Кэррадайн пробормотала: — Бедный Хойл. Половина их погибла всего за несколько дней! Ты помнишь группу вечерних чаепитий. Группу сфинкса. Маклин тоже погиб. Тот лейтенант. Салли поддерживала Эрика Кэррадайна за шею. Этот юноша убит, подумала она. Ни одна из серьезных мальчишеских теорий Маклина никогда не будет проверена на практике. Она почувствовала, что по лицу текут слезы. Но не могла их вытереть. Обеими руки она держала голову Эрика Кэррадайна. Кэррадайн закончила перевязку и закрепила бинт, и Салли мягко опустила голову. Лейтенант Кэррадайн проснулся и произнес: — Ааг. Бьюл. Кэррадайн, успокаивая, коснулась его щеки. Он еще что-то промычал и снова уснул. Кэррадайн спросила: — Из-за Маклина? — Нет, честно, не из-за него. Но Маклин был мальчишкой. Он не успел развить того, что знал. От этого еще печальнее. Кэррадайн кивнула. Салли взяла себя в руки. Кэррадайн проговорила: — Я и не знала, что Наоми была… ну, ты понимаешь… так привязана к Хойлу. Салли тоже не знала. — Скрытная, — сказала Кэррадайн. — Мы договорились встретиться с девчонками в пять, на чае в «Бо Риваж». Пойдешь? Салли пошла, а Наоми нет. Подошли офицеры и пригласили их на обед. Несколько медсестер согласились. В этих парнях было слишком много от Маклина, поэтому Салли и отказалась. Фрейд приняла приглашение от майора и не настаивала на том, чтобы он взял с собой других поддержать ее в случае чего. В случае чего она и сама сумеет за себя постоять, всем своим видом как будто утверждала Карла Фрейд. Словно чтобы их развлечь, Фрейд сказала: — Не начинайте ссору снова. Вам, возможно, будет интересно узнать, что я едва не связалась с хирургом. Я собиралась замуж за хирурга из Мельбурна. Борнстейн, вот, посмотрите. Вся моя семья была в восторге, кроме меня. Слава богу, началась война, вот как я считала. Нет больше необходимости выслушивать причитания моих тетушек на идиш. «Девушка, которая отвергает такую удачу…» Таким образом она словно говорила им, и вы думаете я собираюсь снова спутаться с каким бы то ни было хирургом или со случайным майором, пригласившим меня на ужин? * * * Теперь они возвращались без Кэррадайн к посуровевшему морю и под серо-стальной завесой облаков. Но эти бездны уже не манили ни к героям истории, ни к мальчикам из родного буша, ни куда-то еще. Салли стояла на палубе, потому что Наоми попросила ее встретиться там прямо в разгар шквала, когда даже санитары, оставив все попытки там перекурить, спустились вниз. Наоми с трудом открыла дверь на палубу, хотя все внезапно стихло. Ее волосы выбились из-под шляпки. Она не была на чаепитии в «Бо Риваж». Все знали, что она решила не идти из-за новости об Эллисе Хойле. — Часы Эллиса у меня, — сказала Наоми на ветру. — Полагаю, — продолжала она, — молодой человек сначала попытался передать их тебе. — Да, — подтвердила Салли. Наоми зашевелила губами, как старуха, словно стараясь привыкнуть к столь интимному и немыслимому подарку от мертвеца… — Не имею ни малейшего представления, — недоумевала Наоми, — почему ему захотелось оставить их мне. Ни малейшей подсказки или намека. Он мертв. Убит. А теперь девчонки судачат: «Значит, вы там вдвоем скрытничали?» Как будто он все еще здесь, где-то рядом, невидимый. А если мы с беднягой Эллисом тайно сговорились, то, по их мнению, я должна быть ужасно расстроена. Они ходят вокруг меня с торжественным и заговорщическим видом. А я этого терпеть не могу. Салли протянула руку, собравшись положить ее на плечо Наоми. В ответ та посмотрела ей в лицо, однако присущую ей величавость старшинства словно ветром сдуло. Она спросила: — Почему он это сделал? Передал мне эти часы? Да к тому же с золотой цепочкой. За всем этим что-то стоит. И… бедняга… А кто я такая, чтобы отказываться? Но мы не были… мы просто были… Только и всего. — Может, потому, что его ранили в голову? Вот он и не соображал, что делает, — предположила Салли. Наоми уставилась на горизонт. — Я слышала, что его и других убил пулеметчик, но часы идут. Ни единой царапины, — сказала она. Эта странность не давала ей покоя. — Эй, брось ломать голову, — посоветовала Салли. — Он просто подумал об этом. Подарок другу. Вот и все. Это не так, не стоит придавать значения. Можешь положить их в свой ящик и забыть. Или отправить его родителям. — Как их найти? — нетерпеливо спросила Наоми. — Откуда мне знать? — Мы можем узнать, когда в следующий раз