- Вот и добавила себе головной боли, - сквозь оконное стекло пожаловалась я растянувшемуся на улице Зубку и, тяжело вздохнув, стала наводить порядок. Убрала сметану в холодильник, сложила кексы и булочки с пакет, составила посуду в мойку, в процессе ударившись коленкой о табурет - следовало сперва задвинуть под стол, но не подумала. Пришлось заняться устранением оплошности. Именно тогда взгляд мой зацепился за валяющуюся на полу сумку - тетя Варя забыла. Видимо, не заметила, как та слетела со стола. Или просто не до нее было, когда уходила. Я подняла находку и принялась сворачивать, раздумывая над тем, куда пристроить, чтобы на глазах была. А сложив в четверо, увидела латку, и задохнулась, отброшенная в прошлое воспоминанием. Кадр за кадром - дом у озера, я на чердаке, грохот, бег, лестница, падение и лоскут ткани, трепещущий на гвозде перед глазами - идеальный прямоугольник! Теперь я, кажется, знала, кто в тот день подставил мне ведро с кровью - Варвара Ильинична! *** Трель входного звонка точно первый удар в колокол - оглушает. Совершенно не задумываясь над тем, кто за ней, я открыла дверь и даже не удивилась, увидев топчущегося на крыльце отца Полины: имени я не помнила. На сегодня лимит исчерпан! Предстань передо мной хоть черт лысый в красной клоунской шапке восприняла бы как должное. Вместо этого задалась вопросом, почему Зубок не дал знак о госте? Он представлялся мне хорошим сторожем, но пса видно не было. - Ярослава, позволите войти? Нам нужно поговорить, - подал голос неожиданный визитер, и я, без раздумий, отступила вглубь холодной, освобождая для него проход. - На кухню, пожалуйста, - когда мужчина разулся. Приглашать совершенно чужого человека в жилую часть дома я не собиралась. - Так о чем вы хотели поговорить? - стоило гостю устроиться за столом. Пока он собирался с мыслями, я уселась напротив, не совсем понимая, как следует вести себя. Предложить чаю? Вроде бы ни друзья и даже не знакомые. Не предложить - нарушить бабушкины законы гостеприимства. Или пусть? К тому моменту, когда мужчина заговорил, я так и не определилась, а после стало не до того. Сказанное повергло в шок. - Евдокия Петровна сказала, вы знаете убийц моей дочери. Я пришел узнать, кто это сделал. - Что, простите? - Ошарашенная я уставила на него во все глаза. Оказывается еще не все! Предел не достигнут! Мое удивление не знало границ. - Не нужно, пожалуйста! Не делайте такое лицо! Я знаю, что это правда! Старуха никогда не ошибается! Просто скажите - кто, и я уйду! Он в нетерпении подался вперед, словно хотел дотянуться до меня через стол. Я же наоборот отпрянула, бормоча. - Но... но я не знаю... Честное слово, не знаю. Поверьте! Видимо, что-то в моей лице (маловероятно, что слова) заставило его усомниться. Мужчина нахмурился, а через мгновенье зарядил кулаком по столу: - А ведь я говорил ей! Говорил!.. Он вскочил на ноги, снова присел, еще раз проверил стол на прочность, опять поднялся. Кинулся прочь из кухни и тут же вернулся. Я испуганно молчала, вжав голову в плечи, и слушала поток обвинений, слетающих с мужского языка. Досталось всем - бабе Дусе, Тоньке - дуре, женщинам в целом, ему - доверчивому идиоту, прежде чем совершенно опустошенный взрывом мужчина, рухнув на табурет, уронил голову на скрещенные руки и затих. Я же, напротив, нашла в себе силы заговорить. Испуг прошел. Стало бесконечно жаль разочарованного отца. Разве можно пройти мимо такой боли! - Простите... Не помню, как вас по имени-отчеству, - немного заикаясь от волнения. Он отозвался глухо, не поднимая головы. - Валерий... Валерий Павлович. - Валерий Павлович, я бы очень хотела вам помочь. Правда! Я бы все отдала, но... но не видела их лиц, - решившись. К конце концов, с кем еще быть откровенной, если не с тем, кто потерял дочь? Уж он точно не имеет отношения к секте! Единственное, что смущало, как отнесется к моим словам. Не сочтет ли за полоумную? - Что значит "не видела их лиц"? Он моментально