– Живо отвези его обратно, пока они там не забили тревогу и не вызвали полицию! – Лучше сначала сам съезжу посмотрю, чтобы меня не застукали с сопляком в машине. На этот раз синьора с татуировками согласилась: – Поезжай давай, да поскорее. – Ладно, только ширнусь сначала, не то начнутся вертолеты… Эй, я хочу собаку: вертолет у меня и так есть! Чуть позже я выглядываю в круглое окошко и вижу, как они делят между собой шприц с каким-то лекарством. По мне, так у них диабет, как у бабушки. Ложатся на пол, закрывают глаза, улыбаются. Такие счастливые. Потом синьор с волдырями уходит. Со мной остается только синьора с татуировками. Я прошу у нее стакан воды, мне ужасно хочется пить, и она наливает из пластиковой канистры, потом велит лежать тихо-тихо на скамеечке, которая стоит в этой вроде бы как гостиной, там же и кухня, и туалет. Сама ложится на кровать, утыкается носом в подушку и начинает храпеть. Не знаю почему, но они так и не спросили, как меня зовут. И я их имен не знаю. Знаю только, что синьор с волдырями от комариных укусов на руках болеет за «Фьорентину», как и я. Это первое, что он сказал, когда мы встретились. Я начинаю думать, что насчет щенка меня надули. Наверное, мне нужно вернуться домой. Но пока что мне просто скучно. Нечем заняться, в трейлере без колес даже телевизора нет. Сам того не заметив, я тоже засыпаю на жесткой скамейке. Когда я просыпаюсь, уже темно. Сперва не понимаю, где я. Меня разбудил шум мотора. Наверное, муж вернулся, а жена вышла ему навстречу. Я взбираюсь на скамейку, становлюсь на колени и выглядываю в окошко, наблюдаю за ними в просветы между планками жалюзи. – Ты была права: всюду полно полицейских, – говорит синьор с волдырями. Он явно озабочен. – Вот дерьмо! – ругается она. – Говорила тебе не влипать в неприятности! – Пошло оно все в жопу! – Он дает пинка синей машине – она и так куча хлама. – Влипли по самое не могу… – Синьора с татуировками закуривает. Синьор с волдырями ходит взад и вперед, чешет голову и всхлипывает, как маленький. – И что нам теперь делать? Синьора встает у него на пути, обхватывает руками его лицо, заставляет смотреть ей в глаза. – Я скажу тебе, что делать: соплячок останется здесь. Муж пыхтит, поднимает глаза к небу. – Хорошо, а дальше что? Жена отвечает не сразу. – Дальше будет видно… – наконец произносит она совершенно спокойно. Я не могу здесь оставаться, думаю я. У меня ведь и пижамы нет. – Что ты имеешь в виду? Синьора с татуировками ухмыляется. – Что идея попросить денег была не такой уж плохой… Подождем несколько дней, посмотрим, как повернется дело, и, может быть, позвоним… Синьор с волдырями успокаивается, но не до конца. – А если станут искать его здесь? Синьора с татуировками снова пристально на него смотрит. – А кто тебе сказал, что его найдут? Авторучка Джербера застыла над страницей черного блокнота в ожидании продолжения. Рассказ Эвы внезапно прервался. – И что случилось потом? – подстегнул ее доктор. Дыхание пациентки стало учащенным. Она что-то пробормотала с досадой в голосе. – Сегодня больше не хочу говорить, я устал, – проговорила она, продолжая играть роль мальчика. Гипнотизер решил, что и в самом деле для первого сеанса достаточно. Вложил ручку в блокнот для записей, встал с кровати под балдахином и вернулся к полке, где стоял хрустальный шар, который он подарил Эве. Снова завел музыку: крохотный домик с зеркальными стеклами ожил вместе с мелодией Дворжака. – Когда музыка закончится, ты откроешь глаза. Он стоял и смотрел, как девочка выходит из состояния транса. Одновременно обдумывал услышанное. Откуда она выкопала эту историю? Где-то прочла, несомненно. Или смотрела какой-то фильм, и ее богатая фантазия переработала сюжет. Надо проверить. Появились другие точки соприкосновения с событиями, касавшимися Дзено Дзанусси. Летний воскресный день. Скопление вилл, напоминающее Порто-Эрколе. Неоконченная игра. Старший брат. Младший болеет за «Фьорентину». Как меня зовут, не помню, хватит об этом спрашивать. Я уже не знаю как. Вполне вероятно, что его маленького дружка заманили, пообещав, например, щенка, и он попал в руки безмозглого наркомана. Вот почему история воображаемого друга Эвы казалась Джерберу ужасающе реальной. Ряд самых обыкновенных событий, которые превращаются в темные факты полицейской хроники. Такие дела десятилетиями остаются нераскрытыми. Хотя истина зачастую гораздо банальнее, чем можно вообразить. Мужчина с волдырями от комариных укусов. Женщина с татуировками. Синьор Б. всегда говорил, что следует больше бояться дураков, чем монстров, ибо дураки сами не знают, насколько они опасны. Музыка смолкла, и Эва распахнула глаза. – Я вернулась, – провозгласила она, словно проделала долгий путь. Джербер положил ей руку на плечо, поскольку девочка сразу хотела встать. – Погоди, не сейчас, – остановил он ее. – Помнишь, где ты была? Девочка на минуту задумалась. – В кемпинге, – ответила она и умолкла. – Хорошо; ты молодчина, – похвалил доктор и налил воды из кувшина, стоявшего на тумбочке. Помог ей сесть и протянул стакан. – Спасибо, мне было очень жарко и страшно хотелось пить, – заявила девочка, осушив стакан. – Я вернусь завтра, и мы еще раз сыграем в эту игру, согласна? Задавая вопрос, Джербер надеялся, что Эва не заметит, насколько он взволнован. В действительности ему меньше всего хотелось возвращаться. Эва хотела было ответить, но вдруг уставилась на что-то за спиной доктора, и он это заметил. Снова смотрит на кресло с подлокотниками рядом с белым шкафом, подумал он. – Он говорит, было здорово поболтать с тобой, доктор Джербер. И если хочешь, завтра мы продолжим. – Конечно, – заверил психолог, заодно забирая плащ и засовывая в карман черный блокнот и авторучку. – Ты нашел свою красивую ручку, – удивилась девочка. Джербер обернулся. Эва не сводила с него своих неподвижных глаз. – Откуда ты знаешь, что я ее потерял? Девочка не ответила. 11