Зачинался рассвет. Откуда-то из-за далеких восточных гор робко заглядывали в Долину первые солнечные лучи. Природа вокруг просыпалась, оживала и наполнялась радостью в предвкушении нового дня. А вот на душе у бездумно бредущего по лесу Гамая было отнюдь не весело. Неодолимая печаль, приправленная безысходностью, душила горемыку-изгнанника. Тяжкий груз воспоминаний о содеянном давил похлеще, чем четверо суток дороги. В опухших от недосыпа глазах отражалась тоска. Сердце едко саднило. Вопреки ожиданиям парня, его странствия с приходом домой не закончились, а лишь обернулись началом другого пути. Узкая звериная тропа ложилась под ноги Гамая, ведя незадачливого силача куда-то на запад. В той стороне вплоть до самой Стены тянулись дикие земли: ни поселков, ни выселок-хуторков, ни людей. Значит, ему туда. Даже мелкие кражи в Племени случались нечасто - не тот они народ, чтобы воровать, или грабить. Но убийство! Убийц и на памяти древнего Яра набиралось не больше дюжины. Это же самое страшное зло - на родича руку поднять! Редкая драка могла привести к чей-то смерти. Мужики свою силу знают - взаправду своих никто никогда не колотит. Так, кровь из носа пустить, да бока повалять. Бывало, любовь или ненависть, дойдя до предела, толкали выжившего из ума бедолагу к сведению счетов с соперником. Бывало иначе. Гамай как-то слышал историю про одного такого охотника, что жинку свою придушил, поймав на измене. То вроде бы у Волков приключилось полвека назад. А иногда человек мог погибнуть случайно, по глупой нелепости, без чьего бы то ни было умысла. Тогда провинившийся, если такой находился, не считался убийцей и не осуждался так строго. Вообще, изгнанием в Племени только за убийство-то и карали. За все остальные проступки с виновного брался откуп: зерном, мясом, шкурами, или работой. Могли в худшем случае палок отбить, но то очень редко. Позор же. Вот и с Бертой так вышло - нелепо и глупо. Да, дурак! Да, балбес неуклюжий! Но убивать-то ее не хотел, лишь толкнул. По всему получалось, что старейшина, вынесший Гамаю неоправданно суровый приговор, несправедливо с ним поступил, но бредущий по лесу великан не ощущал обиды на Марка и во всем винил только себя. Не простившись с родными - хорошо хоть мать не видела этого позора - раздевшись, оставив огниво и нож, Гамай под звонкое молчание немногих собравшихся покинул родное селение. До самого рассвета он медленно брел в неизвестность строго на запад. Теперь ему предстояло вечно прятаться от других людей. Своим он больше не родич. А значит враг. Чем дальше на запад, тем меньше шансов наткнуться на кого из охотников. И Гамай шел. Сначала он помнил куда и зачем он идет, но потом позабыл и просто переставлял ноги. Вскоре поднявшееся солнце смогло ненадолго прогнать горемычные мысли, и измотанного до не могу силача тут же сморило. Совершенно нагой человек, ибо изгнанным запрещалось с собой уносить даже одежду, не говоря уже об оружии, или запасах чего бы то ни было, опустился на землю и, свернувшись калачиком, погрузился в спасительный сон, спрятавшись в мире грез от мучительных угрызений совести. В крайне тяжелое для Племени время, могучему, но не самому смекалистому Гамаю выпала очень нелегкая доля. Эти 'крайне' и 'очень', усиляя друг друга, сводили на нет шансы Гамая дожить до весны, но тот пока не понимал этого. Его волновало другое. Отверженный спал и во сне видел лица родных. Расплывчатый образ ласково улыбавшейся матери тихо, певуче шептал: 'Держись, сынок...Не сдавайся...'. Морщины на лбу витавшего в грезах охотника постепенно разглаживались, пальцы же, наоборот, все сильнее сжимались в кулаки. Что-что, а сдаваться Гамая не собирался уж точно. *** Кругом была только вода. Кабаз плыл, не зная куда, стараясь добраться до берега. Но разглядеть край реки мешали частые волны, которые, набегая одна за одной, постоянно били в лицо. Река...? В голове что-то крутится, связанное с этим словом... За рекой.. Из-за реки... Безродные! Кабаз очнулся и сразу закашлялся под напором льющейся на лицо воды. Он лежал в той же укромной ложбинке, у своего же костра, только связанный по рукам и ногам. Голова несильно кружилась. В груди жгло. К горлу подступала тошнота. Но главное - он был жив. Перед ним в кругу света сидело с десяток мужчин, но Кабаз мог