В какой-то момент фейри, кажется, заметила, что я внимательно рассматриваю ее руки. Отбросила ложку, и когти прямо на глазах втянулись в тонкие пальцы. И мне сразу стало чуть поспокойнее. – Я не хочу смиряться! – гневно выдала она. – Джил, я устала так жить! И я не хочу жить без тебя! Ну вот. А я думала, она о пряхах переживает… – Ты привыкнешь, – с ноткой горечи ответил пастор. Я с тоской покосилась на дверь. Отчаянно не хотелось присутствовать при выяснении отношений настолько странной пары. – Беата, – обратилась ко мне Элайза. – А ты бы позволила своему любимому умереть? Не сделала бы все, чтобы он жил?! – Конечно, сделала бы, – подтвердила я. Вот только что можно сделать в данном случае? В случае большой любви пастора и вампирши? Прямо сюжет для фильма ужасов… – Я уйду от тебя, – твердо сообщила фейри. – Если ты не решишься, я просто уйду! Я давно должна была уйти… Но я люблю тебя, Джил! По ее щеке скатилась слезинка, и пастор ласково вытер ее салфеткой. – Ты не уйдешь, Эли, – сказал он не менее твердо. – Ты обещала, что больше никогда не причинишь никому вреда. Я готов поить тебя своей кровью, а с другим ты не сдержишься, выпьешь целиком… Я не могу допустить этого. Ни как человек, ни как служитель Божий. – Только поэтому? – всхлипнула Элайза. – Нет… Прежде всего потому, что я люблю тебя, милая, – уверил Джиллиус. А я отложила недоеденную булочку. От этой парочки исходит столько сахара, что сладкого уже не хочется. Уже прямо подташнивает, честное слово. Но, скорее, подташнивало меня от запаха гнили, опять поплывшего по пасторской кухне. Интересно, почему такие контрастные ароматы? То яблочный цвет, то гниль… – Элайза, а как вас можно сделать человеком? И почему вы отказываетесь, Джиллиус? – спросила я, решив переключить фейри со страданий на конструктив. – Если есть какие-то варианты, надо ведь попытаться. – Вариант один, – мрачно ответил пастор. – Только один, и он неприемлем. Видите ли, Беата, я и чужого-то человека не смогу расчленить! А уж любимую женщину… Только что отпитый глоток горячего чая застрял в горле острой льдинкой. Пока я кашляла, мистер Коннелли вскочил, обежал стол и принялся хлопать меня по спине. А Баваан Ши уложила подбородок на сцепленные ладони и пожала плечами. – Все же вы, смертные, такие странные… – проговорила она. – Уж сколько лет я не могу понять, почему он отказывается… Но вижу, и ты, хозяйка светлой стороны, не понимаешь самых простых вещей. Я отстранила пастора, глубоко вздохнула и помотала головой. – Простите… Но я действительно не понимаю. Как можно кого-то сделать человеком, предварительно… расчленив?! – А вы, Беата, сказок не читали? – хмуро осведомился пастор. – Настоящих, а не тех, что обработаны для детей. Там много интересного написано. Я все их тщательно изучил. И, скажу я вам… – Позволь мне, – перебила его Элайза. – Все просто, Беата. Джил должен меня убить, отрезав голову. Потом очистить от плоти мои кости и сложить из них лестницу, приговаривая заклинание, чтобы кости сцепились. Лестницу эту нужно отнести в мой сад, прислонить к семнадцатой по счету яблоне. И залезть на нее, а потом спуститься, так сделать трижды… Джиллиус, опустившийся на стул, сдавил ладонями виски и простонал: – При этом, Беата, я должен тащить с собой в мешочке всю… плоть! – Не всю! – возмутилась фейри. – Только мышцы и сердце! Главное, не забыть ни единой косточки. А когда слезешь с дерева, лестница рассыплется, положишь в мешок кости и отнесешь к источнику, что в глуби сада. Сбрызнешь водой – и все! И все, Беата, ты понимаешь?! Я мгновенно предстану перед ним живой и здоровой! – страстно сказала она. – И притом человеком! Смертной девушкой! Если только он не потеряет какую-нибудь косточку… Объясни же мне хотя бы ты, что здесь сложного?! Я не нашлась, что ответить. А пастор подлил в этот ужас еще стаканчик мрака. – Не желаете помочь ей, Беата? – спросил он с вымученным сарказмом. – Вы кажетесь мне девушкой аккуратной, уж наверное не потеряете и мизинчика. О Боже, Боже мой, за что так караешь…… Даже если бы я смог в это поверить! Как я могу отрезать тебе голову, Эли?! И сколько я могу говорить