я только сказала, что порой тебе сложно сохранять концентрацию, – ответила Карин. – Концентрацию? Милочка, знаешь, сколько я уже здесь работаю! – орал Фольке. Карин никогда не видела его таким возмущенным. Марита, вышедшая пополнить принтер, испугалась его ора и выронила две пачки бумаги А4. Она уставилась на Карин и Фольке. – Это не имеет отношения к делу, Фольке. Когда мы были на Марстранде… Можем мы присесть и обсудить все спокойно? Карин старательно подбирала слова. Она пыталась поговорить с ним еще в понедельник, когда они были в Марстранде. Лучше бы он тогда так отреагировал. Они хотя бы были одни. Впрочем, поведение коллеги ее не удивило. Карстен уже был в курсе того, что сотрудники избегают работать в паре с Фольке. – Пойдем, – сказала Карин, открывая дверь в конференц-зал. Фольке, весь красный от злости, открыл рот для новых оскорблений. Карин вошла в комнату и поставила кружку с кофе на стол, потом повернулась к Фольке, который тоже не стал садиться. – Даже не думай, что… – прошипел он. – А теперь прекрати, Фольке, – Карин стукнула кулаком по столу со всей дури. Руку обожгло огнем, на глаза выступили слезы. Она сморгнула и закусила губу. Кружка с кофе от удара подпрыгнула и перевернулась. Разлитый кофе капал на пол со стола. – Формально Карстен ведет расследование, но на практике я отвечаю за его результаты. Я хочу, чтобы мы сработались, но у меня нет сил выслушивать уроки шведского языка и прочую ерунду. Особенно, когда мы беседуем со свидетелями. У нас одна цель, и мы должны концентрироваться на ней, а не на других вещах. – Подумав, Карин продолжила. Надо добавить позитива. – У тебя большой опыт, и мне нужна твоя помощь. В этом деле много деталей, которые мы могли обсудить вместе, – Карин посмотрела на него, ожидая реакции. Фольке медлил с ответом. Не говоря не слова, он вышел из комнаты. Через минуту он пронесся по коридору уже в куртке, направляясь к выходу. Проклятье, подумала Карин. Ей не нравились такие ситуации. Конфликты высасывают из тебя всю энергию, и лучше пытаться их разрешить сразу. Фольке стремительно шел к трамваю, чтобы отправиться прямиком домой в Мёльндаль. Никогда еще он не был так зол. Проходя мимо киоска на Корсвэген он увидел обложки газет и остановился. «Без вести пропавший 45 лет назад, найден мертвым. Эксклюзивное интервью с женой». Фольке зашел и купил газету, потом еще одну, развернулся и пошел обратно в участок. ⁂ Сара уселась сиденье в самом конце автобуса и вжала голову в плечи, чтобы казаться меньше. Хоть бы никто не присел на соседнее сиденье и не заговорил с ней. Машину она не стала брать, потому что не доверяла себе. Когда Сара вела машину в прошлый раз, на светофоре она обнаружила, что не помнит, что означает красный свет. Это так сильно ее напугало, что женщина больше не садилась за руль. Но в автобусе ее окружали чужие незнакомые люди, и от этого ей было еще хуже. Сердце колотилось в груди как бешеное. Она зажмурилась, сделала глубокий вдох, вставила наушники в уши и попыталась сосредоточиться на успокаивающей музыке. Но вместо этого в ушах ее звучал разговор с Томасом предыдущим вечером. Речь шла о приглашении на ужин к родственникам. – Мы не можем не пойти, – сказал Томас, демонстрируя ей карточку с бокалами шампанского. – У меня нет сил на ужины с родственниками. Я на больничном, потому что не могу работать. А ужин с родственниками это хуже работы. – Мы не можем не пойти. Диана и Александр не придут, так что важно, чтобы мы были. Мама настаивает. Вот уж несомненно, подумала Сара. Наверняка купила дорогой подарок и хочет, чтобы мы все скинулись. И не факт, что напишет наши имена на открытке, как она уже не раз забывала. – А они почему не могут? – напряженно просила Сара, чувствуя, как в ней вскипает раздражение. – У него важный показ. – Запланированный за шесть недель? Разве такое бывает? – Почему ты так негативно настроена. Мне кажется, будет здорово, если мы пойдем всей семьей. Сара вздохнула. Видимо, от этого чертова ужина ей не отвертеться. Томас отказывался принимать то объяснение, что она