будем в Александрии. Там должны быть личные дела военнослужащих. — Он говорил со мной не больше, чем с Онорой, — пробормотала Наоми. — Возможно, он и хотел сблизиться со мной. Но я не стремилась. — Теперь, когда он убит, одному Богу известно, о чем он думал. И то, что раньше казалось мелочью, сразу начинает представляться чем-то значительным. В любом случае ты не считаешь, что бедняга имел право послать тебе свои личные вещи? Впрочем, у умирающих свои привилегии… Наоми так не считала и, чтобы показать это сестре, протестующе подняла руки. — Тогда, если они тебе не нужны, — сказала Салли почти раздраженно, — почему бы тебе не выбросить их за борт? Предать их морю? — Ты же знаешь, я не смогу. Салли представила, как тикающий механизм, вращаясь вокруг своей оси, падает в знаменитые воды. Они разом пристально посмотрели на неровные, бесцветные волны. Но Салли понимала — то, что кажется ей элементарным, непостижимо для Наоми. 7. И снова дела В том, что делали медсестры, преобладала неуверенность, царила совершенно другая атмосфера, чем в первой поездке. Ничто не указывало, что на Галлиполи, по берегам Дарданелл, Геллеспонта и в остальных географических точках, охваченных жаждой убийства и разрушения, намечается хоть какой-то просвет. Текли рутинные госпитальные будни, одна смена шла за другой, регулярно стелилось свежее постельное белье, санитары отскребали помещения от грязи, а Леонора видела, как неторопливо шествует капитан Феллоуз — обычный обход — с лицом, куда сильнее выражавшим озабоченность, чем пламенную страсть. Слишком уж трезвомыслящим и практичным для флирта с девчонками оказался капитан Феллоуз. Количество предметов обихода первой необходимости росло — если в первую поездку в стерилизационной умудрялись обойтись парочкой примусов, то теперь их число достигло восьми. Обещали и автоклавы. Санитары таскали в складское помещение коробки с новейшим анестетиком — новокаином. Приставка «ново» предполагала новизну. Возможно, это новое снадобье и вправду обладало способностью изменить всю совокупность факторов, когда они становились на якорь или когда мимо проплывали баржи и тральщики. На второй день, когда они приблизились к полуострову, врачей собрали на какое-то сверхважное совещание в носовой части госпитальной палубы. Появился новый палатный врач, и еще поступило предложение снова в случае необходимости использовать лейтенанта Хукса в качестве хирурга. Фрейд — несмотря на рулады из «Больше не хочу быть актрисой» и «Малыш Томми Мэрфи» — сохраняла трезвейший рассудок, если это касалось хирургии, расставаться с которой она явно не собиралась. Капитана Феллоуза, по общему мнению, первая и довольно бестолковая поездка ничуть не изменила. Феллоуз вместе с Митчи предстали перед Салли, которую направили в помещения для стерилизации инструментов, и та заметила в глазах капитана холодный расчет. — Я бы хотел, чтобы вы стали моим анестезиологом на этот рейс, — начал он. — В прошлый рейс этим занималась сестра Кэррадайн. Вам не приходилось раньше иметь дело с обезболивающими? Салли ответила, что приходилось. Но в госпитале Маклей премудростям анестезиологии не обучали. И Салли сомневалась, что удастся выехать на одних способностях. И тут ей пришла в голову гаденькая мысль, что как раз они с сестрой отнюдь не профаны по части введения человека в блаженное беспамятство. Феллоуз сказал, что у него имеется пособие Пила «Об анестезии». — Я передам вам книгу с кем-нибудь из санитаров. А сейчас предлагаю дойти до комнаты медсестер и ознакомиться с общими указаниями, помещенными в конце каждой главы. Салли прочла указания Пила. В ее больничке, уже полузабытой и такой в свое время привычной, вопросами анестезии занимался доктор Мэддокс. Все сводилось к элементарным правилам — обычная маска, на которую капали эфир. Устройства для хлороформа и эфира, представленные в пособии Пила, стали для Салли чуть ли не откровением. Аспирационная трубка или канюля Янкувера очень походила на то, что однажды использовал доктор Мэддокс, ампутируя ногу одному лесорубу, и, следует отдать ему должное, справился с этим блестяще — оперируемый даже не пискнул. Тогда Салли думала, что трубка Янкувера — вообще единственное на свете устройство для подобных целей. Выходит, далеко не единственное. Оказывается, их тьма-тьмущая. Трубки Шиммельбуша, Вэйна, Хьюитта. Клин Боксвуда. Затейливый