видеть только одну половину пространства, а, значит, Безродных было гораздо больше. То, что схватившие его люди явились из-за Великой Реки, было понятно сразу по ряду причин: во-первых, одежда, оружие и другие всякие мелочи, хотя и несильно, но все-таки отличались от сделанного в Племени; во-вторых, лица пришельцев окружала густая растительность, что делало их похожими на диких гривастых зверей; в-третьих же, Кабаз не узнавал никого из них, и это являлось главным доказательством заречных корней этой шайки, ибо Племя, будучи достаточно многолюдным, чтобы не знать всех мужчин по имени, все-таки было большим не настолько, чтобы не запомнить всех лиц. Ближний к Кабазу Безродный, который и лил воду ему не лицо, заметив, что парень очнулся, широко улыбнулся, показав кривые желтые зубы, и обратился к своим: - Глядите, мальчонка проснулся! - и, не меняя игривого тона спросил уже у Кабаза, - Что, мамочка снилась? Или сестричка? Или коза? Ты так стонал - точно кого-то трахал во сне. - Пришлый охотник заржал, на мгновение опередив остальных, также подхвативших веселье. Кабаз попытался плюнуть в противную морду, но во рту пересохло. Пришлось отвечать на словах: - Я тебе, урод, не мальчонка. А снилось мне, как тебя имели твои же товарищи. Дерзость парня породила новый взрыв хохота, а сам остряк схлопотал несильный удар по лицу. Безродные громко ржали, не боясь быть услышанными, уже убедившись, что пойманный парень один, и в ближайших окрестностях пусто. Отсмеявшись со всеми, ударивший Кабаза охотник убрал улыбку с лица и уже совершенно серьезно обратился к плененному парню с вопросами: - Ладно. Пошутили и хватит. Давай рассказывай, какого Зарбага ты здесь делаешь? Почему без оружия, и кто тебя так отделал? И учти, твои ответы должны меня радовать. Будешь врать - буду бить. Глаза чужака подтверждали серьезность намерений - такой не моргнув кишки выпустит. Впору бы сейчас испугаться, но страха, как не было, так и нет - наверное, весь на чудовищ спустил. Кабаз никогда не считал себя трусом. Даже, наоборот. Но и помирать зазря не хотелось. Наскоро все обдумав, Кабан сделал вывод, что каких-то опасных для Племени тайн не раскроет, если не станет юлить и все расскажет по-честному. В конце концов твари, наверняка, явились в Долину не только по их души. Может, даже с Безродными удастся союз заключить. Люди все-таки. Понимая, насколько глупо для непосвященных сейчас прозвучит его рассказ, парень заранее приготовился к боли и начал издалека: - Хорошо. Я все расскажу. Скрывать нечего. В канун Длинного дня я победил в состязаниях и, как лучший среди Кабанов, ходил к сыну Ярада. - При этих словах Безродные встрепенулись. Было видно, что тема им интересна. Кабаз сразу напрягся. В голову закрались сомнения: не сболтнул ли он лишнего? Выждав паузу, за время которой он еще раз прошелся сомнительным взглядом по лицам пришельцев, парень двинулся дальше: - После той страшной недели, когда тряслись горы, на нас напало чудовище. Огромное, ростом с иные деревья, зубастое - хуже тигра... - последовал быстрый удар в живот, и рассказчик затих, стиснув зубы от боли. - Я же просил не врать, - зло рыкнул чужак. - Какие чудовища? Ты нам собрался сказки сказывать? Прибереги их для своих детворы, если хочешь дожить до их появления. - Безродный хмурился, а Кабаз, не имевший смекалки того же Арила, судорожно пытался придумать, что и как ему рассказывать дальше. Так ничего убедительного и не выдумав, он решил продолжать настаивать на своем, опираясь на истину - и будь что будет. - Это чистая правда! - с вызовом гаркнул Кабаз - Клянусь Ярадом, всеми богами, жизнью матери и своим добрым именем! Сжавшись в ожидании очередного пинка, он на секунду зажмурился. Но удар не последовал. Все тот же лохматый охотник, бывший, похоже, главным в отряде заречных разведчиков неожиданно остановил занесенную руки и, прищурившись, уставился на Кабаза, словно стараясь заглянуть тому прямо в голову. В том, что перед ним именно разведчики, парень не сомневался - для набега чужаков было слишком уж мало. Видать, что-то ищут. Наконец, гляделки закончились. Безродный принял решение и, повернувшись к своим, объявил: - Ну ладно. На хорошую сказку у нас время есть. Что, братья, послушаем болтуна? - Ответа не требовалось. Главарь снова обратил взгляд на пленника и уставился на него в ожидании продолжения. У Кабаза на сердце слегка отлегло. Понимая, что сейчас все зависит от его красноречия, парень пустился в подробный рассказ о зубастом гиганте, орде, ее черных хозяевах, захваченном поселке Орлов, трещине, скоротечной схватке с хвостатым чудовищем и чудесном спасении. Раскрывая Безродным так много, плененный охотник преследовал сразу две цели: во-первых, если удастся чужаков убедить, что все это правда, возможно, его не убьют прямо здесь и сейчас, а на время оставят в живых, как источник полезных сведений. Тогда, хоть и слабая, но забрезжит надежда сбежать, выбрав нужный момент. Во-вторых - и на это дальновидный Кабаз делал главную ставку - он старался заставить Безродных задуматься о нависшей над всеми жителями Долины страшной угрозе. Кто сказал, что беда не коснется заречных земель? Кто сказал, что другой проход в Бездну не разверзся на той стороне? Может, чертовы чудища уже бродят и в заречных лесах! Может, их еще больше! Вдруг получится убедить былых недругов отбросить хотя бы на время все распри? Вдруг удастся склонить на союз против общих врагов? Рискнуть стоило - он и так уже несколько раз совершил невозможное. И Кабаз все вещал, и вещал, и вещал. Закончив рассказ, парень так и не понял, смогло ли его красноречие достигнуть хотя бы одной из поставленных целей. Время шло. Бородатые воины молчали. Кабаз томительно ждал - теперь страх вернулся. Задумчивое лицо главаря не отражало ход мыслей. Когда командир чужаков, видно, приняв решение, открыл рот, собираясь огласить приговор, пленник приготовился к худшему. Но, как оказалось, зря. - А знаете что? - главарь запустил в бороду пятерню. - Я ему верю. Выдумать такую историю не по зубам даже нашим шаманам. И, если все это правда, значит, дела у Боголюбов настолько поганы, что наша задача начинает терять всякий смысл. Зачем нам мучиться в попытках убить Бессмертного Колдуна, если твари, которых он сам и призвал, сделают за нас всю работу. В оскале Безродного, всплывшем на бородатом лице, смешались сразу два чувства: страх перед новой угрозой и радость от упрощения стоящей перед отрядом задачи. Теперь пленник знал, что за дело сюда привело чужаков, и это меняло все. Кабаз запоздало корил себя за глупость, но ничего сделать было уже нельзя. Прошлое назад не воротишь. Ему оставалось дождаться решения по своей дальнейшей судьбе и надеяться на помощь Ярада. Главарь долго мучить не стал. - Несмотря ни на что, мы должны убедиться, что проклятый колдун отправился на корм червям, или кому другому, - объявил своим бородач. - Без этого нам домой дорога заказана. Мальчишку потащим с собой. Он многое знает - может, чем пригодится. Все. На сегодня отбой. Встаем на ночевку. Барган, Чирак, дежурите первыми. Поросенка не трогать - он мой. Не доем, поделюсь. Безродные принялись разбивать лагерь. Вскоре главарь уже чавкал, поедая зажаренного поросенка, а голодный Кабаз, позабыв о позывах желудка, думал лишь об одном: 'Они хотят убить Яра!' Глава девятнадцатая - Убить демона! 'Сколько же еще придется бежать?' - Этот вопрос крутился в голове у Валая на протяжении всего последнего дня. Причем, было не ясно, спрашивал ли парень об этом сам у себя, или у неизвестно где находившегося в этот момент Яра, или у несправедливой судьбы, или у молчаливых гор, тянувшихся по правую руку. Да и число миль, отделявших его от Мудрейшего, не являлось искомым ответом. Ответ тут вообще не требовался. Просто Валай измотался, устал. Даже не столько физически, сколько душой. Бесконечные страхи, тревоги, переживания - постоянно куда-то бежишь, постоянно спасаешься. За последний месяц ему пришлось удирать со всех ног больше раз, чем за всю предыдущую жизнь. То, как ужаленный, драпаешь от разбушевавшейся стихии, то улепетываешь от здоровенной зверюги, то поспешаешь, отправленный Яром по следу пришельцев аж за самые горы, то, подгоняемый важностью полученных знаний, торопишься по разлому назад. Вот и сейчас, не обращая внимания на гул в голове, стук в висках и растущее пламя в груди, разведчику приходилось нестись со всех ног, будто за ним гналась сама смерть. Впрочем, так оно на самом деле и было. *** Два дня назад, когда Валай, ожидая начала вторжения, просиживал зад в зарослях напротив устья разлома, он и представить себе не мог, насколько многочисленной будет вторая орда пришельцев. Расставшись с Миной, охотник первым делом нашел в буреломе у края пустоши подходящее для наблюдений местечко. Затем запасся водой, раздобыл какой никакой жратвы и только потом приступил к самому дозору. Удобно устроившись на мягкой куче травы, которую парень предусмотрительно натаскал с ближайшей поляны в свою заимку, Валай то и дело бросал напряженные взгляды на юг. Поначалу он очень боялся промухать приход чужаков - бдил денно и нощно, спал плохо, урывками, надолго не отходил. Потом пообвыкся, смекнул, что в ближайшие дни ждать пришельцев не стоит, немного расслабился, стал отдыхать, отъедаться. В какой-то момент даже было решил - не придут. Но нет. Воротившись однажды в заимку с недолгой охоты, Валай, как обычно, метнул взгляд на юг... и застыл. Растянувшись на всю трехмильную ширину разлома, у самого горизонта темнела тонкая, еле заметная полоса. Она двигалась. Охотник, недоумевая, следил, как она все растет, и растет, приближаясь к Долине. Становится толще, объемнее. Медленно катится, словно вода, что ползет в половодье на берег. Валай, как завороженный, пялился на приближающееся чудо: 'Неужели они? Нет! Того быть не может! Буря? Потоп?' - Сколько времени он так простоял, одним богам ведомо. Наконец, расстояние позволило разглядеть, из чего состоит эта движущаяся на Долину волна. Валай охнул - к неизвестным природным явлениям зрелище отношения не имело. 'Они!' По недавно возникшему, на горе всему миру людей, разлому, закрывая землю своими массивными тушами, шагали полчища разнообразных чудовищ. Разглядеть отдельные особи расстояние пока не позволяло, но неоднородность движущейся толпы уже бросалась в глаза. По мере приближения плавно текущей живой реки, зоркий взгляд Валая выхватывал все новые и новые подробности жуткой картины. Вон, торчит среди мелких соседей гигант, чей собрат загонял их на дерево. Вон, правее еще один. Вон, еще. И еще. И еще. На шестнадцатом парень сбился со счета и начал по новой. Нужно было бежать, но он все считал, и считал. Когда же одно из серо-зеленых пятен, которое ранее представлялось охотнику стаей однотипных созданий, обретя очертания, превратилось в единственное, неимоверных размеров, громадное существо, Валай сдался. Решив, что увидел достаточно, он шустро собрал оружие и заранее подготовленные припасы, выбрался из своего укрытия и припустил прочь. Незваные гости явились даже раньше, чем ждал их разведчик. Всего неделю после расставания с Миной просидел Валай на своем посту. Сейчас, двое суток спустя, парень, уже не скрываясь, мчался по пустоши вдоль гор на восток. Еще пара дней, и в поселке Орлов первыми узнают о надвигающейся беде. Беде небывалой и, по разумению самого Валая, только об этом и думавшего на протяжении всего пути, совершенно непосильной для Племени. Идущих в Долину чудовищ было настолько много - наверное, целые тысячи - что победить их силой оружия можно было и не мечтать. Что родичам делать дальше, разведчик не знал и надеялся только на Яра. Уж он-то должен найти решение! Просто обязан! Иначе... *** - Валай, подожди! - Из искореженного леса, вдоль края которого пролегал путь разведчика, сначала прилетел оклик, а затем начали выбираться и сами охотники. В кричавшем остановившийся парень узнал одного из своих. Этого Волка звали Малаком, он был на пару лет старше Валая и знаменит на весь род своей небывалой выносливостью. За ним виднелся еще один знакомец Валая, других же охотников по именам разведчик не знал - те были не из его поселка. Отряд приблизился, и Малак, приветственно приобняв Валая за плечи, широко улыбнулся. - Яр послал нас к тебе, - начал он. - Мы знаем, что вы с Миной смогли отыскать проход. Мы все уже знаем. Теперь будем гостей вместе встречать. Если чудовища объявятся, побежим по родам разносить эту весть. - Так можете начинать, - запыхавшийся Валай уперся руками в колени, пользуясь непредвиденной передышкой. - Что начинать? - удивился Малак. Серые глаза бестолково моргали, выдавая растерянность Волка. Остальные охотники, судя по тому, как изменились их лица, оказались догадливее. Люди принялись встревоженно озираться. - Начинать разносить эту сраную весть. Они уже здесь. Присмотрись-ка внимательнее. - Валай указал рукой себе за спину, где вдалеке, у самой линии горизонта, вяло колыхалась живая река, медленно, но неотвратимо ползущей на восток орды. - Ярад всемогущий! - вырвалось у одного из охотников, - И что же они все сюда прут! - Может, все, а, может, и нет. Кто ж их знает, зарбаговых тварей. Большая часть-то, похоже, сюда повернула, но ручаться не стану. Лес-то вон рядом. Наверняка сколько-то сунулось. В любом случае тех, что за мной идут, на нас хватит с избытком. - Валай уже малость привык к висящим на хвосте полчищам чудищ и говорил довольно спокойно. - Давайте-ка продолжим болтать уже по дороге, а то стоять, когда эти позади топают, как-то не по себе. Возражений не последовало, и группа охотников тронулась с места. Четверо человек сразу свернули на северо-восток, устремившись к поселкам Медведей и Лис напрямую, остальные же, включая Валая, пробежав еще несколько миль по пустоши, тоже сунулись в лес, направившись к роду Орлов. Малак, понимая, что разведчик измотан сильнее других, осторожно спросил: - Валай, ты как? Не сильно быстро бежим? Потянешь? Ночью спал-то вообще? - А ты бы смог спать, когда за спиной эти? Пусть и в десятке миль. То-то же. - Валай укоризненно взглянул на товарища, которого, несмотря на обратную разницу в возрасте почему-то воспринимал как младшего. - Не бойся. Копыта не протяну. *** Когда еще через день охотники достигли поселка Орлов, большинство участвовавших в недавней битве людей уже разошлось по своим родам, готовиться к предсказанному Яром исходу. Подоспевшие к месту событий на третьи сутки после сражения отряды Тигров, Кабанов и Волков, нагрузившись по полной различным скарбом, тоже покинули разоренный поселок и отправились по домам, проложив свой маршрут через селение Змей, где надлежало оставить поклажу. С ними же ушли и недавние пленники, кроме пары десятков женщин, которых Мудрейший приставил к раненым. Сам же Яр пока оставался на месте. Дожидаясь вестей о приходе новой орды, он руководил сборами - дел по-прежнему было невпроворот. Сын Ярада, как белка, сновал по поселку. То тут поможет, то там подскажет, то кого направит, то нагоняй кому вкатит. А ведь, будучи лучшим в Племени лекарем, он еще успевал и раненых врачевать. Спать - так вообще не спал. День и ночь на ногах. Также, помимо местных охотников во главе с Морланом, в поселке остались и вызвавшиеся к сыну Ярада в посыльные Мина с Арилом. Лис на правах взрослого охотника серьезно поговорил с отцом, вышедшим невредимым из недавнего боя, и, получив благословение на любые полезные для Племени действия, распрощался с отправившимся собирать семейные пожитки родителем. Само собой пришлось пообещать понапрасну не рисковать и, случись что, поперед всех в бой не лезть. Но это лишь для порядка. Батя-то своего сына хорошо знал. У Мины же отец погиб на охоте больше десяти лет назад, так что дозволения остаться девушке полагалось испрашивать у Нардага, как старшего среди Оленей. Но своенравная охотница не удосужилась сделать и этого. Яр, успевший привыкнуть к молодым победителям испытаний, против такой кампании не возражал и даже призвал к ним в помощь оправившегося после своих синяков и ушибов Ралата. Так что, когда перед Мудрейшим наконец-то предстал полуживой после нескольких дней беготни Валай, рядом с Яром стояли, готовясь услышать недобрые вести одними из первых, двое друзей и любимая девушка Волка. Разведчик, то и дело поминая Зарбага, спеша и заикаясь, проглатывая окончания фраз, рассказывал об увиденном. От усталости у парня заплетался язык, веки мелко дрожали. Вокруг глаз растеклись синяки, лицо сильно осунулось - было видно, как сложно дались ему эти четверо суток пути. Тем не менее Волк обо всем отчитался без пауз - даже пить не просил. Под конец же своей длинной речи, Валай горько вздохнул и подвел неприятный итог: - В общем, дрянь наше дело. Драться с ними нам не по силам, а бежать некуда. Назавтра уже будут здесь. Кто может - спасайтесь. Бросайте все, и на север. Ну а я свое отбегался - ноги уже не держат. Хоть помирать и не хочется, а, похоже, пришло мое время. Последний шанс - залезу повыше на дерево, привяжусь там. Авось не заметят, пройдут мимо. Яр, который во время рассказа Валая хмурился все больше и больше, покачал головой и резонно заметил: