- Тебя как хоть зовут? - решился он на вопрос. И не дожидаясь ответа, добавил: - Спасибо, что вызволила. - Инга я. А спасибо твое мне без надобности. Для себя стараюсь. - В темноте выражения лица девушки было не разглядеть, но в дрогнувшем голосе Кабану померещилась толика фальши. - Долго рассказывать, но ты уж поверь - у меня повод сбежать отсюда даже побольше твоего будет. Кабаз промолчал. Ему с трудом верилось, что может быть нечто хуже жертвоприношения, когда жертва - ты сам. Да и к позорному столбу, вроде бы, Ингу никто не привязывал. "Темнит девка. Темнит." Собрав остальные вещи, беглецы устремились дальше на запад. Шли не тропой, опасаясь случайно кого-нибудь встретить. Петлять, не особо петляли, следы не прятали, но все равно ползли черепахами - в темноте не разгонишься. Дорога грозила затянуться до самого рассвета, и Кабаз не стерпел - помолчав для приличия еще какое-то время, парень предпринял попытку все-таки прояснить ситуацию: - Слушай, я ведь тебе доверился. Иду за тобой и не рыпаюсь, а мог бы и в любую другую сторону дернуть. Может, начнешь уже объяснять, что к чему? Сказал и сам испугался - а не обидел ли? "Меня спасли, а я еще носом ворочу. Нехорошо право". Но нет - Инга оказалась не из обидчивых. Не показав виду, что слова недоверия ее хоть как-то задели, девушка спокойно ответила: - Кроме как к реке, бежать нам некуда. Поймают. Ты вроде не дурак - понимать должен. Тем более, мы же к твоим идем. А ты куда думал? "Ого!", - такого поворота Кабаз не ожидал. Весь гонор, как ветром сдуло - обратные слова с трудом вылезли из пересохшего горла: - Мои, как я слышал, наоборот, сюда собираются. Поди, разминуться можем... - Не. Я-то побольше твоего знаю, - перебила охотника Инга, - У Боголюбов еще не все готово. Дня три у нас есть. По крайней мере, я на это очень надеюсь. - Ну ладно, согласен. Выбора-то у нас все равно нет. Вот только я никак не пойму - тебе то это зачем? Было слышно, как Инга тяжело вздохнула, и последовавшие дальше словах сразу окутала грусть: - Хорошо. Расскажу. Вижу, что все равно не отстанешь. Хотела позже, но могу и сейчас. Тайны особой нет. - Девушка собралась с силами и пустилась в не самое для нее приятное, как показалось Кабазу, повествование: - Знаешь, я ведь не сильно к вашим-то и хочу. Не знаю я вас, да и любить ваше племя мне не за что. Но все так паршиво складывается, что выбора у меня не осталось. Уже не первый год меня добивается один охотник. А я не согласная. Никак, никогда, ни за что и ни за какие богатства! Этот Шаргаш, тот еще выродок. Животное в человечьем обличии. Мало того, что гораздо старше меня, так еще и женат уже был. Первой его, Лейде, не повезло - утонула. Случайно вроде, да я-то знаю - его вина. Или сам утопил, или баба не выдержала, да хоть так от него сбежала. А эта тварь у Варага в любимчиках - ему все с рук сходит. Нет на него управы у слабых. У таких, как я! - Голос разгорячившейся Инги становился все громче и громче. Кабаз уже даже хотел сделать ей замечание, но девушка сама поняла, что заводится, и сделала небольшой перерыв, отдышаться. Успокоившись, сбежавшая невеста опять продолжила шепотом: - Пока отец был жив, у меня еще оставались шансы отбиться. А теперь все... Конец. Мать меня защитить не сможет. Нет у нее ни сил, ни характера. Так что готова я бежать, хоть к Боголюбам, хоть к демонам, хоть к самому Зарбагу, лишь бы подальше от Шаргаша. Он хуже... Правда, сейчас все на битву ушли. Другой мог бы и не вернуться, но только этот говнюк обязательно явится. Я-то знаю - он заговоренный. Вечно ублажает шамана и духов. Сколько раз алтарь в крови купал... Оно-то может, что убьют, но я рисковать не могу. Лучше уж так... С тобой за реку - и будь, что будет. Закончив рассказ, девушка замолчала и теперь, погрузившись в свои невеселые мысли, споро