плохо себя чувствует. А вот Диане удалось отмазаться. Как всегда. Зазвонил мобильный. Сара вздрогнула. Не сразу она поняла, что звонит ее телефон. Он теперь звонил нечасто. Все знали, что она дома на больничном. – Привет, это я, Томас, все хорошо? – Да. – У тебя странный голос. Ты где? – Еду в Гётеборг. У меня встреча. – Какая встреча? – спросил Томас. Сара оглянулась по сторонам и шепотом добавила: – С психологом. – Черт, я совсем забыл. У меня кое-какие проблемы на работе, я не смогу забрать детей. – Но Сири же обещала их забрать. Единственный раз бабушка согласилась помочь забрать Линуса и Линнею. Взяв на размышление два дня, она позвонила Томасу и сообщила, что найдет время. Надеюсь, не ошибётся детьми, подумала тогда Сара. – Эй, Сара, ты там? – Да. – К сожалению, мама вынуждена была поехать помочь Диане в Гётеборге. – Помочь с чем? – спросила Сара, борясь с желанием выйти из автобуса на безлюдной остановке посреди маршрута. – Моя проблема в том, что я не могу отменить эту важную встречу, – сказал Томас, не отвечая на вопрос. Твоя проблема в том, что ты не можешь сказать нет матери, подумала Сара. – Встреча важнее твоих детей? – Нет, конечно, нет, но мне… – А ты сказал об этом матери, когда она звонила, чтобы все отменить, что у тебя важная встреча? – Нет, она же не могла не помочь Диане. Я не хотел осложнить ей жизнь. Не подумал, что ты тоже занята. Как-будто это что-то меняет, подумала Сара. – Ты хочешь, чтобы я вышла из автобуса и пошла пешком обратно? – спросила она без всякого энтузиазма. – Я могу позвонить психологу и сказать, что не могу прийти… Говоря по правде, Саре не очень-то и хотелось на эту встречу. – Нет, я просто думаю, как нам решить этот вопрос. Сара посмотрела на иконку, сигнализирующую о том, что телефон вот-вот умрет. – Томас, у меня кончается батарея, тебе придется отменить твою встречу и забрать детей, поскольку мне сложно… Телефон умер. Сперва, Сара думала одолжить сотовый у других пассажиров. Но не стала этого делать. Пусть Томас сам решает проблему. Муж никогда не забирает детей из садика. С тех пор, как она на больничном, он ни разу их не забрал. То, что он не может отводить их в сад, еще понятно, но уж забрать мог бы разок. Разве она много требует? Гётеборг, октябрь 1962 года Перед Арвидом словно открылась дверь в новый мир. Внезапно он понял смысл всех тех стихов, что мама читала ему вечерами. Папа тоже слушал и кивал, и они переглядывались так, словно у них была одна общая тайна. Наверное, так оно и было. Любовь накрыла Арвида с головой. Он не мог ни есть, ни спать, и постоянно ловил себя на том, что улыбается. Чувства, которые он испытывал, сложно было описать словами. Он словно жил в темноте, а потом вдруг увидел свет. И она была этим светом. Всё остальное, даже работа, отошло на второй план. В Гётеборге октябрьским вечером было сыро и зябко, но Арвида грела любовь. По дороге из офиса домой он зашел в ювелирный магазин проверить размер колец и заплатить. Женщина за прилавком улыбнулась и сказала, что надеется вскоре снова его увидеть. Он тоже на это надеялся. Провожая его, продавщица поклонилась. Коробочка в кармане пальто была совсем небольшой, но он чувствовал ее вес. Несколько раз Арвид совал руку в карман, чтобы коснуться ее. В этой коробочке было заключено его будущее. Так, по крайней мере, он надеялся. Он прошел вверх по улице, повернул вправо на Васагатан, обдумывая в голове, как он будет делать предложение. Дома он присел в кабинете с ручкой и бумагой и начал подбирать фразы. Скомкав третий лист и выбросив в корзину, он взялся за четвертый. Я знаю, что мы, точнее, что ты, испытываешь сомнения по поводу нашего союза, поскольку находишь между нами различия… Еще один лист летит в мусорку. Иногда кажется, что язык слишком беден, чтобы передать его чувства. Штраус, Моцарт, Бетховен могли бы передать их через музыку. Эврика! Эверт Тоба! Вот кто ему поможет. Арвид достал собрание песен с полки и пролистал до стихотворения «Пьерина». Синие анемоны, Цветущий миндаль, Дымкой обвевают холмы. Петухи кричат за заборами,