А под ним выстроились в линию открытые босоножки от Стюарта Вайцмана. А на выдвижной полке, на темно-синем бархате лежала коробочки от Тиффани с массивными четырьмя заколками арт деко по углам, которые ее бабушка получила в подарок, вступая в брак с Картиниусом Брэдфордом в 1926 году. И сейчас Джин не могла решить, взять ли ей две заколки и поместить их, как у Бетти Дэвис, или она соединит их вместе с одной стороны, сделав эффектно выглядевший воротник. — Мерль… Она увидела в зеркало свою горничную, появившуюся в дверях, заметив, как дрожит ее рука с мобильным телефоном, и вся она дергалась, как мышь, словно попала в машиловку. — Она не придет. Джин медленно развернулась к ней. — Прошу прощения. Мерль протянула трубку телефона, словно это было доказательство. — Я говорила с ней. Она сказала… не придет. — Она сказала почему? — холодно спросила Джин, хотя и так уже знала ответ. — И по какой причине? — Она не сказала. Маленькая стерва. — Хорошо, я сделаю этот чертовый макияж сама. Ты можешь идти. Джин профессионально занялась макияжем, мысленно ведя разговор с Тэмми, раздражаясь все больше и больше, особенно, когда она представила, как говорит… что это за слово?… нерадивой, безответственной шлюхе, которая от нее не видела ничего, кроме хорошего за все эти годы… за все свои приезды к ней Тэмми была вознаграждена… черт побери круизом по Средиземному морю в прошлом году и ей пришлось поселить ее в роскошную бл*дь каюту, хотя эта сучка единственное, что умела делать накладывать тушь Джин на ресницы каждый день… ой, а горнолыжный курорт в Аспене? А теперь эта женщина решила не прийти… После тридцатиминутного внутреннего монолога, раздражаясь все больше и больше, Джин была готова — с макияжем, в платье, с приколотой булавкой, ее волосы ниспадали на плечи, босоножки придавали еще немного роста. Стол для макияжа выглядел не так прекрасно, как она. Щетки, тюбик с тушью и накладные ресницы были разбросаны повсюду. Палочки для теней превратились в полный бардак, как и карандаши для глаз. И ей удалось сломать компактную пудру телесного цвета, которая треснула и рассыпалась по всему столику на роликах. Мерль все уберет. Джин вышла в спальню, подхватила со своего бюро светлую стеганную сумку от Шанель, повесила на плечо и открыла дверь в коридор. Ричард уже был там. — Ты опоздала на шесть минут. — Приятно, что ты следишь за временем. Поздравляю. Она вскинула подбородок и подошла к нему и совсем не удивилась, когда он схватил ее за руку и дернул к себе. — Не заставляй меня ждать. — Знаешь, я слышала, что есть эффективные методы терапевтического лечения синдрома навязчивых состояний. Ты мог бы попробовать цианистый калий, например. Или болиголов… мне кажется, он есть у нас где-то в доме? Розалинда разгадала эту тайну за нас довольно легко… Лиззи вышла из люкса Лейна, находившегося через две двери от люкса Джин. На ней была ее рабочая одежда — шорты цвета хаки и черное поло с эмблемой герба Истерли. Ее волосы были стянуты резинкой на затылке, макияж тоже отсутствовал, она с завистью взглянула на молодых. — Доброе утро, — произнесла она приближаясь. Она смотрела прямо перед собой, словно шла по улицам Нью-Йорка, решив не ввязываться в проблемы и не искать их на свою голову. — Ты все еще на зарплате, — сказал Ричард, — или он урезал выплату по твоим чекам, поскольку ты не только приносишь цветы к нему в спальню? Лиззи никак не отреагировала на его замечание. — Джин, ты прекрасна, как всегда. И она продолжила идти вперед, мимо них. Когда Лиззи прошла, Джин прищурилась на Ричарда. — Не разговаривай с ней подобным образом. — Почему? Она не член семьи. И учитывая вашу ситуацию с деньгами, сокращение затрат — это очень мудрый ход. — Ее не стоит обсуждать и критиковать. Оставь ее в покое. Итак, давай покончим с этим. Глава 36 Лиззи подошла к главной лестнице и удивленно покачала головой. Джин… защищала ее. Кто