– Да не пугайтесь Вы так, дядя Витя! Об этом сейчас каждая дворняжка на улице знает. ― Сделав круг по комнате, я вновь уселась напротив профессора. ― А теперь сопоставьте факты. Если мэр собирается восстанавливать институт, который, между прочим, строился как оборонное учреждение, в былом величии, то город опять приобретёт статус закрытого исследовательского центра. А, коли так, то почему господин Слепцов без остановки принимает иностранные делегации, предлагает зарубежным инвесторам вкладывать деньги в восстановление центра? Неувязочку чувствуете? Профессор побледнел. – Ты намекаешь на то, что инвестиции придётся отработать, и наши разработки и открытия станут достоянием потенциальных врагов? Я кивнула. – Ну, что-то в этом роде. Но это, конечно, из области фантастики. Мне кажется, что в институте будут проходить вполне невинные изыскания, типа изучения вируса СПИДа, или влияние сибирско-язвенных бацилл на цветение зерновых в Урюпинске. – Что? ― не понял профессор. – А то, дядя Витя, что истинной целью нашего нового мэра является восстановление Вашей лаборатории. Ему нужны Вы, профессор Лебедев. Теперь я в этом полностью уверена. Виктор Васильевич вытер носовым платком капельки пота, выступившие на висках. – Не волнуйтесь, дядя Витя, возможно, всё это только мои фантазии. Не исключено, что господин Слепцов ― мировой мужик, романтик, сбежавший в глухую тайгу от благ цивилизации во имя великой идеи. – Ты сама-то в это веришь, девочка? Я только пожала плечами. Уже на следующее утро мой Джип бодро мчался в соседний город Знаменск. Я решила посетить официальную родину мэра, а заодно и навести кое-какие справки через свою подругу, Инну Синицыну. Вот уже несколько лет Инка проживала в этом замечательном городке и работала главным редактором журнала «Природа и люди». Хотя занималась Синицына исключительно местной флорой и фауной, но друзей в силовых структурах завести успела. Так, уже через час пребывания в Знаменске, в моих руках находился полный список Слепцовых, проживавших, как в городе, так и в соседних посёлках, за последние двадцать лет. Фамилия оказалась довольно редкой для здешних мест. Её носили два человека, один из которых умер пять лет назад от пневмонии, а другой пропал без вести. Чудеса! Тем не менее, я решила проехать по адресам и побеседовать с родственниками. Жена погибшего Тимофея Ивановича, которого я пометила в списке под номером один, встретила меня радушно, провела в просторную гостиную и предложила чай. Она даже не поинтересовалось, зачем незнакомому человеку понадобилась подробная информация. Я поняла, что женщина страдала от одиночества, и любой собеседник был ей в радость. Вдова вытащила из шкафа тяжеленный альбом с семейными фотографиями и с упоением принялась рассказывать, каким замечательным человеком был её Тим. С фотоснимков на меня смотрел улыбчивый мужчина, но сходства с мэром я так и не нашла. – Скажите, а у Вашего мужа были ещё какие-нибудь родственники, может быть дальние? – Да нет, ― пожала плечами вдова. ― Он сам из детского дома ― родители погибли. Сынок у нас остался, сейчас в институте нашем учится, на юриста. – А, может, Вы знакомы с кем- то из его полных однофамильцев? Женщина пожала плечами. – Вроде, на Красноярской живут Слепцовыи или на Курганской, или не Слепцовы… Не знаю. Вы уж простите. Я допила чай и собралась уходить, как вдруг, вдова спохватилась. – Постойте! Вспомнила! Жил в нашем городе тёзка Тима. Знаете, полный тёзка, профессор, преподаватель кафедры иностранной литературы, Тимофей Иванович Слепцов. Он целый семестр читал у сына на курсе лекции. Санька мой пришёл как-то домой и говорит: «Слышь, мать, у нас перец один есть, тоже Тимофей Иванович, как батя наш покойный». А в прошлом году исчез профессор. Просто как сквозь землю провалился. Родственников у него не было. Это в институте переполошились, что он неделю на работу не выходит. Засуетились, в полицию обратились. Те, кажется, дверь взломали. Думали, труп найдут. – И что, нашли? Вдова пожала плечами. – Да нет, не нашли. Мужика, видимо, инопланетные монстры уволокли. ― Она перешла на шёпот. ― Там, на Марсе, своих профессоров не хватает, вот на Землю и повадились, гады. На мгновение мне показалась, что с психикой у хозяйки квартиры всё было печально. – С чего Вы взяли? Женщина перебрала несколько фотографий и протянула одну из них мне. – Видите, огни? А в прошлом году мы тут такие же видели. Не думайте, я не сумасшедшая. Весь Знаменск тогда гудел. Точно, с Марса сволочи явились. Видят, интеллигентный человек, с мозгами, без родни. Да и куда, если не на Марс, отправился Тимофей Иванович? Полицейские обнаружили в квартире все его вещи, деньги, книги старинные. Всё есть, а профессора нет. – А документы в доме были? Ну, паспорт, например. – Нет, паспорта точно не было. Санька ещё рассказывал, что дело об исчезновении закрыли. Полицейские сказали, что, раз паспорт отсутствует, уехал