шагала вперед. Какое-то время соблюдал тишину и Кабаз, но надолго его не хватило - отбросив такт в сторону, юноша уточнил: - Так, а что с отцом сталось? На охоте? Неожиданно быстрый ответ заставил Кабаза почувствовать себя немного неловко, хотя прямой его вины в гибели этого человека и не было. Девушка, как-то легко, будто говорила о чем-то житейском, не дрогнувшем голосом сообщила: - Да нет. Его, говорят, чудище затоптало. Он в отряде Иржага за реку ходил, там и остался. Да ты, небось, и сам все видел. Это же при тебе было. Кабаз живо представил в мыслях тот бой и изуродованные останки попавших рогачу под копыта Безродных. Одно из тех переломанных тел, оказывается, принадлежало отцу этой девушки. Кабан помнил, как он тогда порадовался смерти своих пленителей. А вот сейчас даже немного взгрустнулось. Правду говорят - пути судьбы неведомы. Никогда не знаешь, как жизнь повернуться может. Вдруг, через месяц-другой с тем же шаманом придется бок о бок сражаться с общим врагом... Ну уж нет! Никогда! Кабаз разогнал все ненужные мысли и сосредоточился исключительно на дороге. Первые лучи солнца, начавшие пробиваться под кроны, помогли Инге быстрей отыскать место, где были спрятаны лодки. Выбрав две самые лучшие, парень и девушка спустили их на воду, погрузили поклажу, а затем и сами залезли. Получилось довольно устойчиво. До этого Кабаз, как и договаривались, наскоро выкупался. Прохладная вода освежила, смыла грязь и, отчасти, усталость, а самое главное - Кабану, наконец, удалось осознать, что свобода и вправду вернулась. Ночная дорога по лесу потихоньку выталкивала эту важную мысль на поверхность, но окончательное ее понимание пришло только сейчас. Из реки Кабаз вышел совершенно другим человеком - что внешне, что внутренне. Теперь он снова был готов ко всему, к любым трудностям и испытаниям, которые затейница-судьба наверняка готовила для него в будущем. Вот только пожрать бы... Лодки постепенно смещались к противоположному берегу, а изголодавшийся за последнее время Кабаз уже распотрошил свой мешок и жадно поедал найденное в нем сушеное мясо. Возвращение домой началось. *** Кролик сидел у густого куста терновника и, склонив ушастую голову набок, обгрызал молодые побеги. Похоже, растение казалось зверьку очень вкусным, ибо серый пушистик увлеченно похрумкивал, ни на что не обращая внимания. А зря... Опасность притаилась в каких-то нескольких шагах от него. Позади зверька свистнуло. Вылетевшая откуда-то из-за толстого дерева тяжелая сучковатая палка с такой силой врезалась в маленькое животное, что кролика отшвырнуло в кусты, где он и скрылся из виду. Мгновенно к месту возможной гибели грызуна из леса примчалась огромная голая человеческая фигура. Точнее, почти что голая - на талии Гамая, укрывая мужское хозяйство и задницу, красовалось свежей, еще не завядшей зеленью, неумело сплетенное из вороха длинной травы несуразное подобие юбки. Больше у молодого охотника ничего не было: ни на нем, ни в руках. Только шапка курчавых волос, да огромные богатырские мускулы. В глазах хищный блеск, рот оскален. Не раздумывая, великан сходу прыгнул в кусты. Вскоре, закончив недолгие поиски жертвы, довольный Гамай выбрался из зарослей на полянку, сжимая в руке тушку кролика и радостно улыбаясь. Сегодня однообразный растительный рацион наконец-то разбавит мясо. За всю прошедшую неделю своего вынужденного одиночества парень впервые разжился хоть какой-то добычей - если, конечно, таковой не считать птичьи яйца, которые прожорливый, вечно голодный Гамай поедал в огромных количествах. И ничего удивительного. Без оружия добыть зверя непросто - особенно, если тебя звать Гамай. Во всевозможных силках и ловушках всегда полагавшийся только на свою недюжинную силу Медведь совершенно не разбирался, а подобраться к добыче так близко, как это