Но ведь измениться никогда не поздно? Или уже поздно? Столько всего надо было исправить, а он не знал, сколько еще у него есть времени. Путте решительно направился к машине, открыл дверь, сел, включил зажигание и тронулся с места. Выехав с парковки, он включил третью передачу. На встречу ему попался мужчина, толкавший инвалидное кресло с толстой женщиной в платье в мелкий цветочек. На ней оно смотрелось как палатка. Как она вообще влезла в кресло, подумал Путте, но потом вспомнил, что решил стать добрее, а это подразумевало симпатию к больным людям. Пара передвигалась медленно. Но вместо того, чтобы притормозить на переходе, и дать им пройти, Путте вдавил педаль газа. Мужчина рванул инвалидное кресло назад и погрозил ему кулаком. – Женщина вскрикнула. – У вас больше времени, чем у меня, – подумал он и поехал дальше. 5 Путте посмотрел на подписанный вручную конверт. Отправителя звали Рольф Ларссон. Это имя ничего ему не говорило. Давно он уже не получал писем по почте. Теперь все пользуются электронной почтой, а это совсем не то. Письмо казалось более настоящим, потому что кто-то потратил время и усилия на то, чтобы его написать и отправить. Это тебе не кликнуть по иконке. Ботинки оставляли грязные следы на плитке. Он вскрыл конверт на ходу. Внутри была короткая записка и еще один конверт. Стоя на пороге, он зачитал написанные вручную «Дорогой Пер-Уно». Отправитель явно не знал его лично. Никто из знакомых не звал его так. «Мой отец в 2004 году купил дом, принадлежавший капитану Карлу-Акселю Стрёммеру. Недавно мой отец скончался, и среди его вещей нашлось письмо, адресованное вам. Оно приложено. Если у вас будут вопросы, звоните по… Карл-Аксель. Это имя пробудило воспоминания. Путте снял ботинки, и посмотрел на второй конверт. Старомодным почерком аккуратно было выведено его имя Пер-Уно Линдблум. Выглядит крайне официально. Он не стал разрывать конверт, а пошел в библиотеку и достал нож для разрезания бумаги из английского письменного стала. Модель корабля, которую ему вручил Карл-Аксель по случаю повышения по службе до должности капитана, свисала с потолка. Они повесили ее вместе с Карлом-Акселем после долгого обсуждения, в какую сторону направить нос. Это важно, направляется ли корабль в Люсекиль или другой порт в Богуслене или в Данию или Англию. А, может, в Германию? Полдня ушло на то, чтобы определить курс корабля, груз, который он вез, и направление ветра. Также основательно они подошли к ремонту детской и трансформации ее в библиотеку. Они с Карлом-Акселем закрыли стены темными деревянными панелями. На работу ушло много времени, Анита считала бессмысленными эти бесконечные обсуждения курса корабля. С тех пор в комнате ничего не изменилось, он только поменял освещение, тоже по совету Карла-Акселя, чтобы лучше подсветить модель корабля. Путте помнил все как вчера. Ему было пятнадцать, когда он покинул рыдающую мать и ушел в море. Его первым портом был Рио. Огромный белый пароход. На полпути вверх по трапу его встретил улыбающийся мужчина. Главный штурман Карл-Аксель Стрёммер. Мускулистый, загорелый и самый компетентный матрос из всех, кого Путте довелось встретить за долгие годы в море. Путте часто сопровождал его на дежурствах, когда Карл-Аксель управлял огромным судном. Путте вырос без отца. У Карла-Акселя не было детей. Они быстро сблизились, и Карл-Аксель научил подростка всему, что он знал. Когда Путте назначили главным штурманом, он стал правой рукой уже капитана Карла-Акселя. Карл-Аксель так и не обзавелся семьей. Пару раз он встречал рождество с Анитой и Путте, но ему было непривычно ощущать твердую почву под ногами вместо трясущейся палубы, и спать он предпочитал на борту. Под старость борода его побелела, мальчики называли его дедушкой. Это трогало старика. Он извинялся и выходил «почистить трубку». Путте казалось, что и в жилах у него не кровь, а морская вода. Он всегда представлял, что Карл-Аксель поселится в теплом местечке с видом на море и лодкой на причале. Изнутри конверт был зеленым. Он достал письмо и начал читать. Закончив, перечитал еще раз. Карл-Аксель, старый