куда-то профессор. Вот так-то. – А фотокарточек его у Вас, случайно, не найдётся? – Случайно найдётся, с конкурса самодеятельности. Санька там песню пел, а профессор как раз в жюри сидел. Сейчас попробую отыскать. Вдова перерыла весь альбом, но слово сдержала. – Любуйтесь. Я внимательно изучила снимок. Мэра Слепцова на нём не было. ― Давай, я продолжу, ― предложил Фёдор, ― на уровне подсознания ты поняла, что творится что-то неладное, были факты, но не было доказательств. И ты решила вывести подозреваемого на чистую воду по принципу ловли на живца. Так? Я молчала, перебирая бахрому скатерти. – Ты написала статью и стала ждать его реакции. Только в толк не возьму, как главный редактор согласился напечатать твоё рукотворное? – Очень просто. Вернувшись в Техногорск, я подняла все материалы, посвященные приездам в город иностранных делегаций, и обнаружила странную вещь ― каждый раз мэр выдвигал новые предложения. «Создадим новый международный научный центр для борьбы со СПИДом!», «Восстановим научный институт для изучения генома человека!», «Остановим эпидемии инфекционных заболеваний!», «Все на борьбу с онкологией!». – Складывается такое впечатление, что Слепцову всё равно, какими проектами начнут заниматься учёные, лишь бы инвесторы помогли восстановить институт. – Правильно мыслишь, Феденька. А зачем? Федька почесал затылок. – А затем, чтобы возобновить исследования в лаборатории профессора Лебедева. Так? – Так. А ты сообразительный. Фёдор нахмурился. – И чего же такого убойного ты наваяла? Я скромно потупила взгляд. – Да ничего особенного. Сделала подборку отрывков из ранее опубликованных статей, а в конце задала риторический вопрос: «Наш мэр решил победить все существующие болезни или хочет жить вечно?» – И ни слова про подозрения Лебедева? – Ни слова. Заметь, статья никого не разоблачала. Ключевым являлся последний вопрос. Именно он должен был вызвать или не вызвать реакцию Слепцова. А, что касается редактора, тот не увидел в статье ничего криминального и пустил в номер. Ой, Федька! ― я подкатила глаза. ― Если бы ты только знал, какой резонанс статья имела в городе! Многие задумались, а зачем мэру восстанавливать институт, а нужно ли это вообще? Народ, получив вольную, уже не хотел возвращать статус «невыездного». Но были и те, кто набросился на меня, мол, не смей палки в колёса вставлять хорошему человеку. Телефон редакции разрывался. Но главное произошло через сутки. Мэр выдал-таки себя. На меня не просто наехали. Мне угрожали, и не какие-то там отморозки. Начальник полиции, господин Помогаев, лично сидел в этой самой кухне, на том же стуле, где сидишь сейчас ты, и уверял, что на меня открыто уголовное дело за клевету, что мэр выставил счёт за моральный ущерб и так далее. Позже я узнала, что дело, действительно, открыли, потом закрыли, но с работы меня всё-таки уволили. Главный редактор намекнул, что, если я хочу жить долго и счастливо в этом городе, мне должно сидеть тихо и не высовываться, а лучше уехать куда-нибудь в Тундру, пока всё не уляжется. – И что ты решила? Я тяжело вздохнула. – Сидеть тихо. Фёдор усмехнулся. – Это ты рассказывай кому-нибудь другому. Я-то тебя хорошо знаю. Ведь ты не успокоилась. Верно? – Нет, не верно. Видимо, ты меня плохо знаешь. Мне позвонил Виктор Васильевич и попросил прервать расследование. Он намекнул, что это в моих интересах и в интересах Полины. – Понятно, видимо, профессора шантажировали самым дорогим, что у него есть ― дочерью. – Я и притихла, сидела себе, как мышка, занималась научными переводами, репетиторством, как вдруг однажды… Стрельцов поменялся в лице. – Ты меня пугаешь. Я улыбнулась. Ох, до чего пугливые мужики меня окружали! – Так вот. Однажды мне позвонила подруга из редакции и попросила ей помочь. Она великолепно владела английским, иногда брала халтурку на дом. Но один важный заказ просто не успевала сделать по весьма уважительной причине. Таисия ложилась в роддом. Сам понимаешь, отменить можно всё: отпуск, выходные. Можно вкалывать по ночам, но перенести роды физически невозможно. Тая предупредила, что ни одна живая душа не должна знать о том, что она передоверила мне перевод. А после, как работа будет сделана – рассчитается со мной лично. Я согласилась. Муж Таи завез мне носитель. Я скопировала файл, создала папку и, не знаю, зачем, распечатала текст. На следующий день ко мне явились парни из личной охраны господина Слепцова и очень вежливо попросили отдать им все материалы. Они изъяли жёсткий диск, перепотрошили ноутбук, поинтересовались, что я успела перевести и удалились, выразив надежду, что больше копий не существует. – Но ведь ты перевела текст, в конце концов? Я печально улыбнулась. – Не угадал. Я побоялась, что у меня опять появится соблазн влезть не в своё дело. Фёдор махнул рукой. – Эх, была ни была, тащи его сюда. Дважды повторять не пришлось. Я просунула руку за холодильник и явила миру синюю пластиковую папку.