вышло с сегодняшним кроликом, к сожалению, получалось нечасто. Копье, лук и стрелы неимоверно упрощают охоту - теперь Гамай знал это лучше кого бы то ни было. Да только вот взять-то их негде! На деревьях оружие не растет. Силач, конечно, сумел бы себе смастерить хоть какое-нибудь, пусть и не самое качественное оружие, но для этого сначала нужно было разжиться подходящим материалом, каким издревле служил человеку надежный и прочный кремень. Да только камень этот, как, собственно, и любые другие камни, можно было добыть исключительно у подножия гор. В любом другом месте мировой Долины, или, по крайней мере, в известной Племени ее части, обнаружить хоть какой-нибудь, пусть даже самый маленький, завалящий булыжник было возможно, лишь только если кто-нибудь его туда притащил и оставил. Как раз за кремнем и направлялся сейчас Гамай, день за днем продвигаясь все дальше и дальше к югу. Завершение пути уже близилось - Мировая Стена давно уже просматривалась сквозь кроны деревьев, вздымаясь к голубым небесам, на расстоянии миль двадцати-тридцати отсюда. День-два - и охотник упрется в скалы. Ну а там остается только кремень разыскать - и можно ладить оружие . Южное направление было выбрано Гамаем исключительно из-за близости. На север идти к Кругосветным Горам пришлось бы в два раза дольше, а уж на запад... Продираться сквозь дикие малоизведанные леса, с той черепашьей скоростью, с которой он сейчас брел? Дай боги, за месяц бы доползти. Так долго обходиться без мяса Гамай был решительно не согласен, и потому, наплевав на угрозу, исходящую от засевших в поселке Орлов пришельцев, в тот день повернул налево. Понимая, что выйдет к горам гораздо западнее захваченного селения и с чудовищами встретится вряд ли, здоровяк уже целых шесть суток бесстрашно шагал на юг. Не покидая подарившей ему удачу поляны, изгнанник приступил к ужину. Опустившись на землю, здоровяк принялся при помощи зубов и ногтей обдирать с тушки шкуру. Лицо, грудь и руки Гамая мгновенно окрасились брызнувшей кровью, придав и без того чудному внешнему виду охотника дополнительной дикости. Но его это совсем не расстроило - наоборот глаза юноши только сильнее заблестели в предвкушении пиршества. Вскоре кролик оказался полностью освежеван. Красный жаждущий рот впился в сырое мясо. Словно свой бурый мохнатый родич во время весеннего жора Гамай, жадно работал челюстями, пережевывая сочную, не высушенную огнем кроличью плоть. Конечно же, с большим удовольствием Гамай слопал бы свой обед хорошенько прожаренным, но высечь необходимые искры было решительно нечем. Парень знал, что огонь можно добыть трением, и даже пару раз видел, как эту хитрое действо проделывали другие, но самостоятельные попытки запалить костерок, предпринятые ранее, совершенно не увенчались успехом, а только добавили на неумелых руках мозолей. Так что скорее добраться до гор парню хотелось еще и по этой причине. Закончив неприглядную трапезу, окровавленный великан кое-как вытерся подвернувшимся по руку лопухом и продолжил свой подходивший к концу поход. По крайней мере, так пока думалось не знавшему о творивщемся в мире Гамаю. Глава двадцать четвертая - Выбор Троя Течение само делало за него всю работу. Кабаз полулежал, откинувшись назад в своей лодке, и лишь изредка подгребал веслами, поддерживая направление хода. Не старайся своенравная река постоянно завернуть нос суденышка в сторону, разомлевший под жаркими солнечными лучами охотник и вовсе уснул бы. А ведь они могли бы плыть и быстрее. К сожалению, Инге не хватало выносливости, и даже невзирая на спешку путникам то и дело приходилось прерываться на необходимый девушке отдых. Такой, как сейчас - валяются в лодках мешками, а время идет. Кабаз, даже учитывая перенесенные тяготы плена, мог бы грести значительно чаще и дольше, но бросить свою