об этом?! Из-за стола, шумно захлопав крыльями, взлетел ворон. Скрежетнул копытами о подоконник и уселся хвостом к нам, всем видом демонстрируя безмерную обиду. – Я подумаю, – слабым голосом пробормотала я. – Я обязательно подумаю о вашей проблеме. И постараюсь найти более приемлемое решение… Не отчаивайтесь, Джиллиус, очень вас прошу. Пастор только рукой махнул. – Пойду, пожалуй… – Я поднялась и совершила попытку улыбнуться. – Спасибо за чай, за булочки, все было замечательно. До свидания, Элайза. До свидания, Джиллиус. Мне очень неудобно, но пора работать, мне скоро сдавать заказ… О работе, на самом деле, и думать не хотелось. Рисовать? Да единственное, что я смогу сейчас нарисовать, – это лестницу из костей! На фиг, на фиг из этого сумасшедшего дома! Скорее в свой! Тоже сумасшедший, но ведь не настолько же! Ворон спорхнул с подоконника и вновь обернулся прелестной девушкой. – Возьми, Беата! – сказала она и протянула мне черное перо. – Если я понадоблюсь тебе, просто дунь на него, и я приду. И прошу тебя… Поговори с моим мужчиной! Конечно же, не сейчас, но, может быть, завтра? Он не слушает меня, но тебя, почти человека, хозяйку светлой стороны… Вдруг ты сумеешь его уговорить?! Непременно! Неблагого лорда уломаю помереть, пастора благословлю на убийство… У меня получится, что тут сложного! – Я подумаю, чем можно вам помочь, – повторила, забирая перо. Может, правда пригодится… Пастор догнал меня уже у калитки. – Беата, постойте! Простите нас… И вот, возьмите. Он сунул мне бутылку темного стекла. – Это домашняя настойка. Выпейте на ночь глоточек, чтобы снять стресс. Будете хорошо спать, обещаю! Пару часов спустя я сидела в своем саду под остролистом и методично надиралась. Никак иначе этот процесс накачивания самогонкой дивного качества от мистера Джиллиуса Коннелли было не назвать! Но других вариантов выбросить из головы сегодняшнее утро не имелось. Глава 10 Напротив, тоже прямо на земле, сидели свидетели моего падения. Пушистая лисичка, мерно дергающая хвостом, и брауни в шапке набекрень, обхвативший коленки. Оба укоризненно наблюдали за процессом. В очередной раз набулькав мутной жидкости в стакан, я отсалютовала своим фейри и, с удовольствием втянув в себя запах смородиновых листьев, сделала очередной глоток. Передернулась. С тихим ругательством заела жуткую спиртягу хлебушком. – Да! Отличное средство снятия стресса! – сообщила в воздух. – Ужасно… – прокомментировала Тинси. – Может, уже достаточно, Беа? – Не-ет… – протянула я. – Тут еще почти полбутылки… – И в чем же причина стресса? – ласково спросили за спиной. – Лорд Элвенрой! – тут же запричитал Айкен. – Сделайте что-нибудь! Маленькой хозяйке плохо! А вот и неправда. Мне уже хорошо! Только ноги затекли и в жар бросает. Надо пойти искупаться, вот! И взять с собой моего стража, раз уж он здесь. Довезет и туда, и обратно, жеребец все-таки… Да, мой собственный водяной жеребец! Знакомые руки подняли меня и прижали к себе. Уже так привычно… Я прислонилась к широкой груди и пробормотала: – Только не на лужок… И не в яблоневый сад! Там лестница… – Какая лестница? – удивился Элрой. – Беа?.. – Из косточек, – пояснила я и закрыла глаза. Буквально на минуточку… Когда просыпаешься явно не своей кровати, следует напрячься и очень осторожно, из-под ресниц, осмотреть обстановку. Тем более если в последние дни вокруг тебя творится сплошное волшебство. А кровать совершенно точно была не моя. Теоретически я могла проснуться где угодно. Например, под замшелым валуном на полянке, где проводила ритуал. На балкончике над пропастью в княжестве гвиллионов. В зазеркальном подвале с пауками. В норе брауни – самый лучший, пожалуй, вариант. И самый подходящий, потому что я все-таки в кровати, а не на травке и не на полу. Но у Айкена нет окон – а эту комнату заливает солнечный свет. И шелковых простыней у него тоже нет, и атласного одеяла, и великолепного матраса, с которого смертельно не хочется вставать. Но нужно. Последнее, что я помнила, – отвратный вкус пасторского самогона и… мягкую ткань рубашки, куда уткнулась носом. И меня куда-то несут. Та-ак… Сели. Глазки открыли. Огляделись.