ингалятор Ко, явно оказавшийся не по средствам окружной больнице Маклей. Впрочем, Салли все равно не осилила бы этот агрегат. В приложении к своему пособию Пил детально остановился и на том, что хлороформ может оказаться смертельным для пациента вследствие возникающих после его приема нарушений дыхания или сердечной деятельности. Американец считал, что смертность при использовании эфира куда ниже. Неужели и анестезиология была яблоком раздора между Британией и Соединенными Штатами? Судя по всему, именно так — обе страны обстреливали друг друга через Атлантику цифрами летальных исходов. Выдвигались доводы, что, хотя легкие и в состоянии трансформировать хлороформ, обладающий менее едким запахом, чем эфир, побочными продуктами первого являются фосген и хлор, поступающие в организм. Хотя ни к чему забивать себе голову всей этой чепухой, пришла к заключению Салли. Частота пульса, кровяное давление — вот за чем требуется следить в первую очередь. Феллоуз и доктор Хукс прошли через комнату медсестер в кабинет врачей. По пути Феллоуз, указав карандашом, обратил внимание Хукса на какую-то диаграмму. Хукс здорово загорел за эти дни. Волосы у него были в полнейшем беспорядке, а рыжеватые усики походили на наконечники миниатюрных копий. Когда оба ушли в докторскую, Салли услышала, как Феллоуз громко ругает надоедливый гул двигателей «Архимеда». — Послушай, Рыжий, надо же что-то с этим делать. Хотя, боже мой, главная опасность на суше, а не здесь. Ответа Хукса она разобрать не смогла, но в нем слышались умоляющие нотки. Салли подумалось, что Хукс, как и Наоми, также не сумел избавиться от воспоминаний о первой партии раненых. — Но ведь ты нужен, Рыжий, нужен, и все. Плавучие госпитали не укомплектованы, как полагается… Разговор шел о переквалификации его в хирурги. Доктору Хуксу, независимо от уровня его компетентности, следовало позабыть об амплуа сельского лекаря точно так же, как он сам позабыл о ее карьере медсестры районной больнички. И рассматривать нынешнюю ситуацию как возможность повысить квалификацию. Врачи, казалось Салли, в целом неплохо адаптируются к подобным переменам. Чувствовалось, Хукс о чем-то просит. Феллоуз испустил тяжкий вздох. Потом тишина. Будто оба уселись на стулья и углубились в чтение газетных военных сводок. Но тревога Хукса так и осталась висеть в воздухе, напоминая Салли о ее собственной. А возможностей подучиться здесь было сколько угодно. Переполненная мрачными предчувствиями и прикидками вариантов, Салли забежала к себе в каюту положить на тумбочку талмуд Пила и тут же снова вернулась на палубу. Там группой чуть поодаль стояли женщины, в этот поздний час искавшие умиротворения в созерцании океана. И Фрейд, и Наоми, и Лео, и Онора, и сестра Неттис. Казалось, между ними царит полнейшее согласие. Ни обид, ни недовольства. Не то что на суше. Все смертные грехи на море обретали статус вполне простительных, тем более на этом море, выплеснувшем их сюда. Но именно сейчас — вероятно, под воздействием вычитанного у Пила — Салли предпочла побыть в одиночестве. Она увидела, как в носовой части санитаров учат делать перевязки и накладывать шины. И «Архимед», и все на его борту находились под защитой закона, соблюдать который надлежало всем странам мира. Да, но насколько твердо соблюдать? Иногда ощущение угрозы от всех этих современных изобретений и бороздивших океан рукотворных подводных чудовищ, включая торпеды, было настолько сильным, что невольно хотелось забраться высоко-высоко и неотрывно глазеть на океанские просторы. В конце концов Салли все же подошла к остальным. — А вот и она, — сказала Онора, многозначительно шлепнув по перилам, как бы говоря «здесь наше местечко». — Это правда, что тебя попросили делать наркоз? — Будешь петь песенки пациентам? — с оттенком самоиронии полюбопытствовала Фрейд. — Они и без этого достаточно натерпелись, — парировала Салли. Заметив понимающую улыбку Наоми, сумевшей оценить остроумие младшей сестры, Салли воспряла духом. Они глаз не спускали с этого худосочного Кирнана и записали его в фавориты. Что бы сержант ни сказал, всему верили безоговорочно. «Наш профессор» — так нарекла его Онора. Кирнан поднялся на палубу после выполнения очередного задания. — Расскажите, что произошло с тех пор, как мы в последний раз проходили здесь? — спросила Онора. — Какие-нибудь новые веселые приключения с божествами?