спасительницу парню, во-первых, не позволяла совесть, а во-вторых, Кабану Инга нравилась. Очень нравилась. Норовистая, смышленая и решительная она поражала его своей несгибаемой волей и не по-женски мужественным характером. Упорная и настойчивая, готовая идти к своим целям даже самой тяжелой и опасной дорогой, Инга напоминала смелому и напористому Кабазу себя самого - и это было приятно. А уж яркая женственная внешность вполне созревшей девицы ни на миг не давала парню расслабиться. Время от времени оборачиваясь назад, охотник бросал быстрые взгляды себе за спину, где медленно ползла по воде лодка Инги. 'Хороша! Как же она хороша! Огонь - девка!' Округлые в нужных местах, аппетитные формы не удавалось полностью скрыть даже просторной грубой одежде, сшитой из шкур. Загорелые стройные ноги, волнуя своей силой и гибкостью глотавшего слюни Кабаза, выглядывали из-под края подола. Гладкая нежная кожа упругих бедер, волнующая покатость плеч, точеные линии оголенных рук, тонкие изящные пальцы - все звало, все манило. Не женщина, а богиня! Ну и, конечно, лицо! Огромные карие глаза, бездонные, словно лесные озера, густые черные брови, маленький немного вздернутый нос, полные чувственные губы, длинная пышная грива спутанных темных волос. Взгляд сильный, горячий - чувствуется скрытая внутри ярость, готовая вырваться наружу в нужный момент. Такая за себя постоит, если что. Но все равно хочется ее защищать и беречь. Странная она, необычная - хрупкая и крепкая одновременно. Дикая звериная красота самки рядом с нежностью маленькой девочки. Кремень, укутанный в мягкую кроличью шкурку. Алая роза в шипах. Лань с зубами волчицы. Кабаз постепенно влюблялся. К несчастью, сложившаяся ситуация не сильно подходила для начала романтических отношений, и молодой воздыхатель гнал прочь свои неуместные мысли, мечтая когда-нибудь в будущем, когда все наладится, вернуться к ним снова. Да, времена нынче настали безрадостные. Кабазу не верилось, что его родичи так и не сдюжили одолеть мерзких зарбаговых тварей. Как же так? Ведь он сам, в одиночку, справился с одним из чудовищ! А Арил, так и вовсе, самой первой стрелой умудрился свалить огроменного зубастого великана. Да к тому же пришельцев было немного. Куда им переть на все многолюдное Племя! Точно разведчики Ургов что-то напутали. Не могли, ведомые Яром, родичи проиграть ту недавнюю битву. Не могли - и все тут! Главным же доказательством своей правоты, опровергавшим рассказы Безродных про подготовку бегства Племени за реку, Кабаз считал встречу с тем нелюдем на рогаче, что походя разметал незадачливых лазутчиков Иржага. Любой белке ясно, что тот зверовод уносил от кого-то ноги. С чего бы ему, не разбирая дороги, в одиночестве скакать по лесам? Небось, родичи пятки прижгли - другого и быть не может. Да..., загадок хватает. А все ответы сможет дать только время. Скорее бы уже доплыть до своих... Но к сожалению, водная дорога давалась путникам ненамного быстрее знакомой лесной тропы, проходившей вдоль левого берега Великой всего в какой-то миле отсюда. Мысль двинуться посуху уже приходила в голову Кабазу, считавшему такой путь более скоростным, особенно, если бежать. Да только плыть по течению все-таки значительно легче, а главное - безопасней. Что если чудища, действительно, рыскают по лесам? Первый день путешествия подходил к концу. Близился вечер. Впереди в предзакатном сумраке показался раскинувшийся на речном берегу, молчаливый поселок Оленей. "Вот черт!" Раздосадованному Кабазу хватило одного взгляда, чтобы понять - пусто! Ни огней, ни дыма, ни лодок.., ни людей. Покинутые землянки мутными пятнами таинственно темнели на фоне окрашенного зловещем багрянцем леса. Вот и еще одна проблема - спать-то сегодня Кабан собирался уже средь своих. Теперь срочно требовалось что-то решать с