собрался. Сел прямо и теперь смотрел на меня требовательным взглядом сощуренных, карих глаз. Сжигая мосты, я сделала глубокий вдох: - Они были в масках. - То есть? Вы присутствовали при убийстве Полины? - Не совсем, - лихорадочно соображая, как объяснить. - Я видела момент убийства, но не присутствовала, физически. Это было во сне. Я нечто вроде ясновидящей, - зачастила, заметив искру сомнения во взгляде. - Но видения приходят ко мне во сне. Так я стала свидетелем мучений вашей дочери и того парня, что нашли на пляже. - Постойте... Вы хотите сказать, что это сделали одни и те же люди? В полиции считают иначе. - По голосу понятно, скепсис перевешивает. Мой долг переубедить! - Вашу дочь некоторое время держали в темном, влажном помещении. Ее привязывали на распятие. Наносили порезы, а потом прижигали их. Незадолго до смерти ее изнасиловали. Судя по ощущениям, их было несколько. Сколько точно, сказать не могу... Продолжить мне не позволили. - Откуда вы все это знаете?! Вновь вскочив на ноги, он навис над столом и теперь пытался испепелить меня, оставшуюся сидеть, глядя сверху вниз. - Я уже говорила... Пережила это вместе с ней, - насколько могла ровно. Некоторое время мы безмолвно сражались, используя вместо холодного оружия взгляды. Я вышла победительницей. - Господи-Боже... - изменившись в лице, Валерий Павлович вернулся в сидячее положение. Сдался. - Она сильно мучилась? Нет-нет! Не говорите! - спрятав лицо в ладонях. Такой женский жест в исполнении мужчины. Я даже представить не могла, что он сейчас чувствует! И, тем не менее, не остановилась. - Если хотите, могу рассказать о парне. На этот раз я не только чувствовала, но и видела. - Не нужно. Я вам верю, - пустым взглядом уставившись в окно за моей спиной. - Но это еще не все. Валерий Павлович, вы меня слышите? - когда он не отреагировал. - Слышу. Говорите, - не шелохнувшись. - Сейчас в их руках находится маленькая девочка. Ей очень, очень, очень страшно! Ее держат в том же месте, где держали Полину. Но я не знаю ни где оно, ни кто они, чтобы ее спасти. И если не придумаю ничего в самое ближайшее время, то вынуждена буду наблюдать за тем, как ее убивают. *** Мы расставались еще не друзьями, но уже соратниками. Валерий поклялся хранить мой секрет и обещал выяснить все насчет заброшенных перегонов: я поделилась с ним подозрениями Владимира. Мы обменялись телефонами и условились звонить при малейшем намеке на информацию. Я вышла проводить мужчину до калитки и вновь обратила внимание на отсутствие Зубка. К слову, того не было и на пяточке возле сарая. Посмотрела, прежде чем выйти из кухни. Уже на улице мы пожали друг другу руки, и Валерий собрался уходить, но сделав несколько шагов, вдруг обернулся ко мне. - Знаете, Ярослава, вы были со мной откровенны, и я должен ответить тем же. - От столь многообещающего начала я невольно напряглась. - Простите моего сына, если сможете. Молодой, горячий, глупый - это он наехал на вас, - мужчина махнул рукой в сторону автомобиля. - Забрал мою машину и отправился мстить, когда вашего друга отпустили. Я не знал, правда. - А если бы знали, остановили? - поддавшись порыву, поинтересовалась я. Мужчина нахмурился. - Не уверен. На тот момент я жаждал крови. Цена значения не имела. - А сейчас? - зябко поежившись. - Сейчас я хочу посмотреть в глаза тем, кто это сделал. Еще раз простите. От чистого сердца... Я кивнула, принимая извинения, и даже нашлась, чем ответить: - Спасибо за честность, Валерий Павлович. Надеюсь, Бог нам поможет, и Полина будет отомщена. Я приложу максимум усилий для этого. Сделаю все, что смогу. Глава 22 Вовка вернулся спустя часа полтора, как я простилась с отцом Полины, и стал свидетелем очередной серии попыток дозвониться сестре. - Привет, - как ни в чем не бывало, чмокнув меня в лоб, он отправился переодеваться. - Ты кому? - уже из "проходной". - Ольге, - во весь голос. После проворчав себе под нос: - Раз уж тебе интересно. - Долго ты... - Что "долго"?