лис, думал он, поднимаясь и подходя к модели корабля. Капитанская рубка и правда отсоединялась. Путте положил ее на стол и включил лампу, чтобы разглядеть получше. Под рубкой обнаружилась латунная петля. К ней был привязан тонкий просмоленный шнурок, исчезавший в глубине корабля. Он осторожно потянул за шнурок. На конце обнаружилась свернутая трубочкой пожелтевшая бумага. Он вытащил ее наружу и аккуратно развернул. Между холмами Нептуна и горами Муссона С белыми верхушками, постоянно меняющими цвет, Между снежным туманом и брызгами Тебя ждет твой родительский дом, выкрашенный в белый цвет. Невеста обворожительна, Жених гордо стоит неподалеку, Но никогда не приблизится. Предмет из минувших времен С места, где многие упокоились. Путте перевернул пожелтевшее письмо. Пусто. Сперва он был разочарован, но потом ощутил любопытство. Карта сокровищ. Тайный шифр. «Вполне в духе Карла-Акселя», – подумал он. Тот обожал охоту за сокровищами, и часто рассказывал истории о пиратах и разбойниках. Он был талантливым рассказчиком, сопровождавшим рассказ жестами и умевший говорить разными голосами. Путте перечитал стихотворение. Горы Муссона, это звучит знакомо. Муссон это ветер. Но есть ли такие горы? Точно есть модель корабля под названием Муссон. Тут его мысли прервал звонок мобильного. Путте отложил бумагу. Он еще несколько раз перечитывал стихотворение, но так и не разгадал его смысл. Может, интернет поможет. Мальчики показывали ему, как это делается, но он так и не научился разбираться в поисковиках или как там они называются. Он предпочитал пользоваться словарями и энциклопедиями. Интернету он не доверял, как и компьютерам. Мальчики обычно смеялись над ним и переглядывались. Зато Путте доверял своей жене Аните, которой не было равных в деле викторин. До ее прихода домой оставалась пара часов. Путте сказал, что у него есть для нее загадка, не объясняя, откуда она взялась. – Прочитай еще раз, медленно, – попросила Анита. Путте прочитал. Жена подняла глаза к потолку. Повертев бокал в руках, она повторила вслух: – Холмы Нептуна и горы Муссона… – Она скинула тапочки и положила ноги на стол. – Муссон – это ветер, – пояснил Путте. – Нептун морской бог. Но все остальное? – Холмы Нептуны и горы Муссона это может означать море, – предположила Анита. – Море… – протянул Путте, – да, возможно. – О чем идет речь? – спросила она после ужина. Путте не знал, сказать ли ей правду. Когда Анита принесла кофе и шоколад, он наконец решился. – Я думаю, речь идет о карте сокровищ Карла-Акселя. Сперва, Анита расхохоталась, но увидев, что Путте серьезен, осеклась. – Правда? Путте кивнул и протянул ей письмо. Казалось, перед ними открылась дверь в прошлое. И ощущение было, что они впервые видели друг друга. Давно уже они так не смотрели друг на друга, занятые бытом и детьми. В тот вечер они говорили до утра. Путте зажег свечи в серебряном подсвечнике. Давно уже супруги так долго не разговаривали. Когда небо посветлело, они заснули. Сара проснулась. Сердце бешено билось в груди, как после пробежки. Она бросила взгляд на будильник. 03:38. Что ее разбудило? Она услышала, как дверь в квартиру, снимаемую Маркусом, немецким журналистом, захлопнулась. Он только сейчас вернулся? В марте ночная жизнь в Марстранде мало чего могла предложить туристу, особенно в будний день. У нее еще есть пара часов, чтобы поспать. И ей нужен этот сон. Она же приняла снотворное, почему же она проснулась? Может, надо было принять две таблетки? Томас мерно дышал рядом с ним в кровати, а рядом с ним, вытянув руки, как солдатик, спал сын. Пустышка выпала изо рта. Сара осмотрелась, но не нашла ее. Тогда она опустила тяжелую голову на подушку и попыталась подстроиться под мерное дыхание Томаса, чтобы снова заснуть. Ну давай же. У тебя еще два часа до того, как придется кормить Линуса и Линнею. Женщина бросила взгляд на часы. 04:14. Она откинула одеяло и поставила ноги на холодный пол. Потом сунула ноги в тапочки. Линнея спокойно спала в кроватке. Только одна Сара не могла заснуть. Надев халат, женщина вышла из спальни. Дождь молотил в стеклянные окна веранды. Она услышала шум автомобиля и звуки радио. Почтальон припарковался посреди улицы и под дождем раскидывал почту по ящикам ближайших домой. Эффективно, подумала Сара, экономия время. И можно одновременно слушать радио. Она тоже раньше была эффективной на работе, пока тело не сказало: «Стоп, я так больше не могу». Сара работала так эффективно, что ее пришлось заменить тремя временными сотрудниками. С тех пор она медленно, постепенно возвращалась к жизни. Ощущение постоянной спешки не покидало ее даже после одиннадцати месяцев сидения дома, когда ей не нужно было соблюдать расписание. Детей она отводила в сад в девять и забирала в три, но между этими часами была предоставлена самой себе. Что в этом сложного, спрашивала Сара, но знала, что это чертовски сложно. Одетая в фланелевую пижаму, она стояла посреди застекленной веранды с бешено бьющимся сердцем. Внезапно грудь сдавило, она рухнула на колени и начала задыхаться. Это было так больно. Сара чувствовала себя маленькой и одинокой. Страх проникал в каждую клеточку. В чем смысл, спрашивал он. В чем смысл твоей жизни? Ты умрешь, все мы умрем. Пред глазами мелькали лица Линуса, Линнеи, Томаса с закрытыми глазами. Они тоже умрут, все, кого ты любишь. Сара с трудом поднялась и оперлась о стену. Перед глазами потемнело. Это побочные явления от таблеток, которые она принимала. Держась за перила, она пошла вниз. Стоило ей сесть на унитаз и взять в руки ведро, как ее прорвало. У нее был понос, и одновременно рвота. Ее бросило в холодный пот. Через какое-то время она успокоилась и опустила ведро на пол. Оторвав туалетной бумаги, протерла лицо и рот. Она долго так просидела, закрыв лицо руками. Сиденье унитаза больно врезалось в кожу. Наконец Сара поднялась, вытерлась и открыла холодную воду. Умылась, выпила ледяной воды, сполоснула ведро, убрала волосы в узел и посмотрела в зеркало. Под глазами были темные круги, в глазах полопались сосуды, выглядела она отвратительно. Что-то мягкое погладило ее голые ноги. Кот. Он не мурлыкал, только гладил ее по ногам и вопросительно смотрел на хозяйку. Она пошла наверх, держась за перила. Привычным движением поставила чайник, достала кружку, пакетик чая, мед и молоко. Скоро проснется Томас. Можно сделать ему завтрак, раз уж она встала. Так он сэкономит время. Диван с подушками манил, но она присела за кухонный стол. На часах было 05:36. Сара сидела и смотрела на дождь, пока чай стыл в руках. Машина припаркована неправильно, отметила она. Надела резиновые сапоги, выбежала по дождь, повернула машину и припарковала на улице, чтобы Томас мог сразу ехать на работе. Когда она вернулась, Томас стоял в дверях и держал Линуса в объятьях. – Сара, любимая, как ты? – спросил он обеспокоенно. – Малыш, ты проснулся? – Сара погладила сына по волосам, избегая вопроса. – Зачем ты выходила? Сара показала газету, которую захватила из ящика, но не стала упоминать машину. Сын протянул ей ручки. – Хочешь кашки, Линус? Он кивнул и причмокнул. – А почему машина на улице? – я переставила ее, когда уходила. – И завтрак тоже приготовила? Сара, тебе же нужно отдыхать. Ты для этого дома. Иди спи. Я сам могу сделать завтрак. – Я не могу спать. Я проснулась вся в поту, – зарыдала она, – и меня все время тошнит… когда это кончится? – Ты больна, и тебе надо отдыхать. Хочешь я возьму выходной и останусь с тобой. – Нет, не нужно. – Мама? Она вытерла слезы. – Да, любимый? – Погладь Линуса. Она погладила сына по щеке. Тот погладил ее тоже. Детские ручки гладили ее по щекам. Сначала по одной, потом по другой. Слезы хлынули из глаз. Сара выдвинула ящик и достала пакет с кашей. Потом поставила на плиту кастрюльку с водой. Размешала в ней порошок. Сын не выпускал ее шею из рук. Они пошли и легли в кровать вместе с бутылочкой каши. Сара перенесла Линнею из колыбельки к ним в постель. Девочка ела кашку, не просыпаясь. Линус задремал рядом с ней. Сара попыталась расслабиться и наслаждаться теплом. Снаружи раздался шум мотора. Обычно Сара в это время ехала вместе с ним на работу. Интересно, что о ней думают коллеги. – Где твои ботинки, Линус?