ночевкой. Продолжение плавания в темноте могло закончиться плохо. Ничего не стоило, налетев на корягу, перевернуть лодку и мало того, что остаться без удобного средства передвижения, так еще и пойти на дно вместе с ней. Сходить на близкий западный берег совсем не хотелось. Раз родичи поселок оставили, значит, опасность не выдумана и риск встретить тварей велик. Кабаз уже достаточно набегался от чудовищ - повторять не хотелось. Оставалась недавно покинутая сторона Ургов. Но там уж точно все побережье исхожено Безродными вдоль и поперек. Из двух зол обычно выбирают меньшее, но беглецы все же смогли отыскать другое решение. Когда посреди реки, на удачно и вовремя подвернувшейся на их пути мели, Кабаз заметил огромное дерево, крепко застрявшее корнями в донном песке, идея необычной ночевки мгновенно посетила охотника. Объяснив сразу же оценившей задумку Инге свои намерения, парень начал сворачивать в сторону мелководья. Девушка последовала за ним, и вскоре обе лодки достигли отжившего свое великана. Дерево намертво вросло в дно - ни пошатнуть, ни подвинуть. Видно, приплыло сюда с недавним разливом реки, да здесь и осталось. Втащив скорлупки повыше и тщательно закрепив их среди ветвей, беглецы наскоро перекусили и улеглись спать прямо в лодки. Удобно и безопасно - ни один зверь не достанет. Следующие двое суток протекли в таком же спокойном, размеренном плавании, прерываемом лишь на ночлег у очередных коряг, которых после того памятного разгула стихий, что гремел возле гор, в реке встречалось с избытком. Чем ближе они подбирались к селению Змей, тем больше Кабаз нервничал и торопил измученную донельзя Ингу. После брошенного поселка Оленей охотник отбросил былые сомнения. Теперь он был твердо уверен - Мудрейший, и правда, собрался увести людей за реку. А потому Кабаз мучительно переживал, что может не успеть предупредить своих о готовящейся засаде. Упертый Кабан греб, греб и греб. Он даже взял лодку девушки на буксир. Уставшая Инга лежала на дне своего суденышка, сжимая в руках брошенную обезумевшим Боголюбом лозу, и молча разглядывала плывущие по небу облака. Казалось, девчонка уже пожалела, что затеяла этот побег. На хмуром лице за весь день ни единой улыбки - попытки Кабаза начать разговор обрываются парой-другой быстрых фраз. Весь прежний азарт и веселость иссякли. Глаза потускнели - того и гляди слезы выступят. Но ничего - доберутся до места, воспрянет. По крайней мере, Кабаз в это верил. Скорей бы уже им доплыть. Наконец впереди замаячили знакомые берега, и сразу же стало понятно, что гонка последнего дня безнадежно проиграна. Ни плотов, ни людей, никого... Стоп! Кто-то там все-таки есть! Приглядевшись, Кабаз перепугано охнул и заработал веслами с удвоенной скоростью - непонятно откуда только силы взялись. Быстрее, быстрее, быстрее... Только греб он теперь не к берегу, а в обратную сторону. У самой воды, что-то вынюхивая, сновали старые знакомцы охотника - зубастые длиннохвосты. Воспоминания мигом наполнили холодом душу, и кожа пошла мурашками. "Ярад сбереги! Только бы вплавь не кинулись!" Потревоженная Инга приподнялась и выглянула из лодки. Учитывая, что прежде зарбаговых тварей ей видеть не доводилось, тем более с такой близи, девушка повела себя очень мужественно. Упреждая возможный собственный крик, Инга зажала руками рот и застыла. Ну точно идола кто-то на лодку втащил и пустил по реке - даже глаза не моргают. Правда продлилась такая "столбянка" недолго. Когда первый ступор прошел, Инга, не отпуская лозы, схватила второй рукой весло и принялась отчаянно взбивать воду с правого борта, стараясь помочь Кабану. При этом дрожащие губы девушки полушепотом, как заклинание, повторяли одно только слово: - Греби! Греби! Греби! К счастью путников, на берегу в это время не было ни одного из хозяев