бы мог подумать, что это когда-нибудь произойдет? И нет, она не собиралась нестись в торговый центр, чтобы прикупить браслеты для них как пары, с надписью типа «Лучший друг на веки вечные любовницы». Отнюдь не нежная поддержка была намного проще в обращении, нежели совсем не нежные снисходительные насмешки ранее. Через холл она направилась в сторону помещений для обслуживающего персонала. Пришло время сделать свежие букеты с поздними весенними цветами, тут не обойдешься без флориста, способного создавать что-то красивое, и это занятие заставляло ее почувствовать себя, что хотя бы таким образом она пыталась как-то улучшить положение семьи. Даже, если она была единственной, кто замечал эти букеты. Войдя в холл обслуживающего персонала, она направилась в сторону кабинета Розалинды и номера мистера Харриса… Но она так и не дошла до кухни. Возле двери дворецкого стояли чемоданы. Какие-то фотографии и книги лежали в коробке. На стойке висела куча костюмов в полиэтиленовых мешках. Просунув голову в открытую дверь, она нахмурилась. — Мистер Харрис? Дворецкий показался из спальни. Даже в разгар сбора вещей на нем был одет один из его костюмов, волосы тщательно уложены, лицо гладко выбрито, и выглядело так, словно он нанес на него легкий слой тональной пудры. — Добрый день, — произнес он. — Вы куда-то собираетесь? — Я принял другое предложение о работе. — Что? — Я уезжаю. Примерно через двадцать минут должно прийти такси. — Постойте, вы не уведомили об этом работодателя? — Мой чек сегодня утром банк не принял к оплате. Твой парень или кто он для вас, или его семья должны мне две тысячи девятьсот восемьдесят семь долларов и двадцать два цента. Я решил, что отказ в обналичивании чека для меня является основанием не соблюдать пункт в моем контракте, требующем уведомить своего работодателя. Лиззи покачала головой. — Вы не можете просто вот так взять и уйти. — Почему не могу? Я хотел бы предложить вам последовать моему примеру, но вы, кажется, склонны остаться с этой семьей. По крайней мере, могу лишь догадываться, что эмоционально вы укоренились на должном уровне. В противном случае, ваша самоликвидация будет просто смехотворной. Лиззи отвернулась, и мистер Харрис сказал: — Передайте Лейну, что я оставил свое заявление на увольнение на своем рабочем столе. И пусть он попытается не входить в ярость, благодаря вам. Лззи улыбнулась ему, подхватив коробку с вещами. — Ой, я не думаю, что он впадет в ярость… или как вы это называете. Я помогу вам собрать вещи. И, если честно, я с радостью передам ему, где можно найти ваше заявление об уходе. Я надеюсь, что там есть ваш новый адрес или, по крайней мере, номер телефона. Вы ведь по-прежнему находитесь в списке на допрос муниципальной полиции Чарлмонта. «Хорошо, ты не хочешь приезжать ко мне, так я сам приеду к тебе», — так думал Лейн, вписываясь в ворота на своем Porsche фермы Самюэля Ти. Лейн последовал по аллее деревьев, посаженных семьдесят пять лет назад еще прапрадедом Самюэля Ти. Толстые, шероховатые, с содранной корой стволы поддерживали широкие ветви с красивыми зелеными листьями, отбрасывая тень на бледные маленькие камешки на дороге. Невдалеке в центре, среди полей стоял великолепный фермерский дом Лоджев, он совсем не был похож на деревенский дом. Элегантный с идеальными пропорциями, почти такой же старый, как и Истерли, обитый вагонкой, имеющий четырехскатную крышу, а также террасу по периметру с крыльцом. Лейн припарковался рядом со старинным «Ягуаром», вышел из машины и направился к входной двери, которая была распахнута настежь. Пару раз стукнув по дверному экрану, он окликнул: — Самюэль Ти? В доме было темно, когда он вошел внутрь, ему нравился этот запах — лимона и старого дерева. Похожее на что-то сладкое, как свежие булочки с корицей, которые делались у него дома. — Самюэль Ти.? Шорох в библиотеки привлек его внимание, и он направился туда…