Увлеченные дракой, они не замечали девочку, которая забилась в самый дальний угол. Ее кровь смешивалась с шоколадным мороженым, образуя тошнотворную жижу, которая стекала по ее лицу. Во рту было очень больно, но Грейс, естественно, молчала. Когда жалуешься, становится еще хуже, потому что они – особенно Доди – могут разозлиться на тебя. Она старалась думать о чем-то приятном, не связанном с болью. Иногда девочка вспоминала телевизионные шоу, которые она смотрела, или книги, которые читала в детском саду. Иногда представляла, что чужаки исчезли. Например, в этот раз. Она попыталась откусить мороженого. Зуб хрустнул и покосился. Грейс сунула пальцы в рот и без труда вытащила зуб, чувствуя, как через дырку со свистом проходит воздух. Теперь крови во рту было больше, чем шоколада, и мороженое имело вкус печенки – Грейс его больше не хотелось. Это был весь ее ужин, но она не была голодна. В другом конце трейлера Ардис сидел на полу и удивленно тряс головой, а Доди смеялась над ним. А потом они смеялись вместе, и Доди поднимала Ардиса. Он трогал ее грудь, а она – молнию на его джинсах. Покачиваясь, они в обнимку двинулись к кровати. Доди хихикнула и попыталась задернуть занавеску, но Ардис потащил ее дальше. Занавеска сдвинулась только наполовину, и Грейс при желании могла бы видеть все. Девочка вытерла лицо куском туалетной бумаги из рулонов, которые Блейдс украл в «Макдоналдсе», и вышла из трейлера – в ночь. Она даже не старалась не шуметь. Никому до нее не было дела. Отойдя на несколько шагов, Грейс нашла ровное место на сухой земле, села и принялась вытирать кровь своими бумажными салфетками, пока не остался лишь металлический привкус во рту. Воздух был холодным. Из других трейлеров доносились разнообразные звуки, в основном электронные. Грейс вздрогнула. А потом открыла рот и негромко засвистела, воспользовавшись новым отверстием в зубах. * * * После той ночи Ардис появлялся редко, и Доди жаловалась на него Грейс – других слушателей у нее не было. – Скатертью дорога. Знаешь, что это значит? – Ага. – Что? – спросила Доди. Она только что возилась с химическим туалетом трейлера: запах стоял отвратительный, руки у нее были грязными, и она жутко ругалась. Все это сделало ее чрезвычайно раздражительной, а в таком состоянии она всегда требовала от Грейс, чтобы та говорила то, что от нее ждали. – Что? – повторила Доди. – Немедленно скажи, что это значит? – Ты рада, что его здесь нет. – Верно, – признала женщина. – Но не только. Ты ребенок и не понимаешь этого. – Чего не понимает? – послышался голос за дверью, и в трейлер вошел Ардис с ведерком жареных цыплят в руках. Он бросил взгляд на Грейс и вскинул брови, словно удивляясь, что она все еще здесь, а потом пристально посмотрел на Доди, вильнул бедрами и покачал ведерком. Его сожительница уперлась руками в свои бедра, которые остались неподвижными. Чем больше извивался Блейдс, тем больше она злилась. Понюхав пальцы, выругалась, нахмурилась и снова вымыла их. – Полюбуйтесь, кого это принесло! – воскликнула женщина. – Явился. – Смотри, ужин. – Ардис сморщил нос. – Похоже, тут воняет дерьмом. – Ага, как в роскошном кондоминиуме. – Доди стала рассматривать ведерко. – Ты теперь в «КФС»? Из «Макдоналдса» тебя вышвырнули? – Нет, я еще в «Микки Ди», но у меня есть связи. – Связи, чтобы добыть немного долбаных цыплят. – Доди показала своему дружку средний палец. – Дерьмо собачье. – Грудки и бедрышки, – подмигнул ей Блейдс и бросил взгляд на дочку, проверяя, заметила ли она это. Она заметила, но отвернулась и сделала вид, что ничего не видит. – Грудки и бедрышки, бедрышки и грудки, – игриво повторила Доди. – Ага. Они двинулись к кровати, и по дороге Ардис поставил ведерко на кухонный стол. Грейс вышла на улицу. Когда она проходила мимо трейлера миссис Вашингтон, та – сегодня вечером она была трезвой – окликнула ее: – Дитя? Иди сюда. Она дала девочке одно из свиных ребрышек, которые жарила вчера на уличном гриле, сделанном из банки для масла. – Спасибо, – ответила малышка. – Это меньшее, что я могу сделать для той, кто живет с… Впрочем, неважно, пойди и найди себе место, чтобы поесть. Грейс не стала нигде устраиваться, а просто бродила по стоянке для трейлеров и грызла ребро. Съев мясо, принялась за кость. Зубы у нее еще выросли не все, и горячий сок попадал в дырку, которую проделал кулак Ардиса несколько недель назад. Было немного больно. * * * Когда она вернулась в свой трейлер, Ардис сидел на садовом стуле с бутылкой виски в руке, а Доди на кухне разделывала цыплят. Вид у Блейдса был злобный, и Грейс держалась как можно дальше от него. – Черт бы побрал эту «КФС»! Одни кости, – ворчала Доди. – У цыплят должны быть кости, дура. В противном случае это были бы… бескостные цыплята. – Запрокинув голову, мужчина рассмеялся, а потом глотнул из бутылки. Доди замерла с ножом в руке. – Ты назвал меня дурой? Ардис не ответил. – Я тебя спрашиваю. Ты назвал меня дурой? – Какая разница! – Какая разница? – Эй, – сказал Блейдс и сделал еще глоток. – Дура – она дура и есть. – Пошел ты! – огрызнулась Доди. – И я должна терпеть это от недоумка? – Кого ты назвала недоумком? Она молчала. Ардис повторил свой вопрос. – Недоумок – это еще мягко сказано, – фыркнула Доди. Оба они говорили медленно и невнятно – как всегда, когда слишком много выпили, накурились травы или проглотили слишком много таблеток. И почти всегда, когда появлялись из-за занавески, отгораживающей кровать. – Мягкой бывает твоя задница, когда я тебя трахаю, – сказал Ардис. Молчание. – Что ты сказал, недоумок? – наконец произнесла Доди. Ее приятель повторил оскорбление, после чего встал и направился в сторону кухни. – Знаешь, просто уйди. И никогда не возвращайся, – велела ему женщина. – Недоумок. – Пошла ты. Это мой дом. – Черта с два! – Теперь Доди кричала. – Я за все плачу, а ты ничего не делаешь. Твой дом – там, где нужны бесполезные недоумки! – Ты платишь?! – заревел Ардис. – Это твое пособие, сука! Ты просто сидишь тут, а твоя задница все толстеет и толстеет, скоро уже в дверь не пролезет. Доди отвлеклась от цыпленка и повернулась к нему. – Что? – спросил он.