зверья, возможно, затеявшего бы погоню. Сами же безмозглые твари лишь проводили уплывающие лодки колючими злобными взглядами, слегка пошипели им вслед и вернулись обратно к своим прерванным делам. Расстояние до чудовищ все увеличивалось и увеличивалось, и наконец, бешеный бой сердец начал потихоньку стихать. Стало понятно - опасность их миновала. Теперь впереди ждал другой, еще не изведанный берег, к которому напуганные беглецы решили сильно не приближаться, дабы опять не напороться на чудищ. Кто знает - может, они уже и там рыскают? Береженого бог бережет. Стараясь разглядеть следы высадки, путники медленно сплавлялись на север. Долго терзаться в неведении не пришлось - кровавая история вчерашнего дня предстала перед растерянными людьми во всей своей жуткой красе через милю-другую. На протяжении четырех-пяти сотен шагов весь берег словно покрасили в красное. Тростник, траву, землю и даже некоторые нижние ветви деревьев покрывали разводы кровавых пятен. Повсюду валялось всевозможное брошенное оружие: топоры, копья, луки. Мягкий илистый грунт у воды сохранил следы многочисленных разноразмерных лап. Край обрывистого земляного уступа был сильно изломан взбиравшимися на него тяжелыми тушами. А вокруг тишина... Даже птицы молчат. 'Сколько же человек здесь погибло?' Но больше всего Кабана испугало другое - сколько он не приглядывался к месту побоища, а ни единого трупа так и не высмотрел. Ни людских тел, ни звериных туш, ничего. Живых тварей тоже заметно не было, но приставать к этому пропитанному смертью берегу желания все равно не возникло. Да и особой нужды в том не виделось. Кабазу было предельно понятно, что родичи здесь не высаживались. Ведь иначе попались бы на глаза хоть какие-то обломки плотов, а их нигде не было. Молча приняв согласие Инги, выраженное кивком головы, охотник принялся выгребать на стремнину. Выбор отсутствовал - оставалось только сплавляться вниз по реке. Может, удастся еще нагнать родичей. Насупившийся Кабаз бросил взгляд на далекую-предалекую стену гор, тонкой линией выступающую над лесом у самого горизонта. Где-то там на севере сейчас его мать и отец, дед и сестры, товарищи и друзья - только бы дождались и не сгинули. Случись что, он себя не простит. *** Пробуждение проходило болезненно. Не сильный, но неприятный удар по ребрам, от которого лежавший на земле Трой и пришел в сознание, был, вероятно, не первым и уж, наверняка, не последним, так как следующий пинок прилетел всего миг спустя. 'Чужаки!', - Тигр разом все вспомнил. Тонкой щелочкой приоткрыв один глаз, он попробовал оглядеться. 'Ага! Вот он справа! Пока не поняли, что очнулся, нужно действовать. Сейчас, или никогда!' Дождавшись неизбежного третьего удара, Трой резко дернулся в попытке схватить ненавистную ногу. Ему почти удалось - не хватило какой-то малости. Неизвестный обидчик, проявив чудеса ловкости, в каком-то хитром прыжке, увернулся от потянувшихся к нему рук и, наступив второй ногой парню на спину, очутился с другой стороны от вновь распластавшегося на земле Троя. - Очнулся, - холодно изрек чужак. - Давно пора. Завершив неудачную попытку сопротивления, Тигр перекатился на пару шагов от врага и, привстав на корточки, затравленно озирался вокруг. Прямо напротив него, сжимая в руке блестящее оружие, острый конец которого был направлен на Тигра, стоял только что перепрыгнувший его мужчина. Холодные голубые глаза незнакомца оценивающе скользили по пленнику. И он был здесь не один. Помимо ловкача, на небольшой поляне расположился целый отряд до странности похожих друг на друга, вооруженных такими же длинными ножами пришельцев. Высокие, стройные, все как один безбородые, крепкие - сразу видно, что воины. Облачены в необычную, совершенно одинаковую одежду, своей нереальностью вызывавшую у изумленного Троя вопрос